Леонид Поторак - Странные сближения [Полная версия]

6) Дело сделано.

Раевский, медленно кивавший каждому из сделанных Пушкиным заключений, снял очки и, щурясь, оглядел собравшихся.

— Возможно ли взломать дверь а потом ещё и замок ларца?

— Замок нельзя, — откликнулся Якушкин. — Хотя понимаю, ларец могли просто распилить.

Дверь была заперта, когда мы заметили дым. Значит, не только взломал, но и запереть смог?

— У кого были ключи от комнаты Ивана Дмитриевича?

Выяснилось, что ключи были у одного Якушкина.

Перешли в коридор.

— Эксперимент! — объявил Василий Львович. — Дверь Ивана Дмитриевича уже сломана, теперь попробуем открыть — чья это дверь?

— Моя, — Мария испуганно шагнула ко входу в свою комнату. — Вы правда хотите…

— Прошу прощения, — отступил Василий Львович. — Ваша дверь неприкосновенна. А тут у нас, — он перешел к следующей комнате, — живет Николай, ну.

— Василий, — нахмурился генерал Раевский. — Что ты задумал?

— Всего лишь доказать, что замки в нашем доме невозможно вскрыть без ключа, ну!.. — дымный хвост от Василия Львовича протянулся в сторону столовой. Спустя мгновение Давыдов снова стоял у двери — с глазами, горящими азартом, и с ножом в руках.

— А вот мы его сейчас… — нож скрипел, тычась в замок. Василий Львович крякнул, — Не поддаётся, ну! Применим силу.

Он навалился на нож, дверь затрещала и внезапно открылась. Василий Львович влетел в комнату Николай Николаевича.

— Василий! — генерал Раевский гневно таращил глаза. — Почему ты свой замок не сломал?!

Замочный механизм почти выпал, удерживаемый только не до конца отколовшейся щепкою.

Николай Раевский-младший подошёл и подергал его.

— Я бы его даже не пошевелил, — сказал он. — Это, Василий Львович, ваша медвежья сила.

Смущённый Василий Львович спрятал огромные ручищи за спину.

Николай Николаевич-старший скорбно осмотрел дверь, хмыкнул, поглядел на брата и захохотал.

Установили, по крайней мере, что, даже имея силу Василия Давыдова, замок можно исключительно разворотить и выломать, но не открыть без видимых повреждений, не говоря уже о том, чтобы впоследствии запереть. Поджигатель располагал ключом либо какой-нибудь хитрой отмычкой.

— Я не желал бы, чтобы на хозяев пала тень, — сказал Охотников. — А что если это сделал кто-нибудь из слуг?

— Ах ты ж, — удивился Александр Львович. — Как же мы это узнаем? Что мне, всех уволить прикажете?

Дверь была закрыта, — вспоминал Пушкин. — А.Р. несколько раз толкнул её, и тут прибежал Охотников, выбил дверь плечом.

Очень уж легко он её выбил.

— Господин Охотников, — Француз вновь начал тереть щёку. — Вы, кажется, даже не пробовали открыть дверь господина Якушкина? Сразу ломиться стали.

— Совершенно верно. Я видел, как Александр Николаевич пытается открыть и не может.

— И если замок был искусно взломан, то доказательством сего могла быть только невозможность прочно запереть дверь. А единственный способ лишить нас возможности изучить, как работает запор, — сломать дверь первым.

— Пушкин, вы к чему клоните?

— И я не понимаю, — Орлов строго посмотрел на Александра. — Вы же не подозреваете Охотникова?

— Если предположить… — протянул Александр, погружаясь в раздумья.

Могло быть и так:

1) Взламываю замок, поджигаю комнату, запираю замок

2) Прибегаю на пожар одним из первых, вышибаю дверь, чтобы никто не смог проверить, как она закрыта

3) Ларец, видимо, сгорел не полностью, оставались какие-то деревяшки. Никто не возьмётся по ним определить, открывался ли ларец. Но если вдруг возьмётся — это риск. Поэтому, делая вид, что помогаю тушить, я окончательно разрушаю стул и бюро. Найти под обломками детали ларца — пустая затея.

4) Всё.

— Послушайте, Пушкин, ваши подозрения глупы и оскорбительны. Потрудитесь отказаться от своих слов.

— Потружусь, когда вы ответите на вопросы.

— Господин Пушкин! Если вы посмеете сказать, что подозреваете меня, я готов стреляться.

— Охотно удовлетворю ваше желание, после того, как…

— Да полно вам всем, — Орлов говорил вроде бы шутливым тоном, но крепко сжал пальцы на плече Охотникова. — Уверен, Пушкин не хотел вас ни в чём обвинять. А вы, Пушкин, чем драться со всеми моими друзьями, лучше сразу признайтесь, что хотите вызвать меня, но вам жаль рисковать жизнью такого замечательного человека. Кстати, — продолжил он, видя, что Пушкин и Охотников начали улыбаться, — сами уж решите, о вас или о себе я теперь говорю.

Александр, до последнего отчаянно хмурившийся, фыркнул и махнул рукой:

— Чёрт… Охотников, право, не сердитесь. Я должен быть под подозрением заодно с вами.

Охотников глубоко вдохнул и поправил воротник.

— Принимается.

— А коли так, — вновь посерьезнел Александр, — я бы предложил для начала собрать всех слуг. А затем господин Охотников всё-таки ответит на несколько вопросов. Обещаю, что готов быть допрошенным в ответ. Больше того — это будет правильным в отношении всех нас.

— Вы всерьёз займетесь расследованием? — Катерина Николаевна внимательно глядела на Александра. Тот смутился её взгляда и опустил глаза.

— К сожалению, этого я не умею. Но хоть похвастаюсь своими способностями в логике.

— Не будет смешным, если я предложу вам расспросить также и дам? — взгляд Катерины не отпускал. — Мы легко ускользаем от внимания, когда вы заняты вином и песнями.

«Отчего она не служит в Коллегии? — Подумал Француз. — С её-то умом и хладнокровием».

Охотникова пришлось допрашивать предельно тактично, напоминая после каждого вопроса, что такой же вопрос может потом задать сам Охотников. Адъютант злился, твердил, что это бессмысленная трата времени, но всё-таки отвечал.

Выходило, что Охотников не мог поджечь комнату, ибо во время предполагаемого начала пожара сидел наверху и пел семёновский марш.

Пушкин с немалым сожалением извинился. Он не любил вспыльчивых оппонентов: те были слишком похожи на него самого.

Дальше началась глупая комедия — Охотников допрашивал Пушкина. Хотелось ткнуть ему в нос бумаги с подписями Нессельроде и заорать: «Кто тут напрасно время тратит, чёртов ты красавчик?» Но за Пушкина вступился Раевский, и Охотников отстал.

К обеду собирались смятенные и задумчивые.

— Посмотрите, что я нашла в комнате Ивана Дмитриевича, — сказала подошедшая позже остальных Катерина Раевская, протягивая закопчённую металлическую фигурку, не то лошадку, не то козла.

— Фу, Катенька, убери это от стола! — возмутилась Софья Алексеевна. — Что ты вообще там делала?

— Это огниво? — спросил Раевский.

— Да, я нашла его под порожком, — ответила Катерина. — Вероятно, его обронил тот, кто зажигал свечу.

— Дай-ка сюда, — Раевский взял из рук сестры лошадку и осмотрел. — А кремень к нему ты не находила?