Маргарита Полякова - Курляндский гандикап

Единственное, что меня несколько напрягало в этом браке — до сих пор здравствующая бабушка Карла — Гедвига Элеонора. Она отравляла существование жене своего сына, задвигая ее куда подальше, и к жене внука, полагаю, будет относиться не лучше. Однако это вопрос решаемый. К тому же, моя Шарлотта — не беззащитное эфирное существо. Она может за себя постоять. Я активно поощрял «неженские увлечения» не только старшей, но и младшей дочери. Исходя из уверенности, что любой королевский двор — это гадюшник, я полагал, что самостоятельность и уверенность в собственных силах дочерям не помешают.

Жизнь показала, что в случае со старшей дочерью я оказался прав. Елизавета Федоровна постепенно, но непреклонно гнула обстоятельства под себя. Маяться бездельем, сидя в тереме, ей совершенно не нравилось, так что она частенько сопровождала мужа. И открыла первое женское училище. В конце концов, мужчина-врач — это даже не всегда прилично. Да и учителей не хватает. А лекарское дело и благотворительность — это чисто женская работа. К тому же, жены бояр вполне могут составить царице компанию. И они составили! Да так активно, что мужчинам пришлось уступить.

Полагаю, и Шарлотта постепенно воспитает шведский двор под себя. А если бабушка будет слишком уж активно влезать в жизнь моей дочери… тем хуже для нее. Мало ли всяких неизлечимых болезней в начале 18 века. Бабуле, между прочим, почти 70. Для этого времени — настоящая редкость. Мало кто доживает до столь почтенного возраста. Так что ее кончина никого не удивит. Тут и без нее полно желающих влиять на Карла и на Швецию. Дания и Россия уж точно не уступят пальму первенства.

К счастью, мои матримониальные планы насчет дочери поддержал и Петр. Ведь это означало, что они с Карлом XII будут женаты на сестрах! А подобное родство многое значило. Ну а чтобы склонить на нашу сторону Данию, ей была обещана помощь в захвате Гольштейна. Хотя по-моему, датчане и сами бы справились. Ну, времени у них ушло бы побольше. Сейчас вся Европа испанское наследство делит, им не до мелочей. Однако Фредерик, получивший курляндское оружие с изрядной скидкой, был доволен. Новых образцов, понятно, ему не досталось (мы их вообще никому пока не продавали), но халтуры мы в принципе не производили. Держали марку.

Мирный договор был подписан быстро. Швеция признавала наши завоевания и обязывалась на нас не нападать. А мы втроем наградили друг друга орденами. Петр расщедрился на Андрея Первозванного, Фредерик на орден Слона, а я наградил двух царственных особ орденом Краба. Учрежден он в Курляндии был относительно недавно — каких-то лет десять назад, и награждены им за все это время были только Карл Лотарингский, принц Гомбургский и мои братья — Александр и Карл Якоб. Так что награда вполне себе статусная, и вручалась за дело.

По итогам войны Дания вернула себе все свои территории, и даже прихватила Готланд. Ну а Гольштейн, как я полагаю, был делом ближайшего будущего. Курляндия приросла двумя островами Моонзундского архипелага — Даго и Вормси. Южная и юго-западная часть Эзеля так же осталась за нами. Россия же отхапала всю Прибалтику, Финляндию, Аландские острова и восточную часть Вестро-Ботнии до рек Торнео и Муонио. Теперь все это требовалось переварить.

Однако Петр не планировал останавливаться на достигнутом. Буквально года через два-три (вполне достаточное время, чтобы отдохнуть и хорошенько подготовиться) в его планах стояло окончательное завоевание Крыма. И я так подозреваю, что царю это удастся. Кстати… а почему царю? Не пора ли Петру Алексеевичу примерить императорский титул? Чем Россия не империя? В данной реальности у нее даже африканские колонии есть.

Жизнь в этих колониях, кстати, бурлит чуть ли не активнее, чем в Европе. Занятые дележом испанского наследства, послать в Африку большую армию не могли себе позволить ни Англия, ни Франция, не говоря уж о других странах. Но слухи о найденных богатствах до них дошли! А война — это дело затратное, ее финансировать нужно! Так что к берегам Южной Африки начали косяком прибывать авантюристы. Чаще всего — пираты. И отбиваться от них приходилось всерьез.

Джентльменами удачи обычно становились люди рисковые, не боящиеся смерти — ни своей, ни чужой. Так что грабить и убивать они умели прекрасно. А некоторые и воевали неплохо. В результате, проблем с ними было — выше крыши. И Курляндия, и Россия потеряли из-за пиратов несколько кораблей, а работорговля вообще резко сократилась. Хотя… в последнем были виноваты и объективные обстоятельства.

Выяснилось, что рабсила нужна самим африканским колонистам. Необходимо было добывать золото и алмазы — а это не самая легкая и чистая работа. Каторжников с материка возить накладно и небезопасно, а вот местных дикарей использовать — самое то. Дешево и сердито. Уж таким-то не слишком квалифицированным трудом мог заниматься практически любой человек. А строительство дорог? Вывозить ценности из глубины материка как-то нужно.

А вывозить было чего. Так что теперь рабы не продавались на сторону, а использовались на месте. Валили лес, расчищали новые дороги, строили форты. Тик, абаш, красное и черное дерево по-прежнему пользовались спросом в Европе. Никакая война не могла заставить богачей экономить. Особенно на себе. А особо ушлые поселенцы развели виноградники и плантации, на которых что только не выращивалось — какао, арахис, кукуруза, рис, кумкват, ананасы, бананы, кешью, розовый перец, душистый перец… всего не перечесть. Я даже удивился, когда выяснил, что все это прекрасно растет в Южной Африке. И транспортировка в Европу дешевле обходится.

Однако работорговля все еще оставалась довольно прибыльным бизнесом. И несмотря на то, что сам я находил это занятие омерзительным, никаких попыток бороться с системой не предпринимал. Колонии завоевал еще Якоб Кетлер. Я только помог их удержать. Работорговлю завезли в Африку вовсе не европейцы. И для местных племенных вождей люди — такой же товар, как и все остальное. Это их мир. Не вписываешься в него? Не будет мира. Негры найдут клиентов посговорчивее. Работорговля — это часть их дипломатии. Так что я не стал лезть со своим уставом в чужой монастырь.

Блин, да я даже в Курляндии не до конца покончил с крепостной зависимостью! Европейцы же не только цветных рабов продают, но и своих соотечественников. И не видят в этом ничего плохого. Ну а поскольку бунтов в стране я не хотел, то давил рабство потихоньку. Делал все, чтобы крепостных было держать невыгодно и не престижно. И даже такой мог подход встречал отпор многих рабовладельцев.

Да и не думаю, что если бы я вдруг начал бороться против работорговли, что-нибудь серьезно изменилось бы. Проблем бы только нажил, поскольку окружающие меня однозначно не поняли бы. В конце концов, не будут торговать рабами курляндцы — будут торговать другие. Займут рынок и подгребут под себя прибыли. Но я думаю, что все будет еще проще — работорговля все равно будет процветать, только негласно. В результате, негров будут продавать прежними темпами, только в казну с этих продаж не будет поступать ничего. От слова 'совсем'.