Александр Позин - Крестьянский сын, дворянская дочь

В апреле город стал пробуждаться от зимней спячки. Грязные сугробы сначала превратились в непролазные лужи, затем высохли и они. С теплым ветром появились и невиданные зимой птицы и деловито стали вить себе гнезда. Наконец, освободилась от льда могучая красавица Волга.

Оживился и городской люд. Снявопостылевшие за долгую зиму шубы, горожане спешили на аллеи и в парки города: глотнуть ароматного весеннего воздуха и погреться под пока ласковым, теплым, но не палящим солнцем. Самым популярным местом отдыха жителей губернского города С. был Струковский сад. По центральной аллее сада медленно фланировали держащиеся под ручку влюбленные парочки, и опиравшиеся на тросточки главы семейств со своими домочадцами. Сюда же в поисках развлечений стекалась и «горчица», изнанка городского общества. Молодые повесы «прославились» дикими, подчас непристойными выходками. Любимым их развлечением было, сидя на скамейках аллеи, внезапно вытягивать ноги перед прохожими, громко гогоча, при виде как кубарем катиться какой-нибудь споткнувшийся старикашка. А то, подкравшись, внезапно тросточкой задрать подол платья жертвы, явив миру ее атласные панталоны. Причем жертвой могла стать как молодая девица на выданье, так и почтенная мать семейства. Несмотря на пристальное внимание полиции, «горчица» умудрялась совершать свои гнусности. В такой компании любил проводить все свое свободное время Сенька. Однако дикие развлечения не отрывали мальчугана от поставленной цели: дискредитации Николки в глазах Наталки. Наблюдательный Сенькин взор обратил внимание, что ежедневно часов в пять — полшестого пополудни, через Струковский сад проходят держащиеся за руки юноша и девушка. Оба одеты в свою гимназическую форму, из чего можно было заключить, что они — учащиеся женской и мужской гимназии, возвращающиеся с занятий домой. Сразу созрел план.

Грозой прохожих была не только «горчица». По весне, вооруженные рогатками, выходили «на охоту» гимназисты и реалисты младших классов. Горе воробьям и голубям, а также зазевавшимся прохожим, при встрече с такими вот «охотниками». Удачный выстрел из рогатки ценился в мальчишеской среде и давал возможность подняться в мужской неформальной иерархии. Школьное начальство вело беспощадную борьбу с «охотниками» вплоть до исключения из учебного заведения, но это не останавливало сорванцов, стремившихся показать свою доблесть, поэтому очередной год давал новую пищу для хвастливых рассказов о своих победах.

Был у Сеньки преданный зверь — первогодка Витька Соков, которым он обзавелся в старшем классе. Дело в том, что Арсений был ревностным сторонником цука [17] Звери — учащиеся младших классов в учебных заведениях Российской империи . Цук — дореволюционная форма дедовщины. . Еще в первый день пребывания в училище сразу после окончания уроков деды построили первоклассников на заднем дворе училища. Старшеклассники вальяжно прохаживались перед строем испуганной малышни, выбирая себе рабов. Сенька и Николка оробели и держались вместе. Наконец из среды старших вышел Борис Галабин по кличке Оглобля, небрежно одетый развязный юноша (небрежность формы — особый шик и привилегия старших учеников) и торжественно начал свою речь:

— Братья, сегодня вы вступаете в наше школярское товарищество. Желаете соблюдать требования нашего товарищества, разделять все права и обязанности учеников училища?

— Да! Да! Да! — нестройным хором отозвались первоклашки.

— Тогда запомните, отныне и на предыдущие два года вы — ЗВЕРИ! Запомнили? Повтори те!

— Звери! — уже без прежнего энтузиаста ответили новички.

— Мы старшеклассники тоже были зверьми, а теперь на нас лежит ответственность за все училище, поэтому мы — ДЕДЫ. Отныне обращаться к нам можно только «Господин дедушка». Если понятно, повторите!

— Понятно, господин дедушка!

Сенька замешкался с ответом и к нему сразу подошел один из четверокурсников, выполнявших роль собак у дедов.

— Что, зверь, воды в рот набрал, против коллектива пойти решил?

И, не дожидаясь ответа, сильно ударил мальчика в грудь. Сенька, сложившись пополам, стал беззвучно глотать воздух. Из глаз брызнули слезы. Николка, стоявший рядом, бросился поддерживать друга.

Между тем Борис, словно не заметив инцидента, продолжил свое выступление:

— Каждый зверь будет иметь своего покровителя среди дедов. За это на два года он становиться его рабом и будет выполнять все желания деда. За ослушание — наказание. И это справедливо, когда вы станет дедами, тоже обзаведетесь рабами. Получая покровительство деда, зверь обретает защиту. Никто не имеет право ударить, наказать или обидеть зверя кроме его личного деда. В целом звери находятся под защитой всего нашего товарищества, в стычках с другими школами и гимназиями мы все выступаем заодно.

Поскольку цук в училище был делом сугубо добровольным, то после этой речи старшеклассники поочередно спросили каждого новичка:

— Готов ли ты верой и правдой служить товариществу, соблюдать все наши традиции и слушать дедов?

Новоиспеченные первоклашки вступали в новую неведомую для них школьную жизнь, где нет пап и мам, и никто не сможет защитить кроме своих товарищей. Видимо поэтому все как один отвечали:

— Да!

Или;

— Готов!

На фоне общего, хотя и не слишком искреннего единодушия, как гром среди ясного неба, прозвучало тихое, но твердое:

— Нет!

И это был голос Николки. Сенька, только что поддакнувший, повернул свое удивленное лицо с грязными полосами от слез в сторону друга. Да и весь нестройный ряд первоклашек стал смотреть на смельчака. Некоторое замешательство произошло и среди дедов, которые стали шептаться по поводу отказника. Наконец вперед вышел Иван по прозвищу Адвокат, ибо действительно был сыном мирового посредника.

— Священные законы нашего товарищества гласят, — высокопарно начал Адвокат, выполняющий в коллективе роль третейского судьи и разбирающий в этом качестве конфликты в среде реалистов, — Существующий порядок вещей — дело сугубо добровольное. Каждый решает сам подчиняться традициям цука или нет. Решение принято, один из зверей поставил себя вне коллектива и отныне лишается нашей защиты и покровительства. Третейский суд торжественно постановляет: не принимать реалиста Заломова в ряды товарищества! Отныне он изгой, но преследовать его никто не имеет права. Высокий суд присваивает изгою кличку Козел. Отныне все обязаны именовать Колю только так и никак иначе.

После заломовского «Нет» перечить воле коллектива никто больше не посмел. Между тем деды принялись выбирать себе рабов. Сенька достался Борису, и мальчик не знал; радоваться или плакать. Церемония продолжилась зачислением новичков, заключающееся в ударе бляхой ремня по ягодицам первоклашек. Уже тогда стало ясно: кто из дедов — «форсилы» и «забывалы», а кто «силачи» [18] Среди старших воспитанников в дореволюционных учебных заведениях существовала своеобразная «табель о рангах», имеющая следующие «чины»: «форсилы» — большинство старшеклассников, которые унижали младших для потехи, удовлетворения тщеславия; «забывалы» — их меньше, но они злобны, тираничны, доводили младших до исступления, до крови и синяков; «отпетые» — их бывало несколько, безобразный тип, изуродованные сами физически, внешне неопрятны, хамы; «солидные» — из зажиточных порядочных семей, обращались снисходительно-пренебрежительно с малышами, задавали тон в моде; «силачи» — обращались с младшими снисходительно, довольствовались подачками за «уважение» своей силы. Среди младшеклассников выделялись категории: «фискалы» , «слабенькие» , «тихони» , «зубрилы» , «подлизы» , «рыбаки» или «мореплаватели» , т. е. страдающие энурезом. (По книге Марченко Н.И. «Аномалии воинского коллектива»). . Одни, ревностно относящиеся к традициям цапа или просто от природной жестокости, заранее заливали в пряжку свинец, и били что называется «от души» по мальчишеским ягодицам. Другие экзекуцию проводили довольно формально, ограничиваясь легким ударом по своему рабу. В этот день Сенька получил на ляжку здоровенный синячище, который болел едва ли не полгода и понял, что попал в рабство к форменному изуверу.