Александр Конторович - Сборник Черные бушлаты. 8 книг

Гулявшая по улице троица напрасно ожидала, когда побегут к ним навстречу уцелевшие от поголовного истребления обитатели домика. Бандиты специально заняли позицию у забора, чтобы добивать убегающих. Похожую задачу имели и те, кто прижался к стенам дома со стороны сада. Они ожидали выпрыгивающих в окна.

Но оттуда никто не вышел.

Зато откуда-то сверху негромко хлопнул револьвер с глушителем — и один из ожидавших уткнулся лицом в землю.

— Атас! Валим отсюда!

Уличным бандитам повезло больше. Явной агрессии они не проявляли (обычные зеваки, чо), и потому в их сторону не прозвучал ни один выстрел. А вот убегавшим через сад повезло меньше — на пути к забору они потеряли ещё одного.

Франт поморщился.

— Чё-то ты, милок, пургу гонишь… Бумажка ментовская… и что? Сказано там, что я ссучился? Нет? Так фильтруй базар! Конкретно предъяву мне сделать хочешь — так и скажи!

— И скажу! — продолжал кипятиться Резвый. — Мутный ты! Не наш!

— Угу… — оглянулся Гальченко. — Ещё кто-то из уважаемых людей так думает?

Воры переглянулись.

— Ну, — поднялся с места один из них, — меня тут все знают. Кто про Мишу Бакинского не слыхал?

— Не знаю тебя лично — вместе не чалились, — ответил Франт. — Однако ж про вора такого слышал — никто на него охулки зазря не возведёт! Честный бродяга — про то не раз говорено!

— И я так скажу, — кивнул Митяй Красносельский. — Миша — вор уважаемый. В Орловском централе смотрящим был.

— Доверяет мне общество? — наклонил голову Бакинский.

— Да! Доверяем! Миша прогона не сделает! — послышались возгласы со стороны собравшихся.

— Раз так, — приподнялся вор, — вот что я скажу…

Он ещё раз обвёл всех внимательным взглядом.

— Митяй — наш человек! Вор авторитетный, и косяков за ним никто не знает. Ежели кто сказать что-то хочет — пусть скажет!

Тишина — желающих не нашлось.

— И я так тоже думаю, — кивнул назначенный ворами судья. — Сказал Митяй, что Франта знает и честным бродягой его прилюдно назвал? Сказал. И нет у меня сомнений в его словах. Что сам знает — то нам и поведал. Однако же… много с того времени воды утекло… Меняются люди. Кто ранее про сук [12] Вор, отошедший от требований воровского закона и отрицающий авторитет "воров в законе". много слыхал? Мало таких было.… А сейчас?

— Да целые зоны ссученные есть! — выкрикнул кто-то с места.

— Есть, — согласился Миша. — И не можно говорить, что нету этого. Мог Франт ссучиться или не мог — про то никто из нас не ведает, и никаких тому доказательств нет.

— Чёй-то ты прямо как прокурор заговорил! — усмехнулся Резвый. — Доказательства… Слову воровскому не веришь?!

— Тебя в закон кто принимал? И когда? — перебил его Красносельский.

— Гоша Кучерявый, Толян Кривой и Лелик Ростовский! — с вызовом ответил скандалист. — Три года назад — в Соликамске! А что?!

— А то, что по масти твой номер — шастнадцатый! — отрезал Митяй. — Негоже тебе против Миши буром переть! Сядь на место да послухай, что умный человек говорит! Франт куда козырнее тебя, ан — сидит молча!

Старый вор повернулся к судье.

— Извиняй, что не сдержался…

— Ничего, — кивнул тот, — ты всё по делу сказал…

Гальченко тоже молча кивнул, соглашаясь с доводами Красносельского.

— Так вот… — продолжил Бакинский. — Резвый Франту предъяву кинул. То дело серьёзное! Витю мы знаем, он тоже раньше винта не нарезал. И как быть?

Он замолчал и опять обвёл взглядом всех сидящих. Тишина стояла мертвая.

— Ты за слова свои отвечать готов? — спросил судья у Резвого. — Назад ничего отыграть не хочешь?

— Нет! — с вызовом ответил тот. — Сказал и ещё скажу! Не верю Франту! Мутный он! И не наш! На нож его поставить надобно! Прям щас!

— Кого на нож ставить — то не тебе решать! — отрезал Миша. — Общество и без тебя разберётся…

Судья повернулся к Франту.

— Ты у нас человек новый. Митяй за тебя поручился, да и слухи кое-какие до нас дошли… Ещё кто за тебя тут мазу держать может?

— Здесь — Дед Миша. Но тут его нет, не звали…

— Не катит, — покачал головой судья. — Он, может, и правильный вор — но не знают его люди…

— Тогда никто.

Бакинский сжал губы и уважительно кивнул.

— Интересно получается… Не верить авторитетным ворам мы не можем, но и слова Резвого тоже не на пустом месте сказаны. Он за них отвечать подписался. А раз так — пусть это сделает! Вор за свои слова всегда в ответе! И авторитетом своим, да и самой жизнью…

Миша встал, поднялись и остальные воры.

— Ты! — указал судья на молодого вора. — Бери перо и свою правоту докажи!

И в руках Вити тотчас же блеснул металл.

— Как это? — удивился Франт, не вставая с места. — С пером на сходку? Не должен вор в законе такого делать!

Бакинский недовольно насупился.

— Косяк! И ответит за него Резвый! Эй, дайте Франту нож!

— Не треба… — поднялся с места тот. — Не по масти мне с таким сопляком всерьёз махаться… так обойдусь!

— Смотри! — пожал плечами старый вор. — Сам захотел!

Народ отпрянул к стенам, освобождая место посередине.

И Витя тотчас же прыгнул вперёд — нанося удар.

Левой рукой.

А нож он держал в правой, отведя её назад.

Плюх!

Франт слегка повернулся на месте, пропуская противника мимо. Он всего чуть-чуть "подправил" Резвого — так, что оппонент врезался в "зрителей" и еле устоял на ногах. Его удар цели не достиг. Народ отпрянул в стороны, опасаясь быть пораненным, и с их стороны прозвучали возмущённые возгласы.

Митяй Красносельский усмехнулся.

— Куда ему… Слабак!

Высверк металла!

Чок!

Выбитый нож косо воткнулся в пол, а его хозяин, на этот раз уже не устояв на ногах, кубарем покатился куда-то в сторону. Вскочил, вытирая кровь с лица. Никто даже не заметил, когда прилетел ему удар. Подхватив выпавшее оружие, он заплясал вокруг противника, крестя воздух перед собою резкими замахами.

— У нас тут танцы? — удивился Гальченко. — А музыка где?

— На похоронах твоих слушать будем! — сплюнул кровь на пол Резвый. — Н-на!

И нож рыбкой перелетел в левую руку.

Выпад!

На этот раз Франт с места сдвинулся — и оказался на середине комнаты. А вот его противник… тот остался стоять там, где только что находился его враг. Он не двигался, стоял, покачиваясь на ногах. А Гальченко, не глядя в его сторону, прошел к столу и, взяв с него бутылку, плеснул в стакан водки.

Бух!

Тело молодого вора грохнулось на пол.

— Помянем… — поднял стакан Франт. — Глупый был…

Из-под упавшего тела пробилась тонкая струйка красного цвета…

— А ты жесткий… — Митяй плеснул в стакан водки и покосился налево — там двое подручных сноровисто замывали следы крови на полу. Тело Резвого уже уволокли.