Виктор Дубчек - Красный падаван

Он кинул быстрый взгляд на Старкиллера. Тот спешил навстречу немцам, как совсем недавно паровозом пёр по Красной площади, только быстрее. Ничему жизнь не учит, успел хмыкнуть Коля, но тут инопланетный диверсант вскинул левую руку, и воздух прямо перед ним словно взорвался мощным порывом ветра. Неуверенный собачий лай превратился в резкий обречённый визг.

Из-за осинового ствола, за которым укрылся Половинкин, было видно, как обе овчарки, крупные серые в подпалинах звери, кубарем отлетают назад, за спины своих ошеломлённых проводников, от неожиданности роняющих поводки. Сами гитлеровцы тоже попятились, но остались стоять на ногах, и Коля как-то догадался, что их Старкиллер вовсе не собирался сшибать.

Оказалось, что немцев всего-то четверо и вид у них был вовсе не такой бравый, какой бывает у матёрых строевых солдат, а тем более — хвалёных фашистских егерей из команд противопартизанской или контрдиверсионной борьбы. Довольно-таки обтёрханный был вид, скажем прямо. Судя по всему, эти фашисты не охотились на них целенаправленно, а случайно оказались рядом с местом крушения и на свою беду решили разведать обстановку.

Тем лучше. Быстро становилось понятно, что ловить бедолагам тут совершенно нечего.

Один из гитлеровцев, ражий детина с безобразным шрамом на щеке, успел выстрелить навскидку и теперь судорожно передёргивал затвор своего длинного «маузера». Старкиллер скользящим шагом стремительно приблизился к немцу, сверкнула тёмно-алая молния — Половинкин понял, что юноша пустил в ход свой «сварочный аппарат», — и в руках фашиста осталось две половинки винтовки, разделённые аккуратным косым разрезом. Коля даже порадовался изумлению, проступившему было на мясистом лице немца, но тут детина оскалился и попытался ударить Старкиллера сразу обоими обломками своего «маузера». Инопланетный диверсант даже не стал уворачиваться. Он просто снова взмахнул рукой, и ещё один удар ветра отшвырнул немца в кусты.

Двое других, не таких шустрых, вскидывали винтовки, но медленно, уже слишком медленно.

Одного из них Старкиллер вскрыл косым ударом меча, рассекая чёрный танкистский комбинезон от ключицы до бедра — немец выплеснулся наружу, как большая бестолковая рыбина, но крови было совсем немного. Другого юноша походя ткнул мечом в грудь — гитлеровец захрипел, роняя оружие, и завалился на спину.

К этому моменту последний фашист бросил карабин и вскинул руки в отчаянном жесте сдачи. Старкиллер с совершенно безразличным видом отрубил немцу кисти, оба предплечья, затем голову. Алое лезвие прочертило в тонком воздухе латинскую букву Z.

Балет, подумал Коля, борясь с подступающей тошнотой, «Лебединое озеро».

Советское государство боролось за повышение культурного уровня своих правоохранителей: им запрещали ругаться нехорошими словами и всем училищем водили в театр, но тогда Половинкина, можно сказать, не тошнило.

Он вспомнил, что так ни разу и не успел выстрелить, и прислушался к окрестностям, удивляясь, что немцы шли за ними такой плотной группой. Но всё было тихо, только сзади слышался хруст шагов догонявшей их недисциплинированной Эклипс, и он дрожащей рукой убрал «ТТ» в кобуру. Возбуждение угасало.

Коля выбрался из-за дерева и пошёл к товарищу Старкиллеру. Тот убрал свою непонятную саблю и стоял теперь с упрямо опущенной головой, прямо среди убитых им фашистов. Обожжённые руки уродством теперь не казались. «Честный рабочий инструмент», — подумал Коля.

Он запнулся о какой-то небольшой твёрдый предмет и, присмотревшись, узнал знакомую говорящую коробочку. Половинкин с досадой ощупал корявое пулевое отверстие, оставленное, очевидно, единственным выстрелом. Коробочка была безнадёжно мертва, и Коле стало очень жаль её. Стоит кому-то захотеть нормальной, простой человеческой жизни — работать, дружить, кататься на маленьких колёсиках по космическому самолёту, — как обязательно подлые капиталистские фашисты припрутся к тебе домой, чтоб нагадить погаже.

Половинкин пожалел, что не успел застрелить хотя бы одного. Коробочку, наверное, надо было похоронить, но тут он поймал взгляд подошедшей лётчицы. Коля непонятно чего застыдился и небрежно отбросил мёртвую коробочку в сторону, в кусты. Он тут же пожалел об этом дурацком жесте, но было уже поздно, да и задерживаться не месте боя не следовало.

Он прокашлялся и хотел сказать, что им пора уходить, как неожиданно Старкиллер поднял голову и, указывая дальше в лес, произнёс:

— Там ещё двое. И кто-то еще.

Коля подумал, что двое — это гораздо меньше, чем четверо, и только кивнул. Старкиллер знакомым движением склонил голову и целеустремлённо зашагал вперёд. Половинкин подхватил с земли немецкий карабин, проверил затвор и двинулся следом — обыскать гитлеровцев тщательнее можно будет и потом, сейчас требовалось устранить новую угрозу. Его немного расстраивало, что маленькую группу вёл Старкиллер. Коля считал себя ответственным за гостей, ему было неудобно отдавать боевое первенство инопланетянину. Лейтенант Юно осторожно шла за ними. Оружия у неё не было, да и девушка всё-таки, хоть и лётчик.

Коля думал, что неплохо бы угостить девушку земляникой, которую можно набрать по пути, но не успел даже толком вообразить покрытые соком губы Юно — путешествие оказалось совсем коротким. Просветы между деревьями понемногу становились всё более широкими, лесок редел, и стало понятно, что уже совсем скоро они выйдут на серую грунтовую дорогу, пыльно изгибавшуюся в нескольких десятках шагов перед ними.

Старкиллер, неожиданно крутанувшись на месте, плавно прыгнул вперёд. Коля, поудобнее перехватывая карабин, пригнулся тоже, услыхал запоздалый звук винтовочного выстрела, потом всхлип у себя за спиной. Он резко обернулся, машинально уходя с линии возможной атаки, но атаковать было некому — лейтенант Юно Эклипс смотрела на него с гримасой боли на удивлённом красивом лице, а меж прижатых к груди пальцев медленно пробивался — нет, не сок земляники — алый ручеёк крови.

— Мой фюрер, я убеждён в необходимости немедленной эвакуации. Сомнений в искусственной природе объекта нет, и мы не имеем технической возможности парировать возможные агрессивные действия.

Гитлер раздражённо пригладил волосы ладонями.

— Что говорят ракетчики?

— Мы привлекли к анализу Оберта, вот его выводы, — Каммхубер выложил на стол тонкую папку, — но сейчас он сам в тему не входит, из соображений секретности, слишком известен. У Дорнбергера есть талантливая молодёжь, мы собираем рабочую группу, но пока…

— К чёрту молодёжь, — пробурчал Гитлер, небрежно перелистывая страницы, — мне необходимо точно знать, что за дрянь вывесили над Берлином англичане.