Сергей Анисимов - Вариант БИС: Вариант Бис. Вариант Бис-2

— …двадцать минут — и все кончено. Ни одна собака не ушла, — различил он через десяток секунд. — Все, кто нас давил, все там и остались. Полковнику Героя дали — заслуженно, конечно. Может, ты помнишь ту историю — громко ведь было.

Генерал-лейтенант Разуваев даже не затруднился прислушаться к ответу. Вряд ли это было настолько громко, чтобы услышать о произошедшей несложной истории на другом фронте. Понятное, обычное на войне дело: пустили врагу кровь хорошо поставленным ударом в лоб, дали передавить выставленные на прямую наводку пушки одной или двух противотанковых батарей и приданных им пехотинцев, а когда немцы пошли вперед, поймали их в «огневой мешок», задействовав сразу все, что заботливо приготовил им ИПТАП [25] Истребителыю-противотанковый артиллерийский полк. или даже противотанковая бригада того безымянного полковника.

Обычное, как было уже сказано, дело. И даже двадцать танков — это по меркам той войны не так уж много. Если их на самом деле было не десять. Хотя, может, и двадцать — чего уж теперь преувеличивать, когда столько лет прошло…

Так и не став дожидаться, когда незнакомый офицер-артиллерист поднимет на него свои глаза, главный военный советник при Корейской Народной Армии попытался сконцентрироваться на своих прежних мыслях, но они почему-то ускользали, не давая даже сформулировать задачу перед самим собой. Помучавшись с минуту или две, Разуваев разозлился и на себя, и на отвлекших его офицеров. Он удержался от того, чтобы не обернуться и не сорвать на них злость только из-за возникшего у него внезапно странного ощущения, что упустил что-то важное. Машинально огладив себя по карманам шинели, генерал-лейтенант склонил голову набок, прислушиваясь к неясным и вызывающим неудобство ощущениям. Что-то только что сказанное? Почему?

Двое сидящих сзади обменивались какими-то маловразумительными, обрывочными комментариями о эвакогоспиталях, перевязках и восстановительных отпусках — судя по тому, что перечисляли они их во множественном числе, битыми волками явно были оба.

— Повезло, что весной… — снова сказал сзади тот же артиллерист. — Кто летом воевал, из тех у нас почти никого не осталось. Знаешь же, как оно бывает. Да и вообще, в противотанковых лучше или ранней весной воевать, или поздней осенью. Чтобы грязи побольше и дождей. Тогда танкам двигаться тяжелее и хоть как-то можно угадать, куда они пойдут и куда повернут.

«Весна», — подумал генерал-лейтенант про себя. Что-то в этом все же было. Атомное оружие как средство пробить линию фронта окажется в Корее малоэффективным. Точнее — эффективным не до такой степени, чтобы окупить использование драгоценных, до сих пор считанных зарядов не в Европе, и не по территории Советского Союза, а по укрепрайоиам корейских коммунистов, заполненным плохо вооруженными и одетыми, но не собирающимися сдаваться или отступать крестьянами-добровольцами, замотанными обрывками трофейной колючей проволоки и усыпанными почти ничего не стоящими самодельными минами.

Значит, вероятнее химическое: это и дешево, и достаточно эффективно в условиях горного ландшафта. За исключением нескольких тысяч переданных им противогазов, средств защиты от химического оружия ни у северокорейцев, ни у китайских добровольцев до сих пор практически нет. Американцы об этом прекрасно осведомлены, поскольку применяли некоторые разновидности химического оружия уже несколько десятков раз — хотя всегда лишь в микроскопических масштабах.

Впрочем, было и одно исключение: май 1951 года, город Нампхо, почти 1400 пораженных… И это не пропаганда — нескольких погибших и пострадавших от «Кларка II» и «Кларка I», то есть дифенилцианарсина и дифенилхлорарсина, генерал видел собственными глазами, и увиденное отлично запомнилось ему — на всю жизнь. Более того, за последний год, а в особенности последние полгода, американские, британские и лисынмановские войска буквально накачиваются офицерами, специалистами, оборудованием и техникой, имеющими отношение к химзащите. Излишне, на его взгляд, многочисленные батальоны химических минометов армии США теперь переформированы в батальоны тяжелых пехотных минометов — это вроде бы аргумент «против». Но если разведка КНА не врет, то их не только вывели из подчинения химического корпуса, но и перевооружили — или по крайней мере начали перевооружать. Новый американский 107-миллиметровый миномет «М30» явно лучше устаревшего уже «М2»: он способен вести огонь точнее, дальше, и вообще является отличным оружием непосредственной огневой поддержки пехоты. И, между прочим, способным использовать химические боеприпасы, кои у американцев имеются в изобилии.

Если же снова вернуться к переформированию и перевооружению американских химических частей в Корее, то все это случилось какие-то считанные месяцы назад. Значит, следующий виток войны все-таки будет химическим? Но как совершенно верно подсказал ему тот сидящий позади капитан, иссеченный осколками снарядов давно сожженных и переплавленных германских танков, до весны еще достаточно далеко, а в зимнее время, тем более в такие суровые зимы, какие бывают в Корее, химическое оружие даже в «зимней рецептуре» не слишком-то эффективно, если сравнивать с теплым сезоном.

Правда, здесь была уже чистая органическая химия, в которой генерал никогда особо не разбирался, предпочитая полагаться на слова специалистов. Но в Пхеньяне у него был кто-то, кто разбирался в химии и боевых отравляющих веществах… Какой-то майор или подполковник медицинской службы — эдакий Добрыня Никитич, выше его на полголовы, с плечами, с трудом помещавшимися в ремни портупеи, и с забавной такой еврейской или польской фамилией. Кто-то из команды полковника Крылова [26] Старший военный советник при начальнике тыла КНА. — Гдынский или Гдынковский, кажется. Значит, это вопрос к нему.

С кряхтением засунув руку под отворот шинели, генерал выудил из теплого кармана блокнот и карандаш, криво записав на чистой странице: «Гдынковский — вызвать сразу». Размышляя, он начал рисовать на свободной части листка примитивную карикатуру на создавшуюся ситуацию: условный американский президент взвешивает на весах атомный заряд. Хотя с логикой у главвоенсоветника все было в порядке, но его мысли раз за разом сводились к одному и тому же. Покрывая фон рисунка кривоватыми вопросительными знаками, генерал Разуваев продолжал думать о том, что на роль третьего после Хиросимы и Кокуры города, подходящего как мишень для американской атомной (все равно — урановой или плутониевой) бомбы, Пхеньян подходит отлично. У него подходящая застройка, в нем до сих пор, даже после всех бомбардировок и обстрелов, осталось что-то из промышленных предприятий и учреждений важного оборонного значения. В нем, в конце концов, все еще живет немало людей — а уничтожение гражданского населения в порядке истребления мобилизационных и трудовых ресурсов, да и просто как средство морального подавления воли корейских товарищей к борьбе, с самого начала было одной из приоритетных задач вражеской авиации.