Дмитрий Баринов - Ардагаст и Братство Тьмы

К костру подошёл дружинник и сказал:

— Солнце-Царь, к тебе старейшины печорцев и Або-шаман.

Четверо стариков в меховой одежде, сняв шапки, опустились на колени, склонив седые головы. Впереди них стоял невзрачный, низенький человек, которому на вид можно был дать и сорок, и пятьдесят, и гораздо больше лет. Чёрные волосы его уже изрядно запорошила седина. Круглое скуластое лицо с редкой бородкой было невозмутимо. Узкие тёмные глаза смотрели внимательно, испытующе. У пояса висели простенькие костяные амулеты — фигурки лебедей, на груди — позолоченная бронзовая бляха в виде крылатого оленя, что нёсся в прыжке, поджав ноги и закинув на спину рога. Человек этот преклонил колени вместе со стариками, но тут же сел на пятки и заговорил спокойным негромким голосом, в котором не было ни заискивания, ни дерзости:

— Ардагаст, вождь росов! Защити народ печорцев. Идут люди незнаемые из нижнего мира. Товар им не нужен, дань не нужна, только смерть наша нужна. Всех людей убивают, едят, женщин до смерти мучат. Войско Чернущего Идола, войско смерти — вот кто они. Все люди среднего мира им враги. Я, Або, солнечный шаман, знаю. Ты ищешь славы, войны, добычи? Победи это племя. Золото, самоцветы с их тел сними — богаче всех станешь. Какую хочешь дань тебе дадим, лучшими мехами.

Старики, развязав объёмистый мешок, протянули царю росов отборные шкуры: медведей, соболей, куниц.

— Ваши меха хороши, но мы, я и моё войско, — на Пути Солнца. А на нём нельзя брать никакую добычу и никакую дань. Но нельзя и уклониться от боя со злом. Встаньте, отцы! Не пристало вам стоять на коленях передо мной, молодым. Да, я иду войной на людей незнаемых и тех, кто их выпустил из преисподней. Пусть ваши воины станут рядом с моими.

Старики печорцы, удивлённые, заговорили по-своему. Они привыкли откупаться данью от коми и манжар. Но чтобы вождь сильного южного войска взялся защищать их даром, так же, как они сами помогали друг другу? Шаман (похоже, единственный из них говоривший по-сарматски) с довольной улыбкой сказал, указывая на своего золотистого летящего оленя:

— Это хорошо, царь. Вот твой зверь — Мяндаш, человек-олень верхнего мира. Золотые рога его — Солнце. Иди за ним — и пройдёшь по земле и по небу до самого дома Солнца, до Белого острова... А меха возьми: это не дань, это подарок, не возьмёшь — нас обидишь.

Довольная Ларишка уже прикидывала, что можно сшить из печорских шкур.

— Наши охотники — за Печорой, с лодками. Бери их в своё войско, не пожалеешь, — сказал Або.

— Скажи, шаман, кто эти, на зверях, — люди или бесы? — спросил царь.

— На медведях едут сюдбя, великаны-людоеды. На лисах и зайцах — дубовые и сосновые великаны. А на земляных быках — подземные сииртя. Было время — лежали на севере великие льды, а на юге — холодная степь. Люди зверям-богам молились. Самый сильный и добрый из тех богов был Йенгора, Великий Земляной Бык. На его детей люди охотились. Потом растаяли льды от жара золотых рогов Небесной Оленихи, потекли реки, раскинулись болота, и потонули в них земляные быки. Тогда Йенгора в нижний ушёл, и с ним — его уцелевшие дети. А за ними — сииртя. Только не все. Пришёл к людям Мяндаш, сын оленя и женщины, принёс слово Небесной Оленихи: «Теперь на оленей, на лосей охотьтесь». Печорцы до сих пор так живут. А сииртя дошли до Ледяного моря, там шаманы упросили Хозяйку Моря, она позволила морских зверей бить. А подземные сииртя земляных быков пасут. Как пермяки коров, как сарматы коней. И деревянные великаны подземных сииртя слушают.

Негромкий голос шамана звучал вдохновенно, казалось, он сам видел то, о чём говорил. Сколько же лет было этому неказистому человеку, ростом уступавшему даже Зорни-шаману?

