Александр Долгов - Рижский клуб любителей хронопортации

И тут меня обуяло бешенство, да такое, что самому стало страшно. Я подбежал к здоровенному колу, неизвестно зачем вбитому посреди двора, и попытался его выдернуть. Кол, забитый намертво, не поддался. От злости за свою никчемность и беспомощность я до боли стиснул зубы и заревел, точно бешеный зверь, сделал еще одну попытку, сдирая кожу с рук и ломая ногти. И он поддался.

Я еще ничего не решил для себя, как тут до меня донесся странный звук, похожий на гудение пчелы, с каждой секундой он разрастался все сильней. Вскоре я явственно узнал в нем рокот мотоциклов. Они были без глушителей. Рокеры, черт их дери.

Когда я вышел на середину улицы с колом наперевес, она была еще пуста. Во мне клокотала ярость, требуя немедленной расправы. Ну что ж, успокоил себя я, хотя бы одного из этой банды я сегодня угроблю. О том, что будет со мной, я не думал. Мне было все равно.

Они выскочили из-за угла, ослепив меня сонмищем горящих фар. Я шагнул навстречу первому, мчащемуся с бешеной скоростью прямо на меня, – я видел его зловещий черный с забралом шлем и как он судорожно жмет на газ, выжимая из своего стального коня все, что возможно. Когда я поднял над головой кол и, спружинив, изо всех сил бросил его в рокера, я успел услышать, как сработали тормоза, и потом меня сбили…

Я оказался крепким парнем. Меня, что называется, собрали по кусочкам. Врачи поначалу думали, что я врежу дуба. Но я выкарабкался. Правда, я сам был этому не рад. С полгода я молчал, ни с кем не говорил, но потом отошел. Все проходит в жизни. Даже боль, если к ней привыкаешь.

…Когда я еду на работу и вижу где-нибудь на стене дома, или на телефонной будке, или на кресле в автобусе жирно размалеванный краской, или тонко нацарапанный иглой, или вкривь и вкось написанный шариковой ручкой хорошо знакомый литер HMR – я ничего не вспоминаю. Для меня эти буквы когда-то были священными символами, но теперь я смотрю на них, не видя их. Совсем как на огромные кумачовые лозунги на фасадах наших домов.

И только ночью я иногда просыпаюсь от того, что слышу душераздирающий вопль Сони, от которого до утра звенит кровь в ушах. Я еще долго после этого лежу на спине с открытыми и сухими глазами и неотрывно гляжу в мертвенно-белый потолок.

Поселок Хями, западный берег Нахимовского озера, 1988

Ленинград. Начало 70-х годов XX века. Двадцатилетний коренной ленинградец по прозвищу «Вилли» четвертый год учится (точнее, мучится) на офицера-подводника. Правда, романтика будущей подводной службы ему не чужда. Бывший нахимовец, получивший по окончании училища диплом военного переводчика, в военно-морской «системе» оказался в силу семейных традиций (его отец – капитан 1-го ранга в запасе, отдавший флоту более тридцати лет). Ему, единственному ребенку, при рождении предназначено стать военным, вот и «запихнули» в Нахимовское: «Будешь офицером флота. И точка!» Отец хоть и любит сына, но видит в нем самого себя, не считаясь с тем, что тот тянется к музыке. «Опять „балалайку“ включил» – это он про гитарные упражнения своего отпрыска. Мать и вовсе мнит сына непутевым.

Вилли звезд с неба не хватает, плывет по течению, руководствуясь нехитрым девизом: «День прошел, ну и ладно!» Больше озабочен качеством игры на электрогитаре, чем успеваемостью по ТПЛ (теории подводной лодки) и другим спецпредметам.

