Дэйл Браун - Воинский класс

Но Фурсенко не закрыл глаз — и видел все, в том числе тысячи людей, заполонивших улицы возле посольства Германии. Одной тысячекилограммовой бомбы, разумеется, было достаточно, чтобы уничтожить небольшое здание посольства. Вторая бомба была наведена на ту же цель, но в действительности на несколько метров в сторону — прямо на переполненную улицу. Когда первая бомба ударила по посольству и на экране расцвело невероятно яркое облако, Фурсенко показалось, что он смог рассмотреть каждого их этих людей в отдельности, мог видеть, как по ним ударила взрывная волна, сбивая их с ног, как тонны щебня посыпались на них за миллисекунды до того, как налетели жар и град обломков. Затем система наведения автоматически переключилась в режим широкого обзора, и он уже не видел детально, как вторая бомба добавила свою ревущую ярость к первой.

Он знал, сколько смертей вызвал этот взрыв. Они, конечно, целились в здания, но Казаков, должно быть, знал о протестующих. Они могли бы подождать несколько часов, пока улицы не опустеют, но он этого не сделал. Он мог определить второй целью еще одно здание или что-то еще, но нет. Он сознательно выбрал эту цель из-за количества людей, которые окажутся в зоне поражения.

Это было правдой: Павел Казаков был монстром. Он приказал убить тысячи, чтобы замести следы так же легко и небрежно, словно заказывал курицу в ресторане.

— Как вы там, доктор? — Спросил Геннадий Егоров.

— Все нормально, — сказал Фурсенко. — И называйте меня Петр, прошу вас.

— Хорошо. И вы зовите меня Геннадий.

Они помолчали несколько мгновений. Затем Фурсенко сказал:

— Я думаю…

— Да, Петр?

— Мне не дает покоя то, насколько хладнокровно товарищ Казаков может застрелить человека, — сказал Фурсенко. — Человеческая жизнь для него абсолютно ничего не стоит.

— Это определенно добавляет нашему делу остроты, верно, — сказал Егоров с черным юморком. — Так много способов умереть.

Фурсенко снял маску, опасаясь гипервентиляции. Он посмотрел в лицо Егорова через зеркало заднего вида, надел маску и сказал:

— Он не оставит нас в живых, если мы вернемся. Вы же понимаете это?

— Ион провалился, Перт, — сказал Егоров. — Не смог выполнить задачу. По пьяни и дурости.

— Но Казаков выстрелил ему в голову, четыре раза, так легко, словно… Словно резал арбуз, — напомнил ему Фурсенко.

— Петр, забудьте о Стойке. Он напился и просто идиот.

— А избавившись от нас, он выбросит нас, «Метеор-179» и всех, кто работает там, в Кодле. Он убьет нас всех, так же легко, как убил Стойку и тех солдат в Болгарии.

— Петр, вы согласились работать на этого человека, — напомнил ему Стойка. — Вы сделали это добровольно, как и я. Мы оба знали, кто он и чего хочет задолго до того, как вызвались работать на него. После того, как мы сбили невооруженный самолет АВАКС, мы взяли его деньги. После того, как мы убили тех людей в Кукесе, мы взяли его деньги. После того, как он убил тех солдат в Болгарии, мы взяли его деньги. Мы такие же бессердечные палачи, как и он. Что вы предлагаете теперь? Улететь? Попытаться сбежать и спрятаться?

— Как насчет того, чтобы спасти себя?

— Тогда вам нужно найти способ убедиться в том, что он мертв, — сказал Егоров. — Потому, что если он останется жив, он найдет вас и придумает какой-нибудь жуткий способ убить вас. Он еще сделал Стойке одолжение, убив его так быстро.

— Возможно, нам попросить Запад о защите?

— Западу может быть нужно только то, чтобы мы дали показания против Казакова. Потом наши жизни будут им безразличны, — сказал Егоров. — Мы его сообщники, Петр, неужели вы этого не понимаете? То, что вы ученый, а не пилот или бандит, не освобождает вас от ответственности. Если мы дадим показания против Казакова, нас самих посадят, и тогда мы станем целью для его всемирной сети убийц. Если нас включат в программу защиты свидетелей, наши жизни окажутся в руках какого-нибудь правительственного бюрократа — и никаких гарантий защиты от Павла Казакова. Нет. У нас есть работа, которую мы должны сделать. Так давайте ее сделаем.

