Александр Борисов - Хрен знат

А когда я достал из портфеля скакалку, мой корефан конкретно забастовал.

- Ну его на фиг, Санек! Не по мне это дело.

Насколько я понял, Витьке был нужен один единственный универсальный прием - такой, чтоб валил всех, невзирая на рост, длину рук. И желательно, без малейших усилий с его стороны. А так не бывает.

В общем, он к боксу остыл. Но нельзя сказать, что наши занятия не принесли никаких результатов. Даже, наоборот. Витька перестал "сдирать" у меня "арихметику". Все решал сам, и на последней контрольной, честно заработал трояк.

Меня эта тройка тоже порадовала, хоть она и не совпадала с моим каноническим детством. То, что оно неповторимо, я с каждым днем все более убеждался. Все в этом мире было немного не так. И дело тут не только во мне. Он сам изменялся по каким-то своим законам.

Возможно, я был причиной. Ведь не встреть Лепеха меня, он бы спокойно докурил свой бычок и ушел по своим делам, которые были изначально намечены. Не стал бы возвращаться домой, где кто-то его подбил искупаться в горной реке. А то, что он утонул, стало настоящим катализатором для тех изменений, которые стали постепенно происходить. Сколько его родственников из других городов побросали начатые дела и примчались на похороны! Все были при деле, не тунеядцы. Пришлось им отпрашиваться меняться рабочими сменами. Скольких людей это коснулось! А дальше - как снежный ком.

В школу нагрянула комиссия из краевого отдела народного образования. В нее случайно затесался огромный мужик с широко расставленными глазами. Был это, как оказалось, председатель Крайисполкома Иван Ефимович Рязанов. Он приехал в наш город совсем по другим делам - изучать производственный опыт местных животноводов, а в школу пришел за компанию. Следом за ним потянулось и наше районное руководство. Народу собралось столько, что тесно было даже в учительской. Потом все быстренько разошлись. Остался только Рязанов. Они, вместе с нашим Ильей Григорьевичем, заперлись в директорском кабинете и сидели до темноты.

Об этом нам рассказал Зеленкевич Колька. Его мамка работает в школе техничкой и ее несколько раз посылали за коньяком. Если Зеля не врет, Рязанов и наш "Небуло" вместе учились во время войны в Сталинградском авиационном училище летчиков.

Чем это дело закончится, можно только гадать. Но что-то мне говорило: Илью Григорьевича не накажут. А если накажут, то несильно, любя. Я всегда уважал этого человека. За кажущейся его простотой, скрывался недюжинный ум и тончайшее чувство юмора.

Он у нас вел историю. Материал излагал доступно, своими словами. О причинах великой древнегреческой колонизации рассказывал так:

- Земли у них не було, пастбищ у них не було, ничего у них не було.

Как то директор вызвал к доске Витьку Григорьева. Тот, как обычно, надеялся выехать на подсказках. Стоял, округлив глаза, и кивал подбородком в сторону первых парт.

Илья Григорьевич что-то там записал в классном журнале, посмотрел на него из-под толстых очков и грустно сказал:

- Садись. Правильно думаешь.

Такие вот, перемены. На первый взгляд, ничего кардинального. Ну, школа, переполох в городе, связанный с приездом начальства. Я здесь всего-то три дня, но, по-моему, и в стране тоже стало что-то происходить. Достал вон, вчера из почтового ящика свежую прессу, пробежался глазами по первой странице, и что-то меня ударило по глазам. Со второго раза нашел фамилию Горбачев жирным курсивом. Инициалы те же. Блин, он и здесь на виду! Читаю. В длинном списке фамилий делегатов от Ставрополья на партийно-хозяйственной конференции, третьим стоит Горбачев М.С. - зам. председателя Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР по Ставропольскому краю.

Я, сдуру, помчался искать деда, хотел поделиться с ним этой нечаянной радостью. Да во время спохватился. Как я ему объясню, что это так важно? На политику государства мои старики дышали достаточно ровно. К высшему руководству относились со снисходительностью ровесников.

Как то, в той еще жизни, бабушка ощипывала цыпленка и волей - неволей слушала радио.

"Вчера в Москве, - рассказывал диктор, - состоялась встреча Генерального Секретаря ЦК КПСС, Председателя Президиума Верховного Совета СССР Леонида Ильича Брежнева с Президентом Финляндии Урхо Калео Кекконеном, прибывшим в нашу страну с официальным визитом. В честь высокого гостя в Кремле был дан обед. Обед прошел в теплой, дружественной обстановке".

Диктор сделал короткую паузу, чтоб перейти к другим новостям, и бабушка тут же ее заполнила.

- Еще б подрались! - сказала она.

Эх, знал бы Колька, чем обернется его смерть для огромной страны! Ведь одно дело давить крота внутри комитета госбезопасности, и совершенно другое - в недрах Политбюро.

Все будет не так. Лучше, хуже? - но точно не так.

Внешне наш город ни капли не изменился. Те же саманные хаты, одноэтажные домики, улицы, белые от гусей и китайских уток. Бедность и чистота. Не было ни помоек, ни свалок. Все, что горело, сжигалось в печи. Все, что имело остаточные калории, съедала домашняя живность. Стеклотара сдавалась в приемные пункты. Дырявые ведра, тазики и корыта тоже шли в дело. Раз в месяц по улице проезжал дед на понурой лошадке, запряженной в громыхающую подводу. Мы, пацаны, тащили ему весь этот неликвид, получая в награду глиняные свистульки и сахарных петушков на палочке.

В центре, как встарь, выстраивалась очередь у пункта заправки шариковых авторучек, а около автовокзала шли на ура "песенки на костях" - самопальные пластинки с хитами того времени, записанные умельцами на рентгеновских снимках. В парках и скверах, вечерами звучали гитары. Те же песни, "восьмерочкой",

на семи струнах: "Любка", "Искры в каминах", "Дымит сигарета с ментолом", "Поезд в синем облаке тумана". Про "Битлов" и группу "Кристи" здесь еще даже не слышали. Даже перепев "Yellow river" в исполнении "Поющих гитар" до провинции еще не дошел. Это годика через два, когда я сам возьму в руки гитару, аукнется по всем подворотням:

"В Ливерпуле, в огромном зале,

В длинных пиджаках,

Четыре чувака стоят

С гитарами в руках...

Прическа битла,

Брюки клеш,

И ты уже поешь:

Can't buy me love, no, no, no, no..."

Нет прически "под Битла" еще не носили. У "стиляг" были в моде узкие брюки и "коки" на шевелюрах. Их было мало. Поэтому их били. Не за что-то, а просто так. На всякий случай, чтоб не выделывались. Тут люди на танцы ходят с заплатками на обох полужопиях, а они...

В общем, эти три дня были просто отдохновением для души, погружением в ожившую ностальгию. Просыпаешься утром, а по радио: "Здравствуйте товарищи! Утреннюю гимнастику начинаем с ходьбы на месте". И рояль - бодренько так - трам-тарарам! Что интересно, фамилии те же самые: "Урок провели преподаватель Гордеев, музыкальное сопровождение - пианист Ларионов".