— Словом, поднялись на нас все тролли и великаны, земные и подземные, — потёр затылок Сигвульф. — И нет на них Тора-Перуна.

— Перуна нет, зато есть Перя, — подмигнул Волх могучему пермяку. Два лесных князя успели подружиться. Особенно сблизила их страсть к охоте.

Перя погладил палицу.

— Бил я всякую нечисть и эту побью. Только вот... — замялся он. — Прямо на восток отсюда — гора Тельпосиз. Там жильё Войпеля, бога северного ветра. Сильный бог, злой, сердитый. Он вам враг. А я никогда с богами не бился.

— Ничего, научим, — ободряюще усмехнулся Ардагаст. — Не сильнее же он тут, чем у Злой горы?

Або покачал головой:

— Чем дальше на север, тем сильнее боги холода, боги тьмы, боги смерти. Боги и богини. Три Хромые Женщины здесь живут. Волосы седые, крылья лебединые, на троих — один глаз, один клык. В том глазе — зло, в том клыке — смерть. Старые, а могут и молодыми стать, в змеиной чешуе, с волосами-змеями. Тогда они ещё сильнее. Три женщины — одна богиня. Мать Подземного Льда, мать всего зла.

Хилиарх невольно вздрогнул. Лицо сидевшего в тени Харикла побледнело. В сознании эллинов зазвучали страшные, как предвечная тьма Тартара, имена: «Грайи! Горгоны!» Внезапно налетевший с востока порыв холодного ветра едва не погасил костёр. А тёмный лес молчал, и это было хуже, чем если бы со всех сторон горели глаза зверей и бесов и нёсся яростный рёв и вой. Все вдруг поняли, что их тут — горстка против полчищ нечисти, против всего нелюдского, что испокон веку гнездится в этих дебрях.

— А ведь мы сами этот гадючник разворошили. Если бы не мы, не вывел бы кузнец эту орду пекельную, — сказал какой-то молодой нур.

— Значит, наш долг — загнать орду туда, откуда она вылезла. И некому это сделать, кроме нас. Иначе мы родимся снова не воинами, а рабами. Даже если вернёмся с золотой стрелой, — сурово и твёрдо произнёс индиец.

Волх Велеславич усмехнулся, лихо разгладил седые вислые усы:

— Не шуми, глухой лес, не пугай, шаман! Видели мы уже Ягу-Смерть и в трёх лицах, и в одном. Только она от нас бежала, а не мы от неё. — Он встал, подбоченился. — Эх! Сидел я, Седой Волк, в своём лесу и не знал, что мир такой большой... и такой маленький. Только теперь я ещё и рос, и воин Солнца. Мне до всего есть дело! За любое доброе племя постою, как за своё.

— Боги! Для чего мы воевали там, на Кавказе? Ради самой войны! И ещё мнили себя святыми воительницами, чуть не богинями... — тихо проговорила Ардагунда.

— Мы с тобой умеем только воевать, так разве не стоит ради святой войны забраться на край света? — также тихо сказал ей Вишвамитра.

— Не первые мы тут идём. Этим путём Даждьбог гнал на север людей незнаемых до самого пекла, — сказал Вышата.

— Да, вы не первые, — кивнул Або. — Этот путь идёт дальше на север, до самого Белого острова. Там живут воины в железных малицах, железных шапках — как вы.

Вождь их — Светловатый Парень, так мы его зовём. Узколицый, как вы, росы. Ездит на рыжем, златорогом олене. А старейшина острова — Сэръятэт Белооленный. У него — тысяча быков-оленей с золотыми рогами. Приехал с юга Чернущий Идол на чёрном олене, угнал всех быков. Настала тогда ночь на всём севере, не восходило солнце над тундрой. Но послал Сэръятэт в погоню Светловатого Парня и Ваю-великана. Бились они с деревянными великанами, с сюдбя и подземными сииртя. Три Хромые Женщины опутали чарами Ваю, унесли в нижний мир. Но дошёл Светловатый Парень до Железного леса, там победил Чернущего Идола и привёл обратно златорогих быков, а Ваю вызволил из-под земли. И вернулось солнце на север, хоть прошло полгода. Говорят, тогда и стали они оба богами. Знаете их, мудрые шаманы с юга?