Александр Борисов - Хрен знат

- Пошли ко мне, посидим, вмажем!

- Нет, - говорит, - давай тут.

Ну, сбегал я в дом, принес эксклюзив, стаканы, по куску колбасы.

Витька глянул на это богатство, поморщился.

- Знаешь, Санек, сидеть, разговоры длинные заводить - это я не мастак. Ты мне сразу налей стакан, я махну и пойду по своим делам.

Вот такой занятой человек. Ну, сейчас хоть примеры начал решать. Я пробежался глазами по цифрам и честно сказал:

- Молоток! Пятерку за это дело я бы тебе не поставил, но твердый трояк ты заслужил.

- Что не так? - забеспокоился Витька.

- Начеркано много, и почерк у тебя ни в дугу. Вот если бы ты постарался...

- Ты мне, Санек, честно скажи: зачем оно надо? В институт я не собираюсь. Отслужу - на работу пойду. А деньги и я и сейчас лучше тебя могу посчитать.

Вот так. Он свое будущее уже тогда запланировал. А я до восьмого класса не мог связать обучение в школе с перспективами на дальнейшую жизнь.

Кем работать-то собираешься?

- Шофером. Как мой пахан.

- Как же ты будешь заполнять путевой лист?

- Че?!

- У папки спроси, чёкало! Без этой бумажки ни одного водителя не выпустят из гаража. Там в каждой графе арифметика:

сколько километров проехал, сколько бензина ушло и сколько осталось в баке.

- Ты-то откуда знаешь?

- От дядьки Ваньки Погребняка. Он моему деду...

- А-а-а! Ну, ладно, потом расскажешь, а я побежал. Пахан, наверно, уже психует.

Я смотрел ему в спину и думал о том, что если бы в прошлой жизни, Витьке кто-нибудь помог с математикой, он, возможно, и стал бы шофером, а не грузчиком в мебельном магазине. Машина дисциплинирует. В сфере торговли, с ее леваками и дефицитами, он спился буквально за год.

Пока я делал крючок, и прилаживал его к деревянному шесту на носу журавля, стало смеркаться. Дно колодца перестало просматриваться, а на ощупь, я смог достать только одно ведро.

После ужина в доме пропал свет. Я наведался на подстанцию. У стенки, возле открытых дверей РУ 0,4 кВ стоял велосипед. Все как положено, полный обвес: на руле когти и моток линейного провода, на багажнике сумка с инструментарием. В недрах распределительного щита с нашим присоединением, копался электрик.

- Кыш отсюда, пацан, - сказал он, не оборачиваясь, - а то придеть дядька ток, дасть тебе хворостины!

Я узнал е го и по голосу, и по коричневому портфелю с "гэдээровской" переводною картинкой чуть ниже замка. Солнечная блондинка еще не покрылась сетью морщин и скалила ровные зубы в беззаботной улыбке. Когда я пришел в Горсети, Старому было под семьдесят, а он продолжал работать линейщиком и ползать по опорам на лазах.

- Привет, Алексей Васильевич, - сказал я его спине. - Что, снова пээн сгорел?

Он дернулся, ударился головой о раскрытую дверцу ячейки и почему-то рассвирепел:

- Пошел вон, паршивец! А то я тебе сейчас надеру вухи! Будешь ты тут еще глупости за взрослыми повторять. Зуб, это опять ты со своими под..ками?!

Шутка не удалась. Пришлось ретироваться.

Пока суть, да дело, стало смеркаться. Домашние сидели у обновленной печки. В кои веки они собрались вместе: обе моих бабушки и два деда. Говорили о внуках и детях. Не разошлись даже тогда, когда Алексей Васильевич закончил свою работу.

В топке потрескивали дрова. На фоне мерцающих звезд, легкие искры, как светлячки, вылетали из невысокой трубы. На плите закипало ведро с одуряюще пахнущим варевом. Это дед Иван запаривал овес для своей рабочей лошадки. В прошлой жизни я это не знал и, выждав момент, спросил:

- Это кому?

- Кто любит Хому!

Что такое "хома" я не имел представления, но на всякий случай сказал:

- Я люблю! - и все засмеялись.

Теперь я не стал ничего спрашивать. Молча, сидел в стороне, смотрел на родные лица и наслаждался, свалившимся на меня, волшебством. Черные тени гуляли по огороду. В воздухе мельтешили летучие мыши. Кроны деревьев клубились у края межи. Где-то там завел свою песню сверчок: "кру-у, кру-у"...

В детстве мне представлялось, что где-то там, меж густых веток, есть комнатка размером со спичечный коробок. В углу топится печка, горит каганец. За столом стучат ложками маленькие сверчата. А мама сверчиха наливает в тарелки ароматное варево и поет своим детям эту грустную песню.

Человек, говорят, ко всему привыкает. А я все не мог слиться с этой реальностью. Память о прошлом довлела над бытом в режиме онлайн. Новое тело не жало в плечах. Но оно не спешило сдавать в утиль старческие привычки. Вставал я по-прежнему в шесть утра, чем сильно расстраивал бабушку. "Да что ж это за дитё!" - ворчала она.

Пришлось придумать отмазку. Дескать, утром, на свежую голову, мне легче учить уроки.

В школе мои дела шли тоже ни шатко, ни валко. Слишком многое подзабылось за долгую жизнь. Впрочем, дело не только в этом. Я и сам старался по минимуму. Можно сказать, не учился, а отрабатывал номер. Мол, я в этом времени временно, сойдет и так. Сам удивляюсь, как не скатился на трояки. Спасибо за это моей детской смекалке. Первые две недели каждой начавшейся четверти, я занимался зубрежкой. Отвечал у доски так, что отскакивало от зубов. Потом можно было ничего не учить. Пробежишься глазами по материалу перед уроком - и все. Если вызовут, главное бойко начать. Скажешь два-три предложения - учитель перебивает:

- Достаточно, пять.

Что самое странное, меня этот новый мир принял за своего. Никто ничего не заподозрил: ни в школе, ни дома. Один только Витька несколько раз сказал:

- Тебя, Санек, будто бы подменили.

Ну, его интуиция сродни волшебству. Послали нас как-то в подшефный колхоз на прополку свеклы. Бригадирша построила нас у межи. "Выбирайте рядки", - говорит. Мы чуть ни на драку. И как-то так получилось, что Витьке Григорьеву достался самый зачуханный. Все уже метров по двадцать прошли, а он все с началом муздыкался. Пока были силы, ох, как словесно над ним издевались! Мол, Казия, что с него взять? Потом приуныли. За первым пригорком у всех начались настоящие джунгли, а у Витьки ни сорняков, ни свеклы. Наверное, после перезарядки, сеялка забыла закончить этот рядок. Так он и шел до самого края поля, поплевывая в разные стороны.

Мы с Витькой теперь ежедневно общались. Сразу после уроков шли на место нашей с Напреем, дуэли, где я пытался его обучить хотя бы азам бокса. Все пытался растолковать, зачем "челночок"

нужен и что он дает.

- Руки, Витек, у людей разной длины. Плюс пять сантиметров на ринге это уже преимущество. А мы с тобой ростом еще не вышли. Нужно сначала сблизиться до ударной дистанции. То есть, хитрить, двигаться, маневрировать. Иначе жопа: он тебя будет конкретно бить, а ты колотить руками по воздуху.

Пару дней я пытался поставить ему защиту. Тщетно. Витька даже ходил как-то асимметрично. Мало того, что вразвалку. Он будто не шел, а дрался в открытой стойке - столь беспорядочно двигались его плечи и руки.