Сергей Калашников - Внизу наш дом

Мы тут же перешли на авиационные темы — у меня в моей комнатке в недавно выстроенном бараке горит собственноручно сложенная печка и распространяет вокруг себя чудесное тепло, что, если с улицы и с морозца, очень располагает к вдумчивым обсуждениям.

— Короче, Субботин, если уж искать алмазы до весны не сезон — останусь тут у тебя. Но за это будешь в нашей экспедиции пилотом. Едва на Вилюе сойдёт снег — отправимся.

Я каждый день мучил свою память, припоминая всё, что знаю о турбореактивных двигателях. Их много было вокруг на протяжении долгих лет жизни. Плакаты с разрезами на стенах учебных аудиторий. Сами двигатели в частично распиленном виде в том же авиационном институте. Я ведь даже зачёты по ним сдавал. Вот и сидел, вырисовывал и записывал то, что припоминал.

Ну, не проектировал я их никогда! И даже обслуживанием не занимался. Тут помню, тут не помню, тут вообще рыбу заворачивали. Мусенька обо всём этом знала ещё меньше меня. Зато она мигом перезнакомилась со всем составом конструкторского бюро и всех очаровала.

— Шурик. Я в особый отдел. Встретимся дома. Будет картошка с селёдочкой.

— Что ты в этом особом отделе забыла?

— Поставлю задачу разыскать профессора Стечкина. Расчётчики то и дело на него ссылаются, а где он — никто не знает.

— Да, слышал я эту фамилию. А что, он ещё жив?

— Тупица. На календарь посмотри. Какой у нас год на дворе? А завтра полетаем. Чем над чертежами с умным видом чахнуть, лучше съездим в твою лётную школу и разомнёмся там, порезвимся в эфире. А то совсем форму потерял в этом бумажном царстве. Да и мне стоит проветриться.

В лётной школе мы встретили немало знакомых — тут были и сотрудники, с которыми я работал, начиная с её основания, и вернувшиеся с фронта как на инструкторскую работу, так и «купцы», отбирающие молодёжь в свои части. Да, ещё Херменегильда Бюхель заканчивала формирование собственного москитного полка. Естественно, всем нужны были лучшие лётчики.

Ещё одна новость будоражила всех — Мо-1 в цельнометаллическом исполнении только что с завода. Естественно — вариант «Эквилибрист». Выходит, нашелся в стране для истребителей крылатый металл. Теоретически, машина от этого должна сделаться легче, но на самом деле этого не произошло — весь выигрыш в весе съело вооружение. Вместо пары ШКАСов на нем теперь стоит пара УБС — крупнокалиберных пулемётов Тульского производства. И ещё пара пулемётов обычного калибра направлена в сторону хвоста.

— И как, спрашивается, из них целиться? — вопрошает молодой человек в форме курсанта.

— Смотрите сюда, юноша, — подзывает его к самолёту один из инструкторов. — Это же элементарно, как вакса. Видите — гаргрот убрать решительно невозможно, потому что в нём находится картер заднего двигателя. То есть обзор назад за счёт возможности увидеть хоть что-то, повернув голову, отсутствует. Зато фонарь сделан слегка возвышенным, начиная от козырька и до середины. Правда, в образовавшееся пространство просунуть голову сможет, разве что белка. Поэтому сюда поставлено зеркало заднего вида. Через него прекрасно видно киль, служащий мушкой. А прицельная планка нарисована вот тут. Забирайтесь и смотрите.

Курсант, забравшись и подвигав прозрачным колпаком, радостно объявляет:

— А ничего так, вполне приемлемо. И понятно, для чего нужны риски на киле.

— Ты, Субботин, просто исчадие ада, а не конструктор, — мурлыкает Муська, покрепче хватая меня за локоть. — А машины, летающие задом наперёд, ты мне покажешь. И как их пилотировать? Тоже через зеркало?

— Ну, да, — киваю. — Но там класс лётчика должен быть просто фантастический, а то свалится. Мы всего-то десяток таких машин и построили, но я так и не отважился никого на них выпустить. И, думаю, не выпущу — это была заготовка, знаешь ли, на самый крайний случай. Кстати, если на обычном цельнометаллическом «Эквилибристе» оставить ту же пару передних ШКАСов, что стояли на деревянных, то с Мессером можно и на вертикали тягаться — моторы ММ-1 уже «разогнали» до трёхсот лошадок.

— Ух, ты. А что будет дальше?

— Ничего, — улыбнулся я. — Достигнут теоретический предел в отношении этого типа моторов. Иначе они не будут успевать отводить тепло. Или их понадобится охлаждать жидкостью.

Потом мы полетали на москитных истребителях, но не на «Эквилибристах», а на обычных. В чём разница? В закрылках. На обычном они обычные, поворачивающиеся вниз вокруг своей передней кромки — такие не оторвёт набегающим потоком воздуха, если ими резко сработать. В отличие от сбалансированных, которые неопытный пилот может в два счёта потерять. И ещё хвостовые рули у них, обычных, не представляют собой одной сплошной поворачивающейся плоскости, которую тоже можно обломать при слишком энергичном маневрировании на высокой скорости — поэтому в случаях «зависания» эти машины теряют заметную часть управляемости, даже при условии обдува хвоста, примерно так же, как и нормальные самолёты. Они не такие вертлявы, зато намного проще в пилотировании.

Майор Бюхель зацепила нас уже когда мы садились на мотоцикл, чтобы вернуться в Воронеж.

— Мусенька, Шурик! Тут ко мне в полк один курсант просится. Не знаю, как и быть, — проговорила она встревоженно.

— А чего тут думать — раз курсант, пускай учится.

— Так уже сдал все экзамены. Причем хорошо. И пилотирует вполне на уровне. Я и тех, кто слабее его, зачислила. Но у этого фамилия уж очень непростая — Сталин.

— Василий? — спросила Мусенька. Херми нервно кивнула.

— Блин горелый. Так и не получилось у меня жизнь ему сломать! Ведь был же нормальным пехотным ефрейтором!

— То есть он добился направления в лётную школу из обычной части, — сообразил я. — Упорный, однако.

Бю оглянулась в сторону проходной — за ней маячил одинокий курсант, поглядывающий в нашу сторону.

— Сержант, ко мне, — крикнул я ему. Мусенька посмотрела на меня взглядом разъярённой кошки.

Когда Сталин подбежал и доложил, что прибыл, я не стал тянуть кота за хвост, а сразу потребовал:

— Поклянитесь, что никогда не возьмёте в рот ни капли хмельного.

— Даже вина? — меня откровенно не поняли.

— Даже пива, — ответил я категорически.

— А в медицинских целях? — продолжил упорствовать сын вождя.

— В медицинских целях вам введут ректально, — усугубила моя бесценная.

— И наркомовские? — севшим голосом поинтересовался Василий.

— Вот пусть нарком сам их и унаркомит.

Парень выглядел озадаченным и явно затруднялся с ответом. Ему вообще хотелось послать меня куда подальше, но капитанские петлицы на шинели не позволяли этого.

— Клянусь никогда не брать в рот хмельного, — наконец выдавил он из себя явно через силу.