Как и большинство сокурсников, влюблен. В любви счастлив и одновременно несчастлив, поскольку предмет его страсти – молоденькая сексапильная «англичанка», по которой «угорает» весь курс, – замужем и не сегодня-завтра может порвать их непрочную связь, покуда муж-недотепа (училищный офицер) не прознал про ее амуры. (Первая же его женщина оставила столь неизгладимый след, что с ней он сравнивает всех последующих, потому так и не заведет семьи, да и жизнь бросает его в разные места, какие уж тут жена и дети?)

Вилли «заражен бациллами рок-н-ролла», сколачивает курсантскую рок-группу «Рифы». В квартете: соло-гитара – Вилли, бас-гитара и ударные – третьекурсники, так называемые «веселые ребята», клавишником выступает его одноклассник. Все свободное время герой проводит в клубном закутке училища, репетируя западные рок-стандарты и лелея мечту выступить с концертом не где-нибудь, а непременно на палубе гигантского авианосца – грандиозное зрелище! Проблема за малым: в составе советского военно-морского флота пока не числится ни одного авианосца, поэтому только и остается, что произвести фурор на грядущем факультетском вечере. Вот только клавишник тормозит процесс, словно якорь, тащит бездарной попсовой манерой игры на органоле их спаянный рок-н-ролльный бэнд на самое дно концертного крушения.

Вилли дисциплинирован, но способен, особо не раздумывая о последствиях, удрать в «самоход». Рискнуть, чтобы стать свидетелем швартовки учебного крейсера королевского флота Нидерландов, впервые пришедшего в Ленинград с визитом вежливости. Забавно взглянуть на мореманов с экзотичными шевелюрами до плеч, но главное: на борту – самая знаменитая рок-группа Голландии Shocking Blue. Невероятно – живые рок-звезды на юте стального «голландца» дают импровизированный мини-концерт, сдобренный экзотической игрой на ситаре, а бравые моряки, отпущенные в увольнение, с развевающимися на ветру кудрями под величавый аккомпанемент псевдоиндийской Acka Raga горделиво сходят по трапу на набережную Красного Флота. С подаренным ими пригласительным билетом Вилли попадает на «закрытый вечер советско-голландской дружбы», где ухитрился спеть дуэтом «Шизгару» с черноокой примой Маришкой Вереш. Вечер, собравший в Доме актера на Невском проспекте разношерстную публику, в том числе рыночных дельцов, падких на «сладкую жизнь», заканчивается пьяным дебошем и мордобоем. Наглые кавказцы в панике покидают поле боя, но напоследок, воспользовавшись старыми силовыми связями, отправляют героя с разбитым в кровь лицом в милицейский пикет.

Хоть советский военно-морской флот не опозорен, но за «подвиги» Вилли приходится заплатить пятью сутками в одиночной камере «губы», что подслащивает голландская морская шапочка с головы Маришки и масса невероятных впечатлений – будет чем похвастать в клубной курилке. К счастью, сердобольный начальник гарнизонной гауптвахты по прозвищу «Коля в кубе», а в миру – сухопутный полковник Николай Николаевич Николаев, освободил из-под ареста искателя приключений: «Глаза у тебя – чистые, иди учись, сынок, грызи фундамент наук». На фоне стройбатовцев-головорезов Вилли и вправду выглядел едва ли не ангельски.

Не отсидев положенного срока (к досаде начальства), он рьяно берется… нет, не за учебу, а за электрогитару: факультетский вечер на носу, а с клавишником по-прежнему – беда. Помогает случай: в клубной курилке перед танцами он находит «замену» – стриженный под ноль ушастый первокурсник по прозвищу Воробей развлекает скучающих старшекурсников, виртуозно исполняя рок-боевики на дребезжащем фортепиано. Как оказалось, талантливый парнишка отлично знает и любит рок-музыку и даже побывал на знаменитом концерте «Роллингов» (The Rolling Stones) в варшавском Дворце культуры и техники (его отец, военно-морской атташе, долгое время жил с семьей в столице Польши). Не раздумывая, Вилли берет того в группу, а прежнего клавишника гонит взашей, чем наживает себе врага.