Александр Калмыков - Спасатель. Злой город.

Когда освящение трапезы завершилось и еда была наготовлена, возникла маленькая заминка. Я полагал, что Ярик первым потянется к блюдам, княжич ждал сигнала козельского князя, а Василий, в свою очередь, считал, что начинать пиршество должен почетный гость. Наконец, недоразумение уладилось и, не успел Ярослав проглотить первый кусок, как все дружно застучали ложками. Но надо честно признать, наша делегация, с самого утра ничего не евшая, своей активностью заметно выделялась на фоне пирующих, сидевших за столом уже не первый час.

Осмотрев поданный мне инструмент для еды и убедившись, что ложка абсолютно чистая, все-таки в приличных домах посуду моют горячей водой, я тоже налег на съестное, хотя и не так споро, как мои товарищи. Все-таки давала знать привычка человека будущего, избалованного изобилием пищи. В нашем веке ты всегда знаешь, что в любой момент сможешь пойти в магазин и купить сколько угодно еды, а потому нет надобности наедаться впрок.

Дав нам утолить первый голод, слуги подали здравные чаши и, торжественно поднявшись, Василий провозгласил всяческие пожелания дорогому гостю. Выслушав здравницу в свою честь, Ярик пригубил чару с настоящим импортным вином, за ним выпили все остальные, и пир пошел веселее.

Лишь я, избалованный обильем двадцать первого века, ограничился житной кашей с вареньем, а запивал еду киселем и бесхмельной брагой. Ну не могу, хоть убейте, есть прошлогоднюю икру третьей свежести и пироги с репой. О спиртном и говорить не приходится. Для придания кислому вину, предназначенному на экспорт, лучшего вкуса, недобросовестные производители подслащали его свинцовым сахаром [46] свинцовый сахар — ацетат свинца . К тому же, для лучшей сохранности, чтобы вино не скисало, в него добавляли в немереных количество смолу. Поэтому, покрутив в руках стеклянный кубок и подозрительно его понюхав, я лишь чуть пригубил напиток сомнительного состава. Так же поступал и с едой. У меня все-таки желудок не чугунный, как у наших предков. Но так как я не забывал громко нахваливать поданные яства, то никаких претензий ко мне не было. Даже наоборот, духовные лица посматривали с одобрением, а миряне с нескрываемой завистью. Надо же, какой боярин — и вежливый, и сдержанный. Я, кстати, заметил, что княжий исповедник, мой тезка, тоже держал прозрачный бокал в руке, рассматривая его на свет. Похоже, что в Византии считается хорошим тоном любоваться оттенками благородного напитка и наслаждаться тонким букетом винного аромата.

Но лишь кравчие снова наполнили кубки, все послушно перестали кушать, слушая ответную здравницу в честь хозяев. Произнеся длинную речь, Ярослав кивнул мне, намекая, что пора преподносить хозяину бесценные подарки. Я взял у слуги, которого в начале пира попросил подержать свертки, свои сокровища и протянул княжичу.

Первым впечатлением от них было легкое недоумение — какие-то трубы из березовой коры. Но когда Василий взял меньшую из них и заглянул внутрь, прищурив один глаз, то ахнул на весь терем. Ведь вроде бы такая простая вещь — три плоских куска зеркала и две стекляшки, между которыми насыпаны разноцветные бусины, а получаются сказочные узоры.

Дав маленькому властителю время, чтобы налюбоваться чудесной красотой, я предложил посмотреть в калейдоскоп отцу Григорию. Если церковь одобрит оптические иллюзии, то можно демонстрировать и следующее изобретение. Священник сперва сурово насупил брови но, взяв осторожно в руки предмет и внимательно рассмотрев, ничего языческого в нем не нашел. Даже сдержано похвалил полученную красоту, которую сравнил с лучшими цареградскими мозаиками.

Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, мы сняли с торца трубки кольцо, фиксирующее стекла, и показали всем желающим устройство нехитрого чуда. Василий самолично собрал калейдоскоп заново и убедился, что качество работы устройства ничуть не ухудшилось. Затем он вопросительно посмотрел на огромный тубус, который Ярик пока не торопился ему вручать. Мы заранее условились, что перед началом презентации следует провести краткую лекцию о принципах работы телескопа и убедить всех в его полной безвредности.

— Вот это, — похлопал я по калейдоскопу, — всего лишь игрушка, чтобы радовать взор. А вот это, — Ярослав поднял над головой здоровенную трубу, — вещь крайне полезная. Полагаю, великий князь за нее и сотни коней не пожалел бы.

Обзорную трубу, так мне кажется, ее правильнее называть, тоже сделали легкоразборной. Вытащив объектив, Ярослав протянул стекло греку, а я попробовал объяснить основы оптической физики.

— Скажи отче, используют ли в Царьграде отшлифованные стекла?

— Верно, — согласно кивнул отец Григорий, — для улучшения зрения пользуются шлифованными стеклами, а патрикии даже драгоценными камнями. Обычно их вставляют в удобную оправу. А в Риме, я слышал, появилась мода делать оправку с двумя стеклышками, на оба глаза сразу. Только они не такие большие как это.

— А можно ли, — продолжал я гнуть свою линию, — такими стеклами приблизить то, что вдали?

— Не получится. Все просто расплывется и ничего не разглядишь.

— А если взять два стекла?

Усмехнувшись, византиец объяснил, что тем более ничего не будет видно.

— Но если держать одно стекло перед глазами, а второе, побольше размером, отодвинуть подальше?

Священник с ответом не спешил и, поразмыслив, предложил попробовать. Перед демонстрацией я заранее предупредил, что изображение перевернется вверх ногами.

— Мы же, когда в бадью с водой смотримся, то у отражения левая рука кажется правою, как будто человека перевернули. Верно? А тут два стекла и все еще сильнее переворачивается.

Василию теоретические основы оптики были не столь интересны, сколько практические результаты и, взяв обзорную трубу, он направил ее на дальний угол горницы. Подвигав под моим руководством тубус назад и вперед, юный естествоиспытатель добился четкости изображения и восхищенно выдохнул. Затем княжич подскочил к окну и, самолично отворив ставни, начал обозревать Козельск. Насладившись полученным эффектом, я самодовольно улыбался, не забывая страховать трубу от падения на пол. Пусть с порохом пока не получилось, но зато полным успехом увенчался мой проект «Оптика». Отборные материалы, припасенные Лазарем, и немалый опыт, вкупе с наработками местных мастеров, позволили ему за седьмицу изготовить несколько увеличительных стекол приемлемого качества. Удовлетворительная чистота стекла, почти без вкраплений пузырьков воздуха, делала его пригодным для конструирования подзорной трубы. Гораздо труднее было изготовить линзы нужной формы, но из сотни заготовок Лазарь выбрал парочку подходящих под мои описания, после чего отдал ювелирам для полировки. В результате получился настоящий телескоп с семи- или восьмикратным увеличением. Конечно, изображение довольно мутноватое, а по краям почти неразличимое. Но для практических нужд прибор вполне пригоден.