Джон Хэкетт - Третья Мировая война: нерасказанная история

Распад Советского Союза устранил наибольшую угрозу в отношении Китая. Размеры Китая были огромны. Вряд ли одно государство могло до бесконечности контролировать миллиард человек. Не было никакого преимущества от получения еще нескольких миллионов в результате расширения границ на север и запад. Кроме того, демографическая ситуация в Китае была более или менее взята под контроль, так что не было острой потребности в земле. Если было какое-то уважение к истории, к пережившим «культурную революцию», то желание некоторых территорий, исторически принадлежавших Китаю и желавших воссоединиться с ним, могло стать хорошее основой для отказа от дальнейшей экспансии. С другой стороны, небольшие государства Восточной и Юго-Восточной Азии оставались в определенном страхе перед намерениями Китая и требовали американских гарантий.

Что же касается беспокойства по поводу военных материалов, то эта обеспокоенность требовала разумного компромисса. Американцы (и их европейские союзники) были обеспокоены, прежде всего тем, чтобы советское ядерное оружие не попало в чужие руки. Они хотели изучить последние советские технологии, в частности подводные лодки классов «Тайфун» и «Дельта» [180] РПКСН проектов 941 и 667БДРМ соответственно и их ракеты, но были по большому счету равнодушны к получению Китаем обычных вооружений, оставшихся от советских войск, хотя надо сказать, что некоторые из государств Азии имели опасения на этот счет.

Также было готово соглашение между западом и Китаем относительно того, что ни одна из сторон не предпримет попыток восстановить или создать центральный орган управления всей Азиатской территорией СССР. Был некоторый риск этого в конце 1985 года, однако были взаимные гарантии того, что любые попытки уставить центральную власть будут пресекаться с обеих сторон, помогли значительно сгладить переговоры.

Будущее национальных меньшинств в Средней Азии вызывало много вопросов. Наиболее важным в контексте американо-китайских отношений было то, представители этих народов, люди одного и того же происхождения и культуры проживали по обе стороны советско-китайской границы, и создание независимых государств из остатков Советской Средней Азии могло показаться нежелательным для Китая, так как стало бы сигналом для некоторых из мусульманских народов Синцзяна. Китайцы, возможно, были сами готовы воспользоваться этим обстоятельством для свержения советской власти в Средней Азии до и во время войны, но совершенно другим делом было создание независимых государств тридцатью-сорока миллионами тюркоязычных мусульман на бывшей советской территории, которые, очевидно, будут иметь какие-то отношения со своими единоверцами на китайской стороне границы. Идея Китая в конечном итоге взять эти государства под свой сюзеренитет, как они когда-то поступили с Тибетом, была отвергнута американцами во имя самоопределения этих народов и в интересах отношений Запада с остальной частью мусульманского мира. Равным образом, со стороны Запада должно было быть признано неправильным пытаться создать или допустить создание единого государства, охватывающего все несоветские народы Средней Азии. Так как этого ни в коем случае не желали сами жители постсоветских стран Средней Азии, было легко пойти на такой шаг. Этого требовала их национальная идентичность, так как они находились под Советским владычеством как Узбеки, Киргизы, Туркмены, Таджики и так далее, а не как конгломерат мусульман Средней Азии.

Наиболее подходящей для этого структурой представлялась, скорее всего, федерация различных народов, с довольно слабым центральным правительством и широкой степенью местной автономии. Это было разумно также с учетом больших расстояний между населенными центрами и разрухой, в которую привели эти территории война и последующие беспорядки. Это стало возможным благодаря достижению соглашения с китайцами о том, что и они и западные союзники будут способствовать или, в крайнем случае, не противодействовать созданию свободной федерации такого формата, и ни одна из сторон не будет стремиться к установлению над ней доминирующего положения.

Республики Средней Азии были населены остатками Тюркских и Иранских народов, оставшимися здесь после великого переселения народов на Запад. Это регион был занят ими раньше, чем Иран и Малая Азия. Они имели славное прошлое, но не так давно исчезли с карты миры после завоевания Царской Россией и включения после 1919 года в состав Союза Советских Социалистических Республик. Только совсем недавно, в 1970-х годах, многие древние города и памятники архитектуры были открыты западными туристами, которых ослепили романтические образы Бухары, Ташкента и Самарканда, с их по-прежнему величественными гробницами, мечетями и дворцами.

Их население составляет около сорока-пятидесяти миллионов человек, подавляющее большинство которых все еще разговаривает на родных тюркских или иранских языках, несмотря на энергичные мероприятия Москвы по русификации, а также сохраняет приверженность исламу, несмотря на закрытие мечетей и массированную антирелигиозную пропаганду советской бюрократии.

В течение многих лет там не наблюдалось никаких признаков националистических настроений. Уровень жизни значительно возрос по сравнению с временами господства национальной культуры. Было достаточно свободы в использовании национальных языков и развитии родной культуры, чтобы удовлетворить относительно мирные устремления национальных лидеров. Все изменилось после событий 1979-80 годов в соседней мусульманской стране. Это обратило внимание населения Средней Азии на события во внешнем мире и дало им больше сведений о жизни их собратьев-мусульман. Они не могли не заметить контраста между относительно мягким поведением свои советских хозяев в своих странах и их поведением в Афганистане, где их единоверцы были угнетены установившимся коммунистическим режимом. И когда они попытались выразить свое несогласие с ним, их яростно атаковали.

Первые силы советских оккупационных сил в Афганистане были, в основном, из близлежащих территорий Средней Азии, однако когда им было приказано стрелять в их соседей по Средней Азии и единоверцев-мусульман, напряжение усилилось. Эти подразделения были очень скоро отозваны и заменены другими, в которых было больше людей не из Средней Азии и не мусульман. Но продолжающееся отсутствие успеха в попытке советов «умиротворить» Афганистан и растущие потери (которые без сомнения, были преувеличены из-за отсутствия подлинных новостей) привели к значительному росту националистических настроений в республиках Средней Азии. Люди начали напоминать себе, что конституция Советского Союза предусматривала возможность добровольного выхода из него любой из республик, хотя на практике даже обсуждение возможности этого плохо бы закончилось для того, кто бы попытался это сделать. Поэтому для советов не было неожиданностью, что по мере их продвижения в Европе, дезертирство из подразделений, укомплектованных, в основном, солдатами из Средней Азии, а также нежелание советских войск в Афганистане продолжать боевые действия после получения новостей из Европы, а также нежелание подавлять вспышки национализма. Они начались в Узбекистане, где люди вышли на улицы и провозгласили независимость своей страны. Вскоре этому примеру последовали и другие среднеазиатские республики Советского Союза.