Маша Храмкова - Бионики

Заиграли гитарные аккорды и девушка мелодичным голосом запела что-то о любви.

— Это кто еще лежебока? — возмутился Слай, разминая затекшую спину и плечи. Тайто лежал рядом, выглядывая из прорехи в сумке-рубашке. Теперь Слай хорошо помнил, как увидел его впервые. И как возненавидел за то, что тот обыграл его.

— Прости меня, друг, — сказал Слай. — Не знаю, что тогда на меня нашло.

Гитара и голос девушки смолкли. Послышалось шипение — должно быть, Тайто искал нужную радиостанцию — а еще через секунду, словно в ответ на слова Слая, раздался голос какого-то журналиста:

— Я могу сказать только одно: в условиях холодной войны этим двум странам не остается ничего иного, как заключить перемирие…

— Верно, Тайто! — Слай ударил себя по коленке. — Заключим мир.

Пора было идти дальше. Если бы Слай нашел минутку, чтобы осмотреть себя, он пришел бы в ужас от своего внешнего вида: дорогая одежда была изодрана и порядочно испачкана грязью, а на теле не было живого места от ссадин и синяков. Но неизвестный город, что виднелся на горизонте, манил его, и Слай не желал терять ни секунды.

Через пару часов он вышел к парку. К тому самому, что показывала Чатни, открыв окно прямо посреди улицы Будапешта. Поля неожиданно окончились большим озером, на другой стороне которого и был парк.

— Лира, — прошептал Слай, без труда узнав это место.

По глади озера неспешно скользили катамараны, плавали утки и лебеди, а из-за деревьев виднелось колесо обозрения. Хоть Слай и находился по другую сторону водоема, ему не нужна была подзорная труба, чтобы узнать своих соплеменников.

Старомодно одетые, не ведающие, что такое смартфоны, люди наслаждались неспешным общением с природой. Темп жизни в Эларе был куда медленнее, чем в мире, куда Слая и Хаджи изгнал Номад, и в первую очередь это было связано с усиленным развитием техники и средств коммуникации.

В Эларе этого не было. В Эларе бионики заменяли умные вычислительные машины, а соревнования между ними — компьютерные игры и социальные сети. И хотя мир биоников во многом был жесток, теперь Слаю было с чем сравнить. Он знал, что люди здесь добрее и отзывчивее, потому что привыкли заботиться о своих механических собратьях, жить с ними рука об руку.

Больше всего Слаю хотелось пересечь это озеро и влиться в новый мир без промедления и зазрения совести. Обниматься с первым встречным, есть вкуснейшее во всех мирах мороженое, а потом пойти устроиться в какой-нибудь центр исследования биоников. И путешествовать, путешествовать, путешествовать… без конца бороздить Элару и другие материки на поезде, на верхней полке плацкартного вагона… Как раньше, в старые добрые времена, когда они с Хаджи…

Хаджи? А как же Хаджи?! — пронеслось в голове у Слая.

Тут еще и Тайто подлил масла в огонь, включив старую песню, что прочно ассоциировалась у Слая с беззаботным детством.

— Если с другом вышел в путь, если с другом вышел в путь — веселей дорога…

Детские голоса пели, напоминая о брате.

Какой же я кретин! — Слай почувствовал болезненный укол совести. Воспоминания не вернуться к Хаджи, пока он не попадет сюда.

В отчаянии Слай присел на высокую траву у озера. Все его существо больше всего на свете хотело остаться в этом месте, в этом доме, по которому Слай безотчетно тосковал целый год. Но здравый смысл подсказывал, что он будет до конца жизни считать себя последней сволочью, если бросит Хаджи в той реальности.

— Агрх, черт с вами! — в сердцах сказал он. — Я должен вернуться за ним, Тайто!

***

В квартире Хаджи был бардак. Он не мог вспомнить, сколько дней не выходил из дома: ни на работу, ни в магазин, ни вынести мусор. В холодильнике оставался еще приличный запас алкоголя и пельменей, сигареты и кофе тоже были в наличии — а ничего другого ему сейчас было не нужно. Целыми днями Хаджи валялся на матрасе (кровати у него не было), смотрел телевизор, курил, пил пиво и изо всех сил старался не думать. Не думать о том, что жизнь в очередной раз поманила красивой сказкой, а потом показала кукиш с маслом.

Сложно было сказать, чего Хаджи пытался добиться, бездействуя подобным саморазрушительным способом. Скорее он просто жаждал побыстрее достигнуть дна, отбросить всякую надежду, чтобы потом вновь начать подниматься. Так было с ним не раз, вот только сейчас дно оказалось слишком глубоким.

Неизвестно, как долго это продолжалось бы, если бы не звонок в дверь. Однажды вечером, то ли в субботу, то ли в четверг — Хаджи давно потерял счет времени.

На пороге обнаружился Слай. Тот самый парень, который, как оказалось, был его родным братом. Слай стоял, прислонившись к дверному косяку, и тяжело дышал. Складывалось впечатление, что он только что пробежал как минимум сорок километров, причем вверх по ступенькам. Он был в грязной, изорванной спортивной куртке, домашнем трико и кроссовках на босу ногу. На запястье же, резко контрастируя со всем остальным, поблескивали часы из дорогого металла.

— Привет, — сказал Слай и поморщился от резкого запаха алкоголя, что доносился из квартиры. — Я не вовремя?

Он был вовремя. Еще как вовремя.

— Заходи, — Хаджи отошел в сторону, давая ему пройти. — Воды хочешь?

— Да, пожалуйста, — ответил Слай и уронил себя в кресло.

Пока Хаджи наливал ему воды, Слай бегло осмотрел единственную комнату своего брата. Все горизонтальные поверхности были заставлены пивными банками, на полу валялись пакетики из-под снеков, и куча коробок из-под пиццы. В углу лежал старый матрас, с бельем, которое уже очень давно нуждалось в стирке. Тяжелые шторы были плотно задернуты, в стремлении отгородиться от всех и вся, а в довершение в этом клоповнике царил стойкий запах крепких сигарет, который заставлял бронхи сжиматься в предсмертной агонии.

Слай в ужасе покачал головой. На его памяти, Хаджи никогда не был таким засранцем. С самого детства он был для Слая эталоном аккуратности и дотошной чистоплотности. Это относилось не только к порядку в вещах, но и к порядку во внутреннем мире. Хаджи частенько ругал Слая за употребление фастфуда и другой нездоровой пищи. Будучи в юности спортсменом, он не пил кофе и алкоголь, а курящих людей и вовсе на дух не переносил. И вот теперь этот человек, а точнее его квартира, вызывали у Слая ощущение гадливости и острое чувство вины. За то, что он едва не бросил его подыхать в этом кошмаре. В мире без путешествий и биоников, для которого они с Хаджи были рождены.

Выпив два стакана воды, Слай молча стал сгребать мусор в большой биоразлагаемый пакет, который нашел в шкафу.

— Что ты делаешь? — искренне удивился Хаджи.

— Убираюсь, — не отвлекаясь от дела, ответил Слай. — У тебя здесь свинарник.

— Ну извини, — Хаджи икнул. — В следующий раз обязательно позову тебя, когда мне потребуется уборка.