Георгий Юленков - Ветер надежды

Картины сегодняшнего дня вихрем пронеслись перед мысленным взором новоиспеченного замкомэска. С самого утра продвижение к цели их задания натыкалось на вал заграждений из дурацких затей Адама Моровского. Сначала разбуженного каким-то солдатом Терновского вдруг зачем-то поставили в строй вместе с караульными гауптвахты и извлеченными из камер арестантами. Потом начались судорожные бега и организация непонятных действий для обороны ненужного советским разведчикам аэродрома. Анджей никак не мог уследить за скачущими галопом мыслями своего друга- анархиста. Вроде бы только что Адам ругался с дежурным подпоручником, чтобы тот выдал ракетницы паре морячков с гауптвахты. Объяснял же этот свой бред он необходимостью срочно посадить этих двух 'морских альбатросов' на самые высокие мачтовые сосны с двух сторон аэродрома в качестве 'дополнительных целеуказателей' для артиллеристов-зенитчиков. С трудом убедив младшего по званию в необходимости этой меры, Моровский тут же за пару минут прожужжал все уши командиру зенитной батареи. Потрясая перед носом зенитного поручника приказом генерала Бортновского и полковника Стахона по созданию ополченческой эскадрильи, он орал о том, что батарейцам наверняка придется бить заградительным огнем по идущим на бреющем немецким бомбардировщикам. И что стрелять артиллеристам нужно сразу, потому что второго шанса попасть в цель них уже не будет… Чуть не поднятому на штыки авиатору, в итоге хоть и не до конца, но поверили. После чего готовые к бою расчеты заняли свои места у зениток. А Адам уже несся дальше, раздавая кому пинки, а кому советы….

Раздосадованный Терновский сначала пытался с вопросами дергать за рукав этого 'безумного новатора'. Но, даже получив на бегу пару ответов, так и остался с острым ощущением горячечного бреда. Потом они понеслись к ремонтным ангарам, где Адам надеялся застать отремонтированные самолеты. И это был первый раз, когда утраченные надежды напарника и написанное на его лице отчаяние, по-настоящему порадовали Терновского… Но, та его радость была, увы, не долгой. Авиамеханик Вейхура, бывший одним из недавних постояльцев гауптвахты вдруг вспомнил, что всю авиатехнику перегнали своим ходом на соседний полевой аэродром. Оттуда по тревоге должно было вылететь истребительное звено. При этом механик точно был уверен, что один какой-то недоремонтированный 'Люблин' укатили куда-то в соседний лесок.

И тут напарник снова удивил Терновского, моментально получив разрешение от дежурного капитана, на эвакуацию в Грудзёнз этого поврежденного самолета. Престарелый самолет-разведчик стоял под охраной единственного часового, который только по счастливой случайности узнал в лицо вахмистра Щуку, привлеченного к мобилизации 'крылатого инвалида'. За считанные минуты пара техников из недавних арестантов, поставила на место валяющиеся отдельно крышки капота и подготовила машину к взлету. Но, как выяснилось, на борту аппарата оказалась всего одна патронная лента к турельному 'Виккерсу', которую Адам тут же, разделил пополам для снаряжения сотней патронов пустой 'брезентовой змеи' синхронного пулемета. Пока шло снаряжение ленты, Моровский загрузил в заднюю кабину несколько дымовых шашек, ответив на немой вопрос напарника непонятным 'Щоб було'. После этого, он зачем-то приказал привязать к днищу аварийно сбрасываемого бензобака притащенные им с собой с аэродрома, большой кусок гудрона и ручную гранату, чеку которой проволокой прикрепил к борту 'Люблина'.

Далее был тот безумный полет, который Анджей и через пару часов после посадки с дрожью вспоминал как один сплошной кошмар. Над Хелльской Косой они застали атакующие базу флота германские пикировщики. Анджей впервые увидел, как кружащиеся, словно стая уродливых ворон, 87-е поочередно заходят в атаку на польскую военно-морскую базу. Даже сюда, в кабину 'Люблина' долетал свирепый вой их сирен, сквозь который донесся искаженный переговорным устройством, азартный голос напарника.

— Анджей, ты слышишь меня? Готовься, сейчас удачный случай набраться боевого опыта.

— Адам, их тут слишком много, а у нас только эта старая этажерка. Не вздумай лезть туда!

— Спокойно, пан шляхтич. Патронов у нас мало, поэтому 'бальные танцы' на сегодня отменяются, но пугнуть их все равно придется, так что готовься сплясать 'гопака'. Патроны пока не трать, но если кто окажется в прицеле, не буксуй…

— Адам, стой! Куда ты?!!! Это же не наше дело…

Но напарник сделал вид, что не слышит возмущенных криков и, набрав высоту, устроил форменный цирк, который в качестве тактического приема никак не укладывался в голове Терновского. Вместо нормального воздушного боя, Адам вдруг начал выписывать прямо внутри вражеских порядков некую непонятную комбинацию из фигур пилотажа. Он, провоцируя столкновение, скоростными спиралями и косыми петлями то и дело пересекал путь готовящихся к следующей атаке 'Юнкерсов'. Вражеские пулеметные трассы уже несколько раз зацепили крылья польского самолета-разведчика. При этом сам пилот-анархист изредка постреливал короткими очередями, и время от времени заставлял Терновского зажигать прикрепленные снаружи к борту дымовые шашки. В результате весь участок неба над портом вскоре был расчерчен странными узорами, а 'Юнкерсы' стали нервно шарахаться от идиотских бросков 'сумасшедшего поляка'. И что странно, но эта безумная атака все же, принесла свои плоды. Выходя из очередного бомбометания один 'Штук' не рассчитал скорость и свалился в штопор, закончившися между причалов.

— Андрюха, тебе половину победы! Мы молодцы! Если только флотские зенитчики его себе не припишут. Видишь, они с краю "в молоко" садят из своих пукалок?

— Хватит, уходим!

— А вот уж хрен без масла этим 'тевтонцам'. Рано нам еще уходить. Вон тот 'утюг раскочегаренный' зришь? Нам туда теперь!

— Ты с ума съехал! Нас же его зенитки в клочья порвут!!! Псих ты недоделанный!

— Не дрейфь, гусар, прорвемся! Али мы не казаки, али Дон не речка?!

— Адам ты псих!

Потом был полет в гавань. Терновский видел из задней кабины как мощные залпы 'Шлезвига-Голштейна' накрывали раз за разом уже невидимые за дымами снарядных разрывов польские позиции. Еще сильнее его изумило, что их практически безоружный разведчик вдруг пошел в атаку на огромный бронированный корабль. Видимо того же не ожидали и немцы, потому что зенитный огонь в их сторону хоть и был открыт, но уже вдогон. Лишь когда палуба броненосца промелькнула под крыльями, и яростный голос Адама стегнул его по ушам из шлемофона, Терновский заметил, как небольшой дымный султан поднялся над носовой орудийной башней.

— Как мы его, а? Гляди ка, даже стрельбу 'задробили'.