Георгий Юленков - Избранница Павла

Потом вместе с Глебом уговаривали Проскуру дать разрешение на холодные испытания в воздухе без сопровождающих самолетов. Павла спокойно полетала над полем, повключав мотопривод без зажигания. Сделала в двух заходах первичный "Холодный" замер скороподъемности. Еще два раза слетала на скорость с выключенным "Тюльпаном". Средняя скорость получилась, что-то около 262 км/ч на высоте тысяча метров. Скороподъемность колебалась в районе 360 м/мин. На всякий случай Павла слетала проверить потолок. Аппарат набрал шесть тысяч восемьсот, и Павла вынужденно прекратила набор, увидев, что кончается топливо. Без кислородного прибора, дышать на достигнутой высоте было можно, но, вспомнив о давлении, она решила особо не лихачить.

Вернувшись к месту стоянки. Она застала там недовольного Петровского.

— Почему нарушаем режим? А, товарищ, пока еще старший лейтенант. Ты что, Колун, мое терпение решил испытать?! Так это для тебя может очень быстро и очень плохо закончиться. Кто тебе, хулигану, летать разрешил?

— С добрым утром, товарищ полковник. Докладываю по пунктам. На опытном аэродроме "Померки" все разрешения на полеты согласовываются с руководством института. Поэтому разрешение мною получено от временно исполняющего обязанности ректора ХАИ профессора Проскуры. Мотив моих действий прост аки мычание. У военных пилотов есть свои задачи по приемке самолетов на сто тридцать пятом опытном заводе. Несмотря на переданную вам, товарищ полковник, вчера письменную просьбу ХАИ об оказании помощи в испытаниях, свои задачи с пилотов 69-й авиабригады никто не снимал. Выполненные сегодня утром полеты без запуска "Тюльпана" предназначены для сокращения потерь времени наших пилотов на ожидание продолжения летных огневых испытаний. Старший лейтенант Колун, доклад закончил.

— Отбрехался, нахал? Значит, вот, как ты, змей, командира уважаешь. Я ведь могу про тебя все Проскуре рассказать. Желаешь? Ну конечно, ведь после этого он побежит себе другого пилота искать. Нужен ты ему со своей болячкой. Ведь не дай Бог возьмут тебя к себе летчиком-испытателем. Эх, и наплачутся же они потом от тебя. — Брови командира были сдвинуты, но глаза потеплели.

— Ладно. То, что о наших бригадных пилотах помнишь это хорошо. А вот полеты свои с командиром согласовывать нужно заранее даже в отпуске. Усвоил, старлей!?

— Так точно, усвоил- "Ой! "Так точно" это же вроде в интернате на НВП было, а тут надо, то ли "Слушаюсь", то ли еще как, я ведь позавчера в Устав сильно не вчитывалась".

— То, что ты уставы да еще и новые не забыл, это хорошо. А в свете, твоего предстоящего лечения я эту твою любовь к уставам, пожалуй, что и поддержу. В Крыму ты у меня, сокол, только по уставу жить будешь. Никакой тебе вольницы. В общем, готовься, Колун.

— Есть, готовиться! Иваныч, разреши пару слов не по уставу.

— Чего тебе, злыдень? Нет, ну где все-таки твоя совесть, Павел, а? Я тебе вчера разрешил, чтобы испытания твоего "Тюльпана" провести, так ты решил, что больше и спрашивать ни о чем не надо. Все-таки скотина ты, Колун!

— Иваныч, не обижайся. Просто устал я вчера, как собака. Как приземлился, так силы и закончились, вот и не вспомнил. Прости, я больше не буду.

— Детский сад, устроил, "Не буду". Как сегодня самочувствие? — "А в глазах тревога. Эх, раз…"

— Да нормально все. Меня Михалыч, ну тот, который соавтор "Тюльпана" обещал к какой-то бабке-знахарке сводить. Говорит, та любые хвори лечит. Если после Крыма у меня пару деньков останется, съезжу.

— А чего не сегодня?

— Времени мало. Да и нормальный медицинский диагноз получить хочу.

