Джон Стивенс - Изумрудный атлас [litres]

Майкл разинув рот уставился на волшебника.

– Как вы это сделали?

– Замешательство и дезориентация. Главное оружие каждого мало-мальски стоящего волшебника. А теперь идем. – С этими словами доктор Пим торопливо зашагал по палубе.

По пути они встретили еще двоих стражей. С первым они едва не столкнулись, когда выходили из-за угла. Прежде чем морум кади успел наброситься на них, доктор Пим взмахнул рукой, и стражник, выронив меч, уселся на палубу, бессмысленно глядя куда-то в пространство.

– Вот так-то лучше, – пробормотал доктор Пим. – Сюда, мне кажется.

Он повел Майкла в какую-то дверь, они спустились на два пролета по металлической лестнице и очутились в коридоре с шестью дверями, которые охранял еще один морум кади. Доктор Пим снова прошептал что-то неразборчивое, и Крикун опустил свой меч, а его лицо исказилось подобием на редкость отвратительной улыбки. Доктор Пим протянул руку и коснулся губ живого мертвеца.

Тот, кто когда-то был человеком, дважды судорожно сглотнул, разжал челюсти и заговорил:

– Чем я могу вам помочь, сэр?

Голос у него был скрипучий и сдавленный, словно морум сотни лет не разговаривал.

– Сколько вас на этом корабле?

– Десять.

– Значит, остался еще один… На капитанском мостике, больше ему негде быть. Графиня в своей каюте вместе с юной леди?

– Да, сэр.

– Замечательно. Если я правильно понял, ключ от камер, где заперты дети, у тебя?

Только теперь Майкл впервые услышал приглушенные, испуганные голоса детей, эхом доносившиеся с обеих сторон коридора. Дети кричали, плакали, барабанили кулачками в стены. Грохот был таким постоянным и ритмичным, что его легко было принять за гул и рокот двигателя.

Морум кади вытащил ключи из-под своего драного мундира.

– Я хочу, чтобы ты отпер все двери, организованно вывел детей, а затем помог им партиями погрузиться в лодку этого молодого человека. Все понятно?

– Да, сэр.

Доктор Пим повернулся к Майклу:

– Сейчас я разберусь с последним морум кади. Потом разыщу твою сестру. Постарайся перевезти на берег как можно больше детей. Тебе придется сделать несколько рейсов.

– Хорошо.

– Я очень горжусь тобой, мой мальчик. – Старый волшебник крепко сжал плечо Майкла. Потом сказал стражнику: – Поступаешь в распоряжение этого молодого человека. Делай все, что он скажет. – И ушел, быстро скрывшись на лестнице.

Майкл посмотрел в покрытое трупными пятнами зеленое лицо Крикуна. Потом сделал глубокий вдох, поправил значок короля Робби и постарался придать своему голосу как можно больше уверенности:

– Так, выводи их сюда. И прекрати улыбаться. Это противно.

– Клэр, позволь мне представить тебе Кэтрин…

Произнося их имена, волшебник то и дело переводил взгляд с лица Кэтрин на лицо ее матери. Кейт видела, что он заметил сходство и понял, кто она такая.

– …Кэтрин, это Клэр…

Кейт показалось, будто время замедлило своей бег. Это не было чудом. Она действительно стояла здесь, в комнате, и старый волшебник знакомил ее с собственной матерью.

Ее мама улыбнулась и что-то сказала, но Кейт не поняла ни слова.

Мама протянула ей руку.

Кейт опустила глаза. Ее собственная рука была вся перепачкана грязью, копотью и запекшейся кровью в том месте, где она порезалась о камень. Только сейчас Кейт поняла, как ужасно, должно быть, выглядит: ведь она несколько дней не переодевалась, бегала под ливнем, спала на соломе в тюрьме, плыла по подземному каналу, провела борцовский поединок с секретарем, включавший катание по грязному полу и кусание за ухо; она словно увидела чужими глазами свои грязные сальные волосы, рваную одежду и усталые глаза, и тогда ей открылось, что в материнской улыбке была лишь жалость к несчастному созданию, невесть откуда взявшемуся перед ней.

– У меня грязные руки.

– Ох, какие пустяки! – воскликнула мама, хватая ее перепачканную руку в свои ладони. – Я очень рада познакомиться с тобой, Кэтрин! Я вижу, ты проделала очень долгое путешествие. Могу я угостить тебя чем-нибудь? Хочешь воды? Чаю? Может, подогреть тебе шоколаду? Знаешь, Кэтрин – это звучит очень официально. Можно, я буду звать тебя Кейт?

Кейт почувствовала подкатывающее к груди рыдание. Долгие годы она ждала этой минуты, так почему же теперь ей хочется только взять книгу и уйти? Она резко вырвала свою ладонь из материнских рук и упрямо покачала головой:

– Нет. Я в порядке.

– Я полагаю, юная леди пришла сюда за этим, – кашлянул доктор Пим. Он протянул руку и взял со стола Атлас.

– Что это?.. – Ее мама вдруг замолчала, во все глаза глядя на изумрудно-зеленый фолиант. – Неужели это?.. Не может быть…

– Да, это она.

– Но, Станислаус, ты же говорил нам, что она надежно спрятана! Ты сказал, что она в безопасности!

– На какое-то время так оно и было. Но как известно, все меняется. Видишь ли, эта копия из будущего. И присутствующая здесь Кэтрин ценой неимоверных усилий принесла мне ее сюда на хранение. Но теперь, насколько я могу судить, она пришла забрать этот экземпляр обратно. – Волшебник помолчал и добавил: – Прежде чем он исчезнет.

– Да, но… она ведь еще ребенок!

– Клэр…

– Я не могу поверить, что ты втянул в это бедного ребенка!

– Наступили времена отчаяния… И потом, собственно говоря, это не вполне я. То есть будущий я…

– Она ребенок, Станислаус! Ты посмотри на нее! Она едва на ногах держится! Господь знает, через что ей пришлось пройти!

– Да все нормально, – вмешалась Кейт. – Я смогу. Все в порядке. Правда.

– Дорогая моя, – спросил доктор Пим, подаваясь вперед в своем кресле, – я должен задать тебе один вопрос: это безопасно?

Это был вполне логичный вопрос: разумеется, доктор Пим хотел убедиться, что опасность миновала и он с чистым сердцем может отдать ей книгу. И все-таки вопрос волшебника застал Кейт врасплох, и она заметила, как взгляд доктора Пима на какой-то миг стал пристальнее. К счастью, она быстро взяла себя в руки, вздохнула и чуть-чуть расправила затекшие плечи.

– Все замечательно. Наконец-то! – Она даже сумела выдавить подобие улыбки.

– Очень хорошо, – сказал волшебник и протянул ей Атлас.

Кейт ожидала, что сейчас у нее снова екнет в животе, она откроет глаза и окажется в каюте Графини, однако секунды шли, она ощущала в руках знакомую тяжесть книги, но ничего не происходило.

– А теперь, – встал доктор Пим, – я оставлю вас наедине.

С этими словами он просто встал и ушел, не дав Кейт никакой подсказки насчет того, что же ей теперь делать – сказать маме, кто она такая, или не говорить.

– Прошу прощения, – сказала ее мать, когда дверь за старым волшебником закрылась, – я просто очень сердита. Не на тебя, конечно! Я сержусь на тех, кто втянул тебя во все это. Ты еще слишком юна.