Марик Лернер - Рассказы

— А разве ты не занимался всю жизнь именно этим?

— Нет, — резко ответил жрец, — Не только рабочие руки и секретари, записывающие и читающие тексты. Мы работаем вместе, в постоянной связке. Мы дополняем друг друга. Диагноз, лечение травами, запах больной плоти и хирургия, которая остается на людях. Симбиоз.

— О да, — оскалился в улыбке Остроглаз, — хорошее слово. Глубокий философский смысл. Прости, но я очень практичный тип и глубокие материи навевают на меня скуку. Абстрактные понятия вообще до таких как я, доходят плохо. Селекция под присмотром жрецов, — он оскалил зубы, — определяющих кто даст лучшее потомство, продолжается уже давно, мы не глупее людей, но правильно использовать разные термины могут немногие. Именно поэтому нас с детства и делят на воинов и жрецов. Кому-то сидеть и думать, а кому-то убивать. Очень практичное занятие. Впрочем, далеко не все люди способны понять твои слова.

Симбиоз бывает разный, — помолчав, продолжил центурион, — взаимовыгодный, когда он увеличивают шансы обоих партнёров на выживание. И паразитический, когда выгоден одному и вреден другому. Где там тонкая грань проходит каждый решает для себя. Нет, — увидев, как шевельнулся жрец, сразу сказал Остроглаз, — конечно, я не думаю, что мы паразитируем на людях. Польза для них огромна. Интуиция и намного превосходящие органы чувств Говорящего, способного по запаху поставить диагноз на ранней стадии плюс знания человека-врача… равно невообразимое развитие медицины у обоих видов. Работа лекаря стала исключительно совместной. У человека мысли не возникнет ставить диагноз и выбирать наиболее безопасное лечение без напарника. И он прав, достаточно посмотреть на племена, в которых мы не живем. Там, — он мотнул головой, — на юге и на востоке, гораздо выше смертность и с медициной страшные проблемы. Зато вокруг Средиземного моря мы (как люди, работающие с нами, так и Говорящие) стали элитой. Пока только духовной, но я пробью путь, по которому пойдут и другие, и со временем станем и светской. В симбиозе, — показав зубы в усмешке, пояснил он. — Семья — это святое. Вот только почему глава семьи должен быть человек?

"Варвар, — подумал жрец, рассматривая могучее тело собеседника, одетое в кольчугу. — Могучий и совсем не глупый варвар. Дошедший своим умом, до того, о чем не первое столетие говорят в узком кругу. Проблема в его слишком практичном направлении мыслей. Он смотрит в сегодня, не понимая, что будет еще и завтра".

— Ты же не думаешь, — с насмешкой сказал он, — что первым об этом задумался? К сожалению, все дело в численности. Если нас станет слишком много, начнутся проблемы с питанием. Вот здесь и вылезет на свет паразитизм. Мы не заинтересованы в сельском хозяйстве, исключительно животноводство. А вот людям на одном мясе не прожить. Столкновение интересов. При этом людей всегда будет больше и можно получить очень неприятные последствия. А очень большая стая Говорящих не возможна. Обязательно передерутся и расколются. Иерархию стаи у нас не вытравить никакой селекцией. Инстинкт. Можно как в степях делают, стада пасти, но мы живем совсем в других условиях. Кочевать с места на место не получится, да и тупик это. Оседлые племена всегда будут многочисленнее и сильнее, чем номады. За счет ремесленников и дополнительного источника питания. Недаром, даже захватив территорию, кочевники очень быстро переходят к оседлому образу жизни. Комфортнее и сытнее. Поэтому оптимальное развитие именно в совместном существовании. Только баланс интересов, иначе никак. Элита светская? Возможно. Но не когда мы правим, а люди подчиняются. Это путь к резне. Когда мы одни из многих правящих — это не так бросается в глаза. Не стоит восстанавливать против себя людей. Но ведь честолюбца не остановишь. Он будет лезть вверх по головам, при малейшей возможности. С кровью и нарушая законы чести. Ты Платона читал? — неожиданно спросил он.

— Про равные права для всех граждан? — спросил центурион, пожав плечами. — Этого не будет никогда. Граждане рождаются равными, но один умнее, другой сильнее, третий, — он опять оскалился, демонстрируя клыки, — получит лучшее образование и воспитание. Масса… она тупая… Как бы это помягче сказать… желает набить брюхо и получить интересное зрелище. Богатый всегда сможет купить необходимое количество голосов. Что у нас, что у вас. Правит не народ. Правит олигархия. Поэтому и должны плебеи выдвигать своих кандидатов на государственные должности. Равноправие может обеспечить только представительство у власти. Только тот, кто сделал для города что-то полезное, имеет право участвовать в приеме новых законов. Построить водопровод для всех нуждающихся, к примеру.

— Это ведь тоже подкуп!

— Да, — спокойно подтвердил центурион. — Не прямая, но взятка. Но я умру, а водопровод в моем квартале останется. И термы бесплатные тоже. Я сделал их для города. И скорее даже для моей трибы. Из собственного кармана. Для будущих поколений тоже. Ага, награбив деньги во взятых городах. А что делать, если Юнии не имеют своих рабов, а только пять югеров земли? С голоду не сдохнешь, особенно если трое мужчин погибли в войнах с вами и уже ни в чем не нуждаются, но есть еще и другие члены семьи и тоже кушать хотят. Поэтому желающий получить государственную должность непременно обязан отслужить в армии. Это единственное место, где богатый и бедный имеют общие интересы и испытывают одинаковые трудности. На своей шкуре должны проверить, что такое отдавать жизнь за свой город и государство, и о чем думает народ. Он замолчал и задумался.

— Так говоришь пропорциональное представительство, — после паузы пробормотал центурион. — Интересная мысль, надо хорошо обдумать. Жрец удивленно покачал головой, пытаясь разобраться, что именно в его словах натолкнуло на эту странную мысль. — Говорящие есть в семьях и у патрициев, и у плебеев, — размышлял вслух Остроглаз. Не будут они блокироваться, у каждого свои интересы. Мы давно уже не одно племя, а просто граждане, с различными побуждениями. Ну, — встрепенувшись, сказал он громко, — это все дело грядущих времен. Пора бы нам обсудить сегодняшнюю сдачу.

— Сдавшиеся люди станут рабами, — равнодушно сказал жрец, — но сохранят жизнь. А вот что с нами?

— Из Говорящих рабов не сделать, — хихикнул центурион. — На поле нас не загонишь и в шахту тоже.

— Ты не прав. Раба можно сделать из любого. Даже раба-воина. Воспитать преданность с детства или сломать побоями. Будешь сидеть на цепи, и охранять имущество хозяина.

— Я скорее сдохну, — возмутился центурион.

— Ты, наверное, да. Но есть и другие. Не зарекайся.

— Этого не будет. Показывать такое людям? Ну, нет! Говорящий родится свободным и умрет таковым. Во всяком случае, там где ступит ногам гражданина Рома. Вот только побежденным придется умереть.