Геннадий Марченко - Покорение Америки [СИ]

— Видел эти аппараты пару раз здесь и в Германии, там он называется телефункен. Изображение мутное, на мой взгляд, перспективы у этого технического устройства весьма туманные. А почему вас это интересует?

— Да потому что перспективы у телевизора совсем даже не туманные, а вполне ясные. И через двадцать лет такой телевизионный приёмник будет практически в каждой американской семье. А это что значит?

— Что?

— А то, что телевизор становится не менее важным средством воздействия на человека, чем радио, а со временем даже более сильным. Потому что в радио используется только акустический эффект, а в телевидении ещё и визуальный.

— Понимаю, — кивнул Павел Михайлович. — Посредством телевидения мы получаем возможность воздействовать на умы людей.

— Бинго, как говорят американцы! Нужно заполучить в свои руки Владимира Зворыкина, я читал о нём недавно в научно-популярном "Science". Он, правда, в какой-то компании сейчас трудится, но, когда мы ему обрисуем перспективы, думаю, согласится без вопросов. Построить под него заводик неподалёку от Лас-Вегаса, пусть изобретает там новые модели телевизоров и кинескопов.

— Если я ничего не путаю, в прошлом году Зворыкин приезжал в СССР, при его участии была запущена передающая станция электронного телевидения в Москве. Слышал, будто в столице работают около сотни телеприёмников, но самому видеть не доводилось.

— Ничего, ещё увидите и в столице телевизор, и даже в какой-нибудь провинциальной Пензе. Даже до телевизора цветного изображения доживёте. Опять же, с этого заводика мы будем иметь очень неплохой барыш. Правда, чтобы дело развивалось быстрее, на первые десять тысяч телевизоров нужно установить минимальные цены, пусть даже и в убыток производителю. Тогда позволить себе такое чудо техники сможет семья даже с не очень большим уровнем доходов. Телевидение, к вашему сведению, тоже весьма доходный бизнес. Когда потенциальные рекламодатели поймут, что их рекламу может увидеть вся страна, они будет выстраиваться в очередь со своими долларами.

В общем, Остапа понесло. Я рисовал перед собеседником перспективы будущего телезасилья, рассказывал о "мыльных операх", программах для домохозяек, спортивных и музыкальных трансляциях, не забыв добавить, что и в СССР телевидение будет развиваться семимильными шагами, такие же заводики можно настроить на всей стране. У Павла Михайловича по мере того, как я лил ему в уши этот елей, разве что челюсть не отвисала. Когда я снова упомянул о влиянии на умы янки, он выставил перед собой ладонь:

— Подождите, Ефим Николаевич! Всё это замечательно, только кто же разрешит проводить в США коммунистическую пропаганду?

— Так и не нужно показывать выступления товарища Сталина с очередного пленума ЦК ВКП (б). Фишка в том и состоит, чтобы пропаганда была искусно завуалирована, чтобы ни ФБР, никто не смог предъявить нам претензии, а то же время американцы понимали, что СССР им не враг. И одновременно внушать, что всякие Рокфеллеры, Ротшильды и Морганы являются паразитами на теле американского общества.

— Не боитесь, что все эти Морганы-Ротшильды сотрут вас в порошок?

— Как у нас говорят, волков бояться — в лес не ходить. Дёрнем чёрта за бороду, авось вырвем клок. Советскому Союзу нужны крепкие союзники, особенно в преддверии войны, которая неизбежна, поэтому нужно торопиться. Гитлер не будет ждать, пока мы раскрутим наше телевидение и запустим когти в Конгресс. Думаю, в Советском Союзе найдутся специалисты в области пропаганды, которые смогут даже через океан давать ценные советы.

Я замолчал, давая собеседнику возможность переварить услышанное.

— Да-а, много интересного я от вас услышал, — потёр висок Павел Михайлович. — Мысли просто разбегаются в разные стороны. Но я всё же не уверен, что, построив в кратчайшие сроки свой отель в Лас-Вегасе, вы успеете накопить достаточно денег на реализацию всех своих замыслов. А ведь вам ещё на строительство нужно копить, как я понимаю?

— Порядка миллиона долларов у меня имеется, хотя, честно говоря, не уверен, что обойдусь этой суммой.

— Я могу поговорить с наркомом, а он уже с товарищем Сталиным. Возможно, как-то удастся решить этот вопрос.

— Вот это верный подход! Я понимаю, что страна переживает нелёгкое время, однако передайте, что эти вложения окупятся сторицей. Предложите Берии и Сталину вариант с приобретением через подставных лиц пакета акций сначала отеля и завода, а затем и телепередающей компании.

— Хорошо, я уже сегодня передам ваше предложение, — мой собеседник взглянул на часы. — Ого, засиделся я тут с вами, наверное, в консульстве уже волнуются. Спасибо за обед, Ефим Николаевич. Давайте договоримся о месте и времени следующей встречи, когда я смогу дать вам ответ и обрисовать перспективы нашего будущего сотрудничества.

— Предлагаю встретиться здесь же ровно через неделю, во вторник, также в 15.00. Думаю, за неделю вы успеете получить инструкции от своего руководства.

— Договорились.

Он протянул мне руку, но я задержал его ладонь в своей.

— Прежде чем мы расстанемся, Павел Михайлович, я хотел бы вас попросить об одной услуге.

— Что ж, говорите.

— Когда я попал в 1937-й год, то меня первое время держали в Бутырской тюрьме. Там я познакомился с комбригом Феликсом Осиповичем Кржижановским, бывшим начальником пехотного училища, а также с артиллерийским инженером Степаном Порфирьевичем Куницыным. Не знаю, как сложилась их судьба, может быть, уже и в живых-то обоих нет. Если не затруднит, выясните, что с ними стало, буду вам премного обязан.

— Постараюсь, Ефим Николаевич. Может, что-то ещё?

— Да нет, пожалуй. Хотя…

Я сделал паузу, но всё же озвучил мучивший меня вопрос:

— Если можно, заодно без лишней шумихи выясните и судьбу комсорга одесского порта Варвары Мокроусовой.

— Той самой, из-за которой вы и ввязались в ту роковую драку? — проявил осведомлённость Павел Михайлович.

— Да, той самой. Надеюсь, что она из-за меня не пострадала, в противном случае я бы попросил принять меры к восстановлению её честного имени.

— Хм, ничего обещать не могу, но выяснить выясним. Всего хорошего.

Глядя, как его фигура исчезает в дверном проёме, я думал, что, возможно, именно сегодня мне удалось качнуть маятник истории в другую сторону. А что из этого выйдет — оставалось только гадать.