— Вы сошли с ума или просто ослепли? — Недоверчиво спросил Фурсенко. — Вы не видите, что происходит? Казаков — убийца. Как только мы сделаем для него работу, мы будем мертвы. Он получит свои миллиарды, а мы будем мертвы.

— Доктор, я хорошо знаю, что Казаков не убьет никого, кто работает на него, без достаточных оснований — иначе как за нелояльность или некомпетентность, — сказал Егоров. — Казаков щедр и лоялен тем, кто верен ему. Я уже говорил вас, что Ион был ненадежен и шел на ненужный риск без оснований. Он был опасен для организации Казакова и должен был быть устранен. Ион был моим другом и давним коллегой, но в этих обстоятельствах я согласен с Товарищем Казаковым — он него следовало избавиться. Если бы был другой способ сделать это, не рискуя тем, что он выболтает по пьяни всему миру о том, что мы сделали, я бы злился на то, что он был убит. Но он сам себя угробил.

— Я не дам этому случиться с ними, — сказал Егоров, бросив на Фурсенко пронзающий взгляд в зеркало заднего вида. — Мы выполним это здание, вернемся домой и будем готовы снова летать и сражаться. А если мы сделаем меньше, мы заслуживаем смерти.

То, насколько Геннадий Егоров оказался непробиваем, выбило Фурсенко из колеи. Этот умный и мягкий пилот и инженер превратился в бездумную машину убийства. Были ли причиной тому деньги? Власть? Острые ощущения от охоты и убийства? Как бы то ни было, Егорова ему было не сдержать.

Времени раздумывать над этим не оставалось, так как они приближались к последней цели. Егоров сказал Фурсенко проверить систему и подготовить две оставшиеся бомбы с лазерным наведением к сбросу за несколько минут до цели. Все было готово. Как только они вошли в зону сброса, Фурсенко включил инфракрасную систему и лазерный целеуказатель и начал поиск цели.

Это было не тяжело, потому что танкер «Метеоргаза» «Устинов» был одним из крупнейших судов в мире. Окруженный турецкими военными кораблями и вторым танкером, на который перегружались оставшиеся в его танках пятьсот тысяч баррелей нефти, он представлял собой очень заманчивую цель.

— Вот и «Устинов», — сказал Егоров, внимательно глядя на экран системы целеуказания. — Навигационная система отключена, как и над Тираной. Помните, что первая цель — «Устинов». Вероятно, мы потеряем его в огненном шаре, но нужно держать прицел, пока это возможно. Если мы промахнемся, то у нас останется вторая Х-73. Если попадем первой, то вторую применим по турецкому танкеру либо по турецкому фрегату поблизости. — Он даже рассмеялся. — Это научит турок не брать то, что им не принадлежит! Готовьтесь, доктор.

Заход был коротким и быстрым. Рядом были вражеские самолеты, но они вели патрулирование севернее и восточнее, чтобы прикрыть район от возможных самолетов из России. Турецкий фрегат вел обзор неба радиолокационной станцией, но без давно сброшенных внешних узлов подвески Мт-179 был слишком малозаметен, чтобы он мог его обнаружить. К тому моменту, как они окажутся достаточно близко, чтобы фрегат мог их засечь, бомба давно будет сброшена. Одной бомбы, без сомнения, будет достаточно, чтобы отправить «Устинова» на дно, взрыв, вероятно, уничтожит турецкий танкер и серьезно повредит расположенные поблизости суда, а вторая бомба довершит полное опустошение. Половина нефти с «Устинова» уже была перегружена, но разлив половины миллиона баррелей нефти в Черном море станет, без сомнения, крупнейшим разливом нефти в мире, более чем в два раза превзойдя катастрофический разлив с танкера «Эксон Вальдез» в проливе Принца Уильяма на Аляске.