В Бирюк - Понаехальцы

Пушкин — сатанист?

Раскрепощение человека начинается не с трактатов — с бытового уровня. Зеркала — из первых признаков эмансипации человека. Зеркало, где ты можешь увидеть себя целиком — революция сознания.

Серьезная революция. Вы сравниваете себя с пространством, а не только с фоном. Когда смотримся в небольшое зеркало — смотримся на каком-то фоне. И этот фон вынуждены учитывать. На темном, на светлом… А когда смотритесь уже в поясное… А уж когда во весь рост…

И на каждом зеркале, большом и малом, на оборотной стороне в уголке — тавро, рябиновый листочек. Твоя свобода, твоя успешность, твоя красота, твои само-понимание и самосозерцание — благодаря трудам «Колдуна Полуночного», «Зверя Лютого». Это он — тебе тебя показал. Все другие мудрецы мира — не смогли.

Зеркальный зал. Мда… Это из категории спец. средств.

Возможность женщины увидеть себя со стороны, с нескольких сторон, не мордочкой со специально построенным выражением, а фигурой в движении… существенно повышает её эффективность воздействия на особей противоположного пола. Бывали у меня персонажи… с эффектом уровня ядерного крупнокалиберного многозарядного.

Что позволяет удвоить освещённость без светильников — объяснять? Или — как такие штуки срабатывают в хозяйстве Ноготка…? Бесконечная цепочка абсолютно одинаковых чертей, абсолютно синхронно подпрыгивающих, подмигивающих, приплясывающих, удаляющихся по бесконечному коридору в темноту подземелья, к вратам преисподней… Хотите присоединиться?

Для меня, после первых успехов стеклодувов, самое главное — не дать им в этом состоянии остаться.

Напомню: стекло здесь тянут в нить, потом навивают. Иногда мелкие вещи (перстни, браслеты) льют в формы. Посуду — выдувают.

Так же делают лист.

Сначала стеклодувы выдувают стеклянную шарообразную заготовку, которую преобразуют в сосуд цилиндрической формы. На дудке!

Венецианцы столетиями делали большие зеркала до 2 кв.м. Вес порции стекла, набиравшейся на конец выдувательной трубки — 15–20 кг. Для раздувания цилиндра длиной 2 м. мастеру не хватало воздуха в легких, поэтому раскачивали стеклянные заготовки в глубоких ямах. Чтобы предохранить мастера, размахивающего полуторапудовым грузом, от падения в яму, его привязывали цепью к столбу. После охлаждения изделия, дно и верхняя часть его отрезались. Оставшийся открытый с двух концов цилиндр при постепенном разогревании специальными вальками распрямляли в плоский лист.

Это — 15–16 век. В совершенно секретной «шарашке», пожизненной и потомственной, единственное место в Ойкумене — остров Мурано в Венеции. Цена такому зеркалу — как морскому кораблю или приличному поместью. Качество… Один из персонажей Вальтера Скотта возмущается: «Зачем мне зеркало, где нос выглядит больше всего лица?».

Разрезанием подобных, только много меньше, стеклянных цилиндров и получают то стекло, которое торчит в витражах средневековых соборов Европы, кругляши которого я видел в Боголюбово у князя Андрея, такие же лепят стекловары Волжской Булгарии.

Брокгауз и Ефрон описывают как современный им (1901 г) способ получения больших стёкол (ниже «холява» — цилиндр из стекломассы):

«Бельгийский, или французский, прием выдувания холяв отличается от старого богемского, или немецкого, тем, что в последнем способе поперечный разрез цилиндра определяет длину листа; чем более диаметр, тем длиннее выходит лист, между тем как при бельгийском длина цилиндра есть вместе с тем и длина развертываемого листа; вследствие этого для получения возможно большего листа немецкий рабочий должен развивать цилиндр в ширину, что возможно сделать только силою легких — выдуванием, тогда как при бельгийском приеме можно получить лист длиннее, развивая цилиндр в длину с помощью раскачивания, при чем надлежаще заготовленная наборка стекла от силы тяжести нижнего утолщенного ее конца оттягивается и масса (из толщи ее) идет на образование стенок холявы; как тот, так и другой способ одинаково тяжелы для дельца-выдувальщика, но преимущество остается за бельгийским, потому что при равной силе легких по бельгийскому можно получить лист больших размеров».

Пол-тысячи лет! Вся Европа! Бельгийцы, богемцы, венецианцы… «Поднатужтесь братцы! Дунем сильнее!».

Типа нашей «Дубинушки»:

А подумать?

В XVII веке министр Людовика XIV Кольбер сманил нескольких мастеров из Мурано. Ребятам надоело «надуваться на цепи», и французы стали получать зеркальное стекло литьем: расплав выливали на ровную поверхность и раскатывали чугунным вальцом. Получался большой лист, не гладкий. Шлифовали песком. На один стеклянный лист клали плашмя другой, между ними насыпали песок и водили верхним листом по нижнему.

Отшлифовать лист для небольшого зеркала — два человека работают часов тридцать. После шлифовки стекло — матовое, непрозрачное. Его полируют, водя по нему маленькой дощечкой, обитой войлоком. Полировка — до семидесяти часов. Сто часов необходимо для того, чтобы сделать стекло для одного зеркала!

На этом основана слава роскоши Версаля — знаменитая Зеркальная галерея.

Поэтому там Второй Рейх провозгласили? Хотели видеть выражения своих физиономий в исторический момент?

Итальянцы, немцы, бельгийцы… чем они от французов отличаются? — Полным отсутствием соображалки. У французов — отсутствие частичное.

Что стали лить — молодцы. Но дальше… Шлиф-машинки никогда не видели? А точильный круг? Интуитивное отвращение к вращательному движению? Министр, итить-ять! Все ресурсы «Прекрасной Франции»! Стратегическое производство крупнейшего королевства…!

Гос. бюджет — десятки миллионов ливров! На Версаль потратили (деньгами) — больше 10.5 тыс(!) тонн(!) серебра, половину — на внутреннюю отделку. А вот мозгов…

«Все жалуются на отсутствие денег, а на отсутствие ума — никто» — старинная еврейская мудрость. Не французская.

Тут я подумал и решил…

Мда… Я ж — такой весь из себя! За мной же ж опыт всего прогрессивного человечества! Сша как забабахаем!

Забабахали. Установку по производству листового стекла.

Ванночка с расплавленным оловом, плюхнули сверху стекла, ждём. Всё потихоньку остывает.

Ага. Олово «засохло», а стекло «плещется».

Когда сняли — ребята в восторге: олово налипло на стекло — получилось зеркало. Хреноватенькое, между нами. Но народ — в радости. Кое-где стеклянные зеркала делали сходно: наливали в стеклянный сосуд расплавленный метал. Потом сосуд разбивали, а в осколки — смотрелись.

Но мне-то нужно другое!

Потом дошло. «Лучшее — враг хорошего», доигрался со своей оптимизацией. У моего стекла точка плавления — 950, у олова — 1000. А нужно — наоборот. Нужно, чтобы стекло густело на жидком ещё олове.