— А-а-а. Ну ладно, давай пошли дело доделывать. И не забудь, отлет сегодня в одиннадцать ночи с Центрального аэродрома "Основа". Каким-то залетным грузовым бомбером лететь придется…

Дальше началась рутина. Горячие испытания на скорость и высоту решили провести дважды с разными камерами сгорания. Руки Павлы уже все делали практически на автомате. Причин для паники не возникало. В четырех проходах с включенным "Тюльпаном" была получена лучшая скорость 273 км/ч, и лучшая скороподъемность 385 м/мин. В пятом и последнем полете Павел полез штурмовать высоту, включив "Тюльпан" на шести с половиной тысячах метров. В итоге удалось взять штурмом пик 7650 м и быстренько пикировать на аэродром пока горючее еще плескалось в баках "Бумеранга". В общем, ускоритель из "Тюльпана" был не особо мощный, но свое дело он выполнил. Принципиальная возможность создания и эксплуатации таких установок была доказана. Начались бумажные хлопоты по части оформления результатов испытаний. Летчики похлопали "именинника" по спине и улетели восвояси. Петровский напоследок показал Павлу кулак и сделал страшную рожу.

— Георгий Федорович, вы заняты?

— Через пару минут освобожусь. Сольцева! Еременко найдите, пусть расчеты по "Тюльпану" готовит.

— Я считаю, пришло мне время делиться с вами заграничными сведениями.

— Вот как? Хм. Ну тогда надо собирать полную комиссию.

— Зачем? Разве вас, Лозино-Лозинского, ну может еще и Еременко недостаточно будет?

— А затем, голубчик, что вы нам сегодня, кроме своей подписи протоколов испытаний, оставите на память еще и защиту своего проекта.

— Простите, не понял.

— Ну что ж тут непонятного. Неделю институт, можно сказать, в поте лица исследовал ваши опусы. Три дня из этой недели мы мучительно проводили испытания. А теперь, как говорится, "конец – всему делу венец". Значит так, батенька. Вон ту бойкую молодую особу видите? Заберите у нее материалы доклада по своему проекту. Внимательно прочитайте пояснительную записку. Если в листах расчетов чего не поймете, найдите Глеба Евгеньевича, он все объяснит. Через полтора часа вам вместе с вашим Цимбалюком Саввой Михайловичем выступать перед аудиторией. План доклада прочитайте и проговорите между собой. Текст, если нужно, поправьте. Плакаты чертежей вам помогут развесить. И не забудьте, предзащита состоялась вчера у меня в кабинете в присутствии Лозино-Лозинского и Еременко. Вспоминаете? Да и соавтора своего переоденьте, у мастеров чистый комбинезон займите на часок. Ну все, идите голубчик, готовьтесь. Не забудьте, через полтора часа!

"Вот те на! Это что же, я тут сейчас докторскую защищать буду? Ой, мамочки! Михалыч, мама! А мне же еще мои "записки сумасшедшего" в порядок приводить. Полтора часа! Это мне как вздохнуть-выдохнуть перед полетом в космос".

Наибольшую панику шпионки вызвала не зубрежка, а необходимость расписаться на всех участвующих в защите документах. "Вот оно! Картина Репина "Приплыли!". Коммунистическая сила! Где ж я образец Колунской подписи возьму?! Все же документы на квартире остались". Привыкшая бороться до конца, она забежала в бытовку и выгребла все из карманов на свободные нары. "Так, бумажник, отпускное удостоверение. О! Вот она – серая книжица! Есть комсомольский билет. Ну-ка, посмотрим. Членские взносы за апрель 1939 уплачены. Подпись секретаря первичной организации. Вот она личная подпись. Просто инициалы и фамилия "П.В. Колун". Почерк по типу библиотечного. Наклон обычный, даже ближе к прямому. И линии букв все почти прямые, кроме тех что образуют буквы "в" и "о". Госп.ди! Радость-то какая – ведь почти как мой! Никогда каллиграфию не любила. За всю жизнь всего два раза документы подделывала. Оба раза в Аэроклубе, и оба раза неудачно. Перед повторной медкомиссией справки от врачей и Форму 286 сама заполняла, чтобы снова летать допустили. Но меня там эскулапы на раз просчитали, да и на пинках вынесли. А вот здесь я никому не дамся! Нужно врать – буду врать!".