Александр Калмыков - Спасатель. Злой город.

Насколько можно было разглядеть, бои шли по всему периметру становища. Это не позволяло орде сконцентрировать войско в одном месте и заставляло нойнов распылять силы.

Не теряя времени, городецкие всадники снова сбились в ударный клин, а через минуту, разметав очередной заслон из трех десятков агарян, рассыпались лавой, догоняя удирающих. И снова мое многострадальное тело летит кубарем на землю, а едва я поднялся, в меня уже тычут копьем. Что за напасть такая? Как-то мне это уже начинает надоедать. Отбив в сторону наконечник пики, я проскользнул поближе к монголу, намереваясь отсечь ему голову, однако степняк угрожающе взмахнул щитом. Пришлось отшатнуться от удара, чем тут же воспользовался противник, тоже шагнувший назад, так что я вышел из мертвый зоны его копья.

Бумс, наконечник копья бессильно скользнул по пластинам моего доспеха. Не дожидаясь, пока противник захочет повторить, я устремился к нему и, сделав обманный финт, рубанул по ногам. Кхрак, и пробив металлическую оковку щита, мой меч прочно застрял. Выходит, не только у меня имеется непревзойденная реакция и опыт сражений. Меч быстро не вытащить, ну и ладно. Чай, рукопашному бою обучены. Не глядя, я пнул лиходея по голени, однако стальные поножи погасили удар. Снова не вышло. Ну, тогда попробую пнуть супостата в живот. Ага, сразу поплохело! Еще добавлю железным налокотником по открытому лицу. Все, сегодня ему уже не сражаться.

А что такое сзади топает? Так и думал, это вовсе не Егор, спешащий на помощь, а монгол с шестопером, решивший проверить на прочность мой шлем. Нет уж, на такой эксперимент я не согласен. Поднырнув под удар, я ухватил руку с булавой и навалился всем весом. Степняк вылетел из седла, но продолжал цепляться одной ногой за стремя, так что лошадь потащила по земле нас обоих. Я проехал, вернее, проволочился с десяток саженей, пока татарин криком не заставил коня остановиться и мы с противником, пошатываясь, поднялись на ноги. Мне пришлось несладко от езды по земле, однако я быстро пришел в себя и ударил поганого ребром ладони, затянутой в латную перчатку, чуть пониже шлема. Кольчужный ворот на горле враждебника легко промялся, степняк мешком опустился в снег, а я снова оказался на коне.

Пока я возился, подоспела городецкая пехота, сразу начавшая выстраиваться рядами, закрытыми щитами. Монголы тоже пытались организовать оборону, ну да пусть готовятся, у них тут боеспособных подразделений почти и не осталось. Из юрт выползали раненые да увечные, еле держащиеся на ногах. Но все-таки, супостаты из последних сил пытались отстреливаться. Стрел, правда, в нашу сторону летело немного, но, казалось, все специально норовят попасть именно в меня. Впрочем, действительно специально, ведь боярина видно издалека. Неудивительно, что после одного из жиденьких нестройных залпов одна из стрел все же угодила в моего коня. И ладно бы, если бы раненый скакун пал на месте, но он понесся вскачь, не разбирая дороги. Благо, далеко не ускакал и его успели поймать гридни, схватившие за повод и повисшие на удилах.

Когда читаешь, что под полководцем было убито, к примеру, пять лошадей, это воспринимается как-то отстраненно. А когда почувствуешь на себе, то трех павших под тобой коней за десять минут хватает за глаза. Оно, конечно, приятно, что тебя ценят. Все вражеские стрелки и копейщики целятся именно в боярина. Но на такое внимание никакого здоровья не хватит. Как я теперь понимаю Цвеня! К чему необозримые поля и серебро в сундуках, которое можно потратить на удовольствия, если тебя могут пристрелить в первой же стычке? И вообще, для полководца нет никакого смысла скакать впереди дружины. Наоборот, военачальник должен обозревать поле битвы издалека и мановением пальцев посылать отряды на приступ.

Но вот адъютант Егорка подвел нового коня, сунул оружие взамен утерянного во время бешенной скачки, и настроение разом переменилось. Я поднялся на стременах и оглядел поле боя. Кольцо постепенно сжималось, и наши уже с трех сторон подошли к крайним шатрам монгольского лагеря. Перестрелка не стихала, стрелы постоянно мелькали в воздухе, но перевес явно склонялся на нашу сторону. Вот-вот или городецкая дружина опрокинет центральный отряд агарян и зайдет в тыл его крыльям, или же наши соратники сметут вражеские фланги и полностью окружат центр.

И вот дрогнул, дрогнул враг! То ли командиров перебили, то ли стрелы у них заканчиваются, а может, вражины просто осознали бессмысленность сопротивления. Но ответная стрельба как-то ослабла, а по рядам лучников прокатилось волнение. Все, сейчас самое время!

Махнув рукой с зажатой в ней саблей черниговской работы, которую Егорка всучил мне заместо потерянного меча, я пустил коня рысью, поджидая, пока за мной подтянутся остальные комонные. Конная дружина быстро нагоняла, и я прибавил ходу, чтобы меня не обогнали. Обернувшись, я с удивлением приметил, что всадников не полсотни, а не менее двухсот. Опережая прочих, на самом борзом коне мчался, вероятно, сам князь Святослав.

В душе тут же полыхнуло возмущение: это что, я должен позволить какому-то чужаку получить всю славу? Нет, не бывать такому, чтобы городецкий боярин уступил другому!

Между тем недруги попытались выстроиться в линию в бессильной попытке остановить конную лавину. И остаться бы мне там лежать, проткнутому копьями, но пикинеров в поредевших монгольских рядах было маловато, а от стрел моего коня спасал кожаный доспех, усиленный железными пластинами. Поэтому, смяв пару человек, скакун вихрем пролетел через строй, да так быстро, что я не успел никого достать. Не останавливаясь, за мной все равно неслась стальная лавина, я галопом промчался между палатками и кибитками, не обращая внимания на препятствия. Увернулся от кистеня, ударил на ходу мечом по чьей-то руке, занесшей топор, закрылся щитом от выпущенной стрелы, покачнулся от брошенного дротика.

И вот передо мной самый большой шатер, наверняка, штабной. Стоящая перед ним кучка нукеров ощетинилась копьями, но как-то неуверенно.

Рядом со мной остановился Святослав, так круто осадивший коня, так, что бедный скакун захрипел.

— Ну, ты силен, боярин, — восхищенно покачал головой князь. — Насилу тебя догнал. Ты, Гавша, и на совете первый, и в битве впереди всех.

Через малое время рядом с нами собралась вся дружина, но вступать в последний бой ни мы, ни татары не спешили. Все ждали, что конфликт разрешится мирным путем, и вот, действительно, к нам шагнул монгольский нойон. Я махнул Егорке, чтобы он уступил своего коня переговорщику, ведь как-то невежливо говорить сверху вниз, а спешиваться в данной ситуации нам не к лицу.

Йисур, а это опять был он, с надменным видом, как будто то это ему предстояло принять капитуляцию, подъехал к нам. Святослав гордо собрался обсудить условия сдачи но, оказалось, агарянской мовой он не владел, так что переговорами пришлось заняться мне.