Михаил Королюк - Квинт Лициний 3 (СИ)

Но вот и Колби, и Бросс, причем не сговариваясь, питали к этому ленинградскому сюжету какой-то обостренный интерес. И недавний руководитель ЦРУ, и бывший начальник аналитического управления были слишком ценным ресурсом, чтобы выключать их из жизни Фирмы - поэтому они продолжали получать очищенные материалы, делясь взамен своими соображениями, игнорировать которые было бы великой глупостью.

А раз так, то новые данные по "ленинградскому феномену" были для Карлуччи хорошим поводом вывести ветеранов на разговор о по-настоящему серьезных вещах: о будущем американского разведсообщества вообще, и в связи с набираемой Рейганом командой, в частности.

"Впрочем", - Фрэнк кивнул своим мыслям, - "может, старики и по делу что-то интересное надумают? Они-то, в отличие от оперативного руководства, не озабочены ни скверными новостями, ни очередными вздорными идеями офисных бюрократов и заносчивых сенаторов. А фантазии им не занимать".

Где-то наверху, за цветущими вишнями, что окаймляли склон лощины, мягко рыкнул мощный мотор, и Карлуччи заторопился к дому. Со стороны его очень низкая и субтильная фигура напоминала сейчас смешного суетливого гномика, что козликом скачет по ступенькам наверх. Лишь вблизи, приглядевшись к его холодным спокойным глазам, можно было вдруг понять, что он неоднократно дарил своим противникам смерть, и забавного в нем на самом деле немного.

Оба ветерана были пунктуальны и прибыли на встречу почти одновременно.

- Иган, Джон, спасибо, что откликнулись, - улыбнулся Карлуччи, пожимая руки.

- Добрый день, Фрэнк если, разумеется, в Компании сейчас вдруг бывают "добрые дни", - отозвался Джон Бросс.

В этом мягком и спокойном человеке, обладающим изысканными манерами и приятной улыбкой, сложно было разглядеть матерого специалиста по диверсиям и рукопашному бою. Этот воспитанник Донована прошел все, что мог пройти человек такