Валерий Большаков - Второй шанс адмирала

Передовой рубеж протягивался на сорок шесть километров, находясь в пределах дальности тринадцати береговых батарей – сорока четырех орудий калибром от 100 до 300 миллиметров. Каждое танкоопасное направление простреливалось огнем не менее восьми пушек, эшелонированных в глубину.

Как ругали тогда комфлота за «пораженческие меры»! И как теперь рады были измученные красноармейцы. Они прибывали на все готовое – занимай отрытые окопы, обживай блиндажи, крепи оборону.

Некоторые стратеги из бывшего штарма в Симферополе сильно морщились и строчили донесения «куда надо» – дескать, командующий флотом, став Главнокомандующим войсками Крыма, совсем с ума сошел. Отвел армию к Керчи и Севастополю, а как же Ялта, Алупка, Судак, Евпатория?

Филипп догадывался о том, кто писал доносы, но даже не одергивал «доброжелателей», а молча готовил флот. Пока 51-я армия укреплялась на суше, крейсера, лидеры и линкор выдвигались к Евпатории и к южному берегу.

Комфлота помнил, что орудия его линкора, хоть и единственного, бьют на сорок четыре километра, а крейсера достают как минимум на двадцать пять, а то и на тридцать восемь.

Короче говоря, вся местность южнее Симферополя находится в зоне поражения. Целые команды корректировщиков огня уже разместились, где полагается, и ждут подхода немцев, а комендоры – парни резкие…

…Ноябрь в Крыму не балует теплом, хотя и жаловаться грех. Где-нибудь под Москвой в это время снег лежит и морозы досаждают, а тут…

Ну, да, прохладно. И ветер сильный, промозглый, то и дело туманы нагоняет, частенько дождик моросит. Так ведь осень же.

Филипп надвинул фуражку на лоб – дует, однако…

Утро 5 ноября было хмурым, и море вокруг приняло неприглядный серый цвет, словно грязи намешали в волны. Туман отошел, зато морось усилилась. Ну, это даже к лучшему – подкрадемся незаметно для люфтваффе.

Впереди, прямо по курсу, открывался Каламитский залив. Где-то там, по берегу, тащатся 22-я пехотная дивизия вермахта и 5-я кавбригада румын. У них приказ – выдвигаться к северному фасу Севастопольского оборонительного района на участке Аранчи.

Нечего им там делать…

Октябрьский покосился на орудия, что грозно нависали над ним. «Парижская коммуна» готовилась к «теплой встрече».

– Товарищ командующий! С берега докладывают – корректировочный пост готов!

– Орудия к бою!

Поспешно вернувшись на мостик, Филипп скинул плащ и посмотрел на командира корабля.

– Ну, что, Федор Иванович? Приветим дорогих гостей?

– Со всем нашим хлебосольством!

Прогрохотали первые выстрелы из носовой башни. Корректировщик тут же внес поправки, и грянул залп – содрогнулся корабль, а ударная волна словно выгладила море полукругом у правого борта.

– Цель накрыта!

– От башни прочь! Отскочи! Залп!

Филипп не видел, что творится за горизонтом, куда улетали снаряды, но живо представил себе, как вздымаются тонны земли в неистовых вихрях разрывов, как они сметают людей и лошадей, крушат грузовики и пушки.

Когда линкор подошел ближе к берегу, вступили крейсера «Молотов» и «Червона Украина», добавляя альтовое звучание своих главных калибров к рыкавшим басам «Парижской коммуны».

– Товарищ командующий, корректировщики докладывают – немцы разбегаются!

– А румыны?

– Наверное, разбежались уже!

Немецкие роты и батальоны искали убежища, но его не было, а снаряды корабельной артиллерии словно обрели зрение – находили бегущие массы солдат и уничтожали их.

Минуло совсем немного времени, и орудиям скомандовали дробь – вся дорога была перепахана воронками, весь прилегавший к ней берег и степь были усеяны мертвыми телами. Горели изломанные автомашины, храпевшие кони мчались, волоча за собой обломки телег. Удушливая пелена чада плыла, разносимая ветром…

22-й дивизии вермахта очень не повезло. Ее изничтожили.

В степи не укроешься, так что ни один снаряд даром не пропал.

Еще не стих огонь с кораблей, а «Эльпидифоры» уже шли к берегу – высаживать бригаду морской пехоты.

Морпехи почти не пострадали, если и попадались среди них раненые, то лишь случайно задетые – фрицы были полностью деморализованы. Командиру дивизии генерал-майору Людвигу Вольфу, кавалеру Рыцарского креста с Дубовыми листьями, и вовсе потребовались санитары – Людвиг Вольф оказался невменяем.

Трофеи, собранные морпехами, были знатные, хотя множество орудий и почти вся техника годились лишь на металлолом.

Тем не менее три 88-миллиметровые орудия FlaK-18, уцелевшие изо всей матчасти 22-го зенитного дивизиона, и полтора десятка 105-миллиметровых легких полевых пушек были неплохим «подарком» для 4-го и 5-го полков морской пехоты. А все ручное оружие, вроде карабинов, «шмайссеров», пистолетов и пулеметов MG-34, уместили в кузове двух трофейных «Опелей-Блиц».

Старшина Мутко лично оббегал все поле боя (вернее, поле избиения) в поисках целых шин и прикатил-таки. К «Эльпидифору» он вернулся очень гордый, вертя баранку «Опеля».

Пригодятся в хозяйстве…

На следующий день линкор, крейсера «Ворошилов», «Молотов» и «Красный Кавказ», в сопровождении эсминцев, отправились во второй карательный поход.

«Красный Крым» и «Червона Украина» остались в Севастополе, заняв огневые позиции в Северной и Южной бухтах. В их задачу входила артиллерийская поддержка войск первого и второго секторов обороны на юге СОР.

Корабли эскадры тоже разделились, став на «дежурство» напротив тех дорог и перевалов, которыми «в тот раз» воспользовались немцы, стремясь к южному берегу.

Кравченко помалкивал, на своем опыте убедившись, что комфлота ничего не делает просто так. И, если уж он приказал вести обстрел именно этого перевала, значит, как раз тут и пройдут немцы.

Командиры других кораблей эскадры ворчали, не привыкнув доверять интуиции Октябрьского, но жизнь заставила их отбросить сомнения.

Началось все на Ялтинском боевом участке.

К вечеру 4 ноября в Ялту вошли части 421-й стрелковой дивизии, сформированной из погранвойск НКВД, 25-я и 95-я дивизии. Ночью они были переправлены морем в Севастополь, а боевые корабли начали обстрел немецких колонн на дорогах к Ялте, Алупке и Алуште, в полосе от деревни Саватка до горы Самналых.

5 ноября эсминцы «Безупречный» и «Бойкий» приняли на борт бойцов 7-й бригады морской пехоты и доставили их на главную базу флота. В это самое время «Ворошилов» и «Красный Кавказ» обстреливали немцев, находившихся по ту сторону Крымских гор, а линкор обрушил свой огонь на передовые части 72-й дивизии немцев в районе Карасубазара.

А под Судаком была обстреляна и сильно прорежена 1-я румынская горнострелковая бригада.

Манштейн здорово разозлился и послал против кораблей ЧФ свою единственную авиагруппу торпедоносцев «Хейнкель-111», но успеха это ему не принесло. Крейсера стреляли издалека, едва видимые с берега, а между ними и сушей барражировали эсминцы, ведя заградительный огонь, благо зенитными автоматами они были набиты чуть ли не до самого клотика.