Геннадий Марченко - Мне снова 15…

Вот так я и оказался на сцене ресторана «Арагви», который к этому времени был заполнен уже до отказа, под пристально-удивлёнными взглядами нескольких десятков посетителей.

– Дорогие друзья, сегодня у нас для вас необычный гость, – вышел к микрофону Аркадий. – Этот молодой человек, который сидит у фортепиано, – жест в мою сторону, – талантливый композитор Егор Мальцев, чьи песни, как мне сообщили по секрету, вскоре будет петь вся страна. Сегодня Егор решил сам исполнить кое-что собственного сочинения. Попрошу поприветствовать его аплодисментами.

Для затравки я спел публике «Вальс-бостон». Народу понравилось, кто-то крикнул: «Ещё!» Ладно, можно и ещё. «Вы хочете песен? Их есть у меня!»

Дальше были «Берёзы» из репертуара группы «Любэ». Понятно, что петь такие вещи ещё неокрепшим до конца голосом – лёгкий моветон, но другого выхода я просто не видел. Нужно было ковать железо пока горячо.

А жахнем-ка снова Розенбаумом, истинно кабацким «Извозчиком»! Вижу, народ хлопает в такт, а сидевший за своим столиком Бернес только удивлённо качает головой. Непонятно, одобряет или нет. М-да-а, это я сейчас, по большому счёту, на себя хреначу конкретный компромат. Совсем уж блатных словечек в песне нет, но стиль… Ну не мог себя остановить, и всё тут!

Напоследок решил немного реабилитироваться, спев грустную «Пока горит свеча» из ещё ненаписанного Макаревичем. Да уже и не будет написанным, как я догадывался.

Отпускать меня долго не хотели, пришлось по просьбе кавказских гостей, один из которых положил на край сцены четвертной со словами «Дарагой, спой что-нибудь грузинское», исполнить «Чито-брито» из фильма «Мимино», благо в своё время я выучил не только ноты, но и слова. А затем решительно откланялся, иначе вместо партнёрских отношений мне грозило завести в лице Аркадия лютого врага.

– Ну, парень, удивил, – заявил он мне, когда я покинул сцену. – А по-грузински где научился?

– Да я и не знаю грузинский, просто один знакомый грузин всё время пел эту народную песню, я и запомнил приблизительно музыку и слова.

– Похоже, со слухом у тебя всё в порядке… Вот, держи, этот четвертак твой, честно заработал. А вот ещё четвертной, от меня. Небольшим авансом, скажем так. А песни твои мы берём, без вопросов. И завтра же, думаю, начнём их исполнять. И будь добр, текст и ноты этой «Читы-бриты» тоже напиши, а то в той папке их нет. Гости с Кавказа у нас часто бывают, порадуем, если что. А за своей долей можешь приходить, пожалуй, уже в субботу. Всё будет по-честному.

Ну что ж, в субботу ещё что-нибудь перепадёт, а пока и полтинник неплохо. Спасибо товарищам с юга. Бернес, хотя я и опасался за «Извозчика», меня тоже похвалил. Я с лёгкой грустью поглядел в вазочку с растаявшим мороженым и поспешил откланяться. Время уже позднее. Не хотелось лишний раз напрягать маму, которая наверняка за меня волнуется.

А наутро я первым делом отправился в ЦУМ покупать себе приличную одежду. При этом ещё не до конца придумав, как буду объяснять такую покупку матери и сестре. В итоге я стал обладателем костюма от швейной фабрики «Большевичка» – нормальных брюк, не напоминавших уже обрыдлые шаровары, и приталенного пиджака. А также пары туфель из натуральной кожи марки «Скороход». После расчёта в кассе у меня оставалось ещё четырнадцать рублей восемнадцать копеек. Ну не знаю, хватит ли на угощение Ленке в «Коктейль-Холле», там цены небось о-го-го, но будем надеяться, не ударю в грязь лицом, не посрамлю, так сказать, чести мужского рода.

– Егор, что ты опять натворил?

Мама сидела на табурете с печальным видом, олицетворяя собой героиню картины Решетникова «Опять двойка». В руках она держала какую-то бумажку. Сестра накручивала бигуди у зеркала, и её отражение тоже с укоризной посматривало в мою сторону.

– А что случилось-то? – искренне удивился я.

Мама молча протянула сложенный пополам лист. Развернув его, я понял, что это повестка в милицию. Мне нужно было явиться завтра утром в ОВД по Пресненскому району Москвы в кабинет номер 28 к майору Бутыльникову в сопровождении матери, поскольку я считался несовершеннолетним.

– Хм, сам без понятия, чем я мог заинтересовать целого майора… Может, нужно просто отметиться как состоящему на учете в ПДН?

– Егор, отмечаться в ОВД, да ещё к майору, не ходят. Единственное, что меня успокаивает, что за тобой не приехал «воронок». Значит, всё ещё не настолько плохо.

– Мама, да о чём ты говоришь?! Какой ещё на фиг «воронок»! Ничего плохого за последний месяц я точно не совершал!

– Дай-то бог, сынок… В любом случае придётся отпрашиваться с дежурства.

Вот ещё не хватало матери со мной тащиться туда! Тут же всплыло в памяти ограбление табачного киоска. Блин, вот с этим реально могут быть проблемы. Вдруг кто-то из наших проговорился? В таком случае единственно верная линяя поведения – всё отрицать. Но если подельники всё будут валить на меня, тут уже придётся худо. Твою ж мать, вот чего я не отмазался, как Дюша!

Я стал прокручивать в памяти события последних дней. Разбор песен у Блантера дома, репетиция с «Апогеем», посиделки с Бернесом в ресторане, поход с Лисёнком в «Коктейль-Холл»… Кстати, неплохо прогулялись. Я в новеньком костюме, ради легализации которого пришлось для матери придумывать легенду с подработкой в виде сбора аптечных трав и покупки костюма на толкучке. Мы ведь в самом деле по молодости в школе собирали всякие ромашки-подорожники, правда, в аптеках платили копейки, но на мороженое-леденцы хватало. А насчёт барахолки заявил, что женщина продавала костюм недавно погибшего сына, так ни разу и не надёванный, всего за двенадцать рублей. И ботинки за пятерку отдала, размер чудесным образом подошёл. Мама, похоже, не очень поверила моим объяснениям о целом мешке особо ценных лекарственных растений и обновки с рук, но настаивать не стала, махнула рукой, при этом всё же по достоинству оценив мой новый внешний вид.

Ленчик тоже принарядилась во всё лучшее, ей очень шло платье в горошек с широким поясом и юбкой-колоколом. Мы, как и обещали, без четверти семь стояли у чёрного хода «Коктейль-Холла», когда дверь отперли с той стороны и в образовавшемся проёме нарисовался басист Георгий, он же Жора.

– Привет. – Мы обменялись рукопожатиями, а моей спутнице музыкант галантно поцеловал ручку. – Прошу за мной.

Участники группы готовились к выходу на сцену. Этим вечером помимо них предстояло выступить ещё двум коллективам, причём один из них представляли музыканты, наряженные ковбоями и вооружённые акустическими гитарами и банджо.

– Парни играют рокабилли, – шепнул мне на ухо Миха, подтягивавший вторую струну на своём «гибсоне».