Геннадий Марченко - Покорение Америки [СИ]

— Так ежели стрельба начнётся, то они за ради чего головой своей рисковать станут? — резонно поинтересовался атаман. — Ежели, к примеру, сыновья мои согласятся, думаете, просто так я их отпущу на такое дело? Я ж потом ни себе, ни вам не прощу.

Такой не простит, вон какой ледяной блеск в глазах. Из-под земли достанет, а за сыновей отомстит. И мне в первую очередь, если, конечно, я сам живым останусь, случись разборка со стрельбой.

— Если предложат встретиться, то я буду настаивать на том, чтобы это произошло без оружия. Мне нужны просто крепкие парни с лицами прирождённых убийц, чтобы внушить противнику мысль о жестокости и беспощадности русских.

— Ну, корчить грозные физиономии — это наши умеют, — усмехнулся Науменко. — Предположим, дам я ребят, но ведь им платить надо будет, а то не поймут.

— Вы тут упоминали, что готовы были помочь с решением итальянской проблемы, неужто за деньги это сделали бы, а не как русский для русского?

— Хм, ну, это одно, а у вас-то бизнес, как говорят американцы, собираемся делать деньги.

— Кстати, вам я предлагаю возглавить охрану нашего будущего отеля. Или вы предпочитаете жить по-старому и разводить жеребцов?

— Командир охраны…

— Начальник охраны, — поправил я.

— Звучит заманчиво. А нельзя сделать так, чтобы и жеребцов разводить, и охраной заниматься?

— В принципе, почему и нет? Заведёте себе ранчо под Лас-Вегасом, и разводите кого душе угодно, хоть мартышек. Но в свободное от работы время. Думаю, впрочем, у вас его будет достаточно, тем более сможете нанять приличного конюха из местных ковбоев.

— Господа, вам не кажется, что мы делим шкуру неубитого медведя? — подал голос Вержбовский.

— Действительно, — крякнул атаман, дёрнув себя за ус. — У нас даже на крыльцо от отеля денег ещё нет, а мы тут друг другу уже должности раздаём.

— Надеюсь, что деньги будут, если мы станем действовать согласно разработанному мною плану. Хочу в ближайшее время наведаться в Гарлем, посмотреть, что к чему, поговорить с людьми. Надеюсь, меня там не прирежут, — усмехнулся я.

— Может, парней своих дать на всякий случай? Федьке с Демидом не помешало бы размяться.

— Трое будут привлекать внимание, тем более белые. Пока сделаю небольшую вылазку в одиночку. В общем, я так понимаю, что вы, Василий Антонович, в целом не против моего предложения? Или тоже возьмёте время на раздумье?

— Пожалуй, что и возьму, думаю, двух дней хватит. С парнями обсудим, есть у меня на примете тут еще парочка ребят.

— Но только все карты заранее не раскрывайте, даже сыновьям, просто намекните, что овчинка стоит выделки. Тоже заручитесь их предварительным согласием, а затем я уже в личном разговоре посвящу людей в детали. И то не во все, про наши планы с Лас-Вегасом им знать пока ни к чему.

Мой взгляд в очередной раз упал на висевшую на стене 7-струнную гитару с алым бантом на головке грифа.

— Можно?

— Да бога ради!

Я снял с гвоздика инструмент, провёл пальцами по струнам. Немного расстроена, но поправить это, заодно настроив первые шесть струн как на обычной шестиструнке, а седьмую струну убрать в "си" — секундное дело

— Играете? — поинтересовался атаман.

— Было когда-то, — уклончиво ответил я.

— Может, споёте?

Что бы такое исполнить… В голову неожиданно пришла песня Розенбаума "Казачья". А что, в самый раз, коль уж загостился у атамана. Жаль, на заходе некому фоном изобразить цоканье копыт. Ну ничего, и так сойдёт.

"Под зарю вечернюю солнце к речке клонит

Все что было — не было, знали наперед

Только пуля казака во степи догонит

Только пуля казака с коня собьет

Только пуля казака во степи догонит

Только пуля казака с коня собьет…"

Когда я закончил, атаман не сумел скрыть предательского блеска глаз.

— Любо, — выдохнул он. — Кто ж такую прелесть сочинил?

— Не поверите — питерский еврей по фамилии Розенбаум.

— Видно, правильный еврей. А больше у него нет песен про казаков?

Ну, парочку я ещё помнил, поэтому, не мудрствуя лукаво, исполнил "На Дону, на Доне" и "Есаул молоденький". После чего решительно повесил гитару на место, давая понять, что на сегодня хватит. Науменко к этому времени окончательно размяк, тогда как Вержбовский понимающе улыбался.

— Все бы евреи были такими — цены им не было бы! — в сердцах воскликнул атаман. — А жив ли он, не расстреляли его, часом, чекисты?

— Жив, чекистам его песни тоже нравятся, — успокоил я собеседника экспромтом выданной ложью.

— От оно как! Ну и ладно, что жив, пущай дальше хорошие песни сочиняет. Порадовали вы моё сердце, господин Сорокин.

— Ну, раз мы всё обговорили, тогда, наверное, можем и откланяться? — вопросительно глянул на нас поочерёдно Вержбовский. — А то уже загостились, а гостю, как говорят в народе, радуются два раза: когда приходит и когда уходит.

На обратном пути мы молчали. Виктор Аскольдович смотрел на дорогу, погруженный в свои мысли, а я прокручивал в голове возможные варианты дальнейшего развития событий. Может быть, ещё не поздно всё бросить и свалить на другой конец материка от греха подальше? Поселиться где-нибудь поблизости от голливудских холмов, и радовать время от времени Уорнера своими идеями? Однако я прекрасно понимал, что так не поступлю. Не мог я подставить единоверцев, своих же русских братьев. Натворил дел и сделал ноги? Сори, мистеры, но это не по мне!

Когда впереди показались кресты собора Преображения Господня, Вержбовский наконец нарушил молчание.

— Ефим Николаевич, вы тут обмолвились, что не прочь рассмотреть вариант с переездом в Гринпойнт.

— Да, мелькнула такая мыслишка.

— Если вы настроены серьёзно, то смею предложить вам квартиру в моём доме.

— Хм, не хотел бы вас стеснять…

— Вы меня не так поняли, — чуть ли впервые за сегодняшний день улыбнулся Виктор Аскольдович. — Я вам не рассказывал, что имею доход от двух домов, квартиры в котором сдаю внаём. Некоторые из них пустуют, и я готов одну из квартир предоставить вам, причём денег с вас брать не собираюсь.

— Ого, заманчивое предложение! Ну, если так, я готов его рассмотреть.

— Не сомневайтесь, квартиру вам подберу приличную, с хорошими соседями, преимущественно выходцами из Российской империи. Да что там, поедемте, я вам сейчас же всё и покажу.

Квартира мне понравилась. Однушка, но просторная и светлая, хотя комнатное и кухонное окна выходили во двор, однако на восточную сторону. Мебель кое-какая имелась, обстановка была в целом спартанская, но всё чистенько и аккуратно, даже пыль практически отсутствовала. На кухне имелись большой чайник и заварочный, на полке над 2-конфорочной плитой стояли пара чашек и пара же тарелок — глубокая и помельче. В выдвижном ящичке было пусто, но Вержбовский заверил, что сегодня же принесёт ложки, вилки и кухонный нож. Санузел совмещенный, но вместо душа, как в моей нынешней квартире, вполне приличная ванна. А горячая вода подавалась не только вечером, но и утром, чтобы, как объяснил Виктор Аскольдович, люди могли с комфортом совершать гигиенические процедуры.