Мередит Маккардл - Восьмой страж

Альфа продолжает повторять его имя. Доктор Стендер. Доктор Стендер. Доктор Стендер. Снова и снова, и снова. Стендер. Ариэль Стендер. Эйб Стендер. Я солгу, если скажу, что у меня не лежит где-то блокнот с нацарапанным на нем именем миссис Аманда Оберманн-Стендер и кучей сердечек вокруг него.

Я все смотрю на фотографию в папке. Эйб до ужаса похож на Ариэля — это всегда было предметом шуток за семейным столом Стендеров. У них одинаковые выступающие надбровные дуги и проницательный, умный взгляд.

По словам Эйба, в иудаизме считается плохой приметой называть ребенка по имени живущего родственника, поэтому зачастую родители выбирают имя, которое начинается на ту же букву, что и имя умершего родственника. Технически, Эйба назвали в честь двоюродного кузена Адама, но все понимают, что на самом деле чтобы почтить память Ариэля.

Альфа все еще рассказывает биографию Ариэля. Зачем? Я ее и так знаю. Он должен быть в курсе этого. Ариэль получил степень бакалавра физико-технических наук в Гарварде, потом доктора аэротехнических наук в Массачусетском технологическом институте [6] Далее МТИ. . Полагаю, не нужно объяснять, что этот мужчина до неприличия умен. Однажды Ариэля выдвинули на Нобелевскую премию, но его обошел парень, занимавшийся изучением жидких кристаллов и полимеров. Он читает лекции по всему миру и был знаком с тремя последними президентами.

Честно сказать, при встрече вы бы никогда не догадались о его заслугах. В его кабинете не висит никаких дипломов, коридоры не заставлены наградами. В его шкафах вы не найдете ни одну из десятков книг, написанных им самим. Ариэль живет в простом доме в Кембридже, в котором он вырос, и ездит на «Тойоте», которая старше меня.

— Ариэль придумал, как перемещаться во времени? — спрашиваю я.

Альфа замолкает, не договорив. Он что-то объяснял, но я не знаю что. Я не сводила глаз с фотографии.

Он опускает плечи и медленно выдыхает.

— Нет. Он изобрел часы Стражей.

— Ариэль, — повторяю я. — Ариэль Стендер. Он связан со Стражей времени?

— Он изобрел часы Стражей, — повторяет Альфа. — Я предупреждал, что для тебя это будет сложно, но сейчас ты должна сосредоточиться. Это наш единственный шанс.

Я не могу сосредоточиться. Ощущаю себя так, словно меня заковали в наручники, завязали глаза и бросили на дно бассейна.

— Вы знаете об Эйбе и обо мне? — спрашиваю я. Глупый вопрос. Конечно, он знает. Альфа даже не отвечает на него. Я опускаю голову, чтобы опять взглянуть на фотографию.

Альфа аккуратно приподнимает мой подбородок и по-доброму смотрит на меня.

— Ты сможешь это сделать? Мне нужно, чтобы ты прямо сейчас посмотрела мне в глаза и сказала, что сможешь это сделать. У тебя есть только один шанс. Я получил приказ закрыть тебя в Зале Стражей. Вечером появятся представители власти, чтобы избавиться от тебя.

Я вздрагиваю. Избавиться от меня. Как будто я мусор.

Вчера вечером я впервые была по-настоящему счастлива за долгое время. Может быть, впервые за всю жизнь. Как же все изменилось всего лишь за несколько часов.

— Ирис, — говорит Альфа.

— Я смогу это сделать, — говорю я, глядя ему прямо в глаза.

Это ложь. Может быть. Не знаю. У меня в голове туман. Дедушка Эйба изобрел часы Стражей. Я знала, что он умный, но насколько он во все это вовлечен? Знает ли он о Страже времени? Должен. Знает ли Эйб о Страже времени? У меня чуть не останавливается сердце. Если Эйб знает о ней, то существует шанс, что он придет за мной, когда поймет, что я не в ЦРУ.

Если только он не продолжил жить дальше и не завел другую девушку. Если только ему теперь не наплевать на меня.

У меня нет времени на раздумья. Альфа наклоняется и вставляет ключ в замочную скважину на ящике в своем столе. Он вытаскивает серебристый футляр, и я мгновенно понимаю, что в нем лежит.

— Мне не понадобится пистолет, — говорю я ему.

Альфа все равно отдает его мне.

— Возьми, это для защиты.

Я сомневаюсь. Что, по его мнению, я собираюсь сделать — застрелить Ариэля, если он не захочет менять расчеты? А потом я смотрю в глаза Альфы и все понимаю. Именно этого он и ждет от меня.

Я кладу пистолет на стол.

— Забудем обо всем.

Но потом в голове возникает картинка, как пожилая женщина ходит из угла в угол в маленькой камере. На полу уже протоптана тропинка. Я вешу около восьмидесяти фунтов, сутулюсь под длинными лохматыми волосами, и у меня глаза сумасшедшей. Я кричу на охранников. Рассказываю всем, кто меня слышит, о Страже времени, но ни один человек мне не верит. Так продолжается последние семьдесят лет.

Я беру со стола пистолет и направляюсь в свою комнату, чтобы переодеться во что-то более подходящее тому времени. Я едва замечаю, что выбираю, но на мне оказываются черные штаны и светло-розовый свитер. Совершенно не моего цвета. Потом спускаюсь вниз с закрепленной на щиколотке кобурой. Альфа ведет меня к гравитационной камере.

— Один шанс, — говорит он. — Все зависит только от тебя.

Я киваю.

— Установи часы на 30 марта 1962 года. Стендер уже изобрел часы Стражей, но еще не добавил генетическую связь. Он преподает в МТИ. Там ты и найдешь его. Ты справишься.

Я ничего не говорю. Просто продолжаю кивать головой, как душевнобольной тюлень. Альфа открывает камеру и заталкивает меня в нее.

Я проваливаюсь в знакомую темноту, совершенно безразличная к ней сегодня. Боль и сумятица в сердце блокируют все остальные чувства. Приземляюсь в чулане, не решаясь по началу из нее выйти. Неужели это мой последний раз? Дверь ведет на улицу. Неужели это последний раз, когда я вижу солнце?

Я качаю головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, и бегу в сторону Красной линии метро. Чарльз-стрит находится всего в нескольких кварталах отсюда, а МТИ — сразу за рекой. Пистолет кажется таким тяжелым. Он мешает мне двигаться. Нужно остановиться и избавиться от него. Он мне не понадобится. Но я не делаю этого.

Вот и станция Чарльз-стрит, но нет никаких указателей на Красную линию. Вместо этого я вижу вывеску: «Бостонская железная дорога». Ладно. Мне некогда об этом думать. Сверху раздается грохот и скрип, который может означать только одно — приближается поезд. Я бегом поднимаюсь по ступенькам, вдали маячит Массачусетская центральная больница. Поезд останавливается как раз тогда, когда я поднимаюсь на платформу. Я протискиваюсь в двери с толпой людей. Поезд забит под завязку, по большей части мужчинами в деловых костюмах и шляпах, которые держатся за поручень одной рукой, а в другой у них портфель. Многие из них сжимают под мышкой газету, включая мужчину, который стоит рядом со мной и к которому меня притискивает последняя волна пассажиров. Я смотрю на газету.

Пятница, 30 марта 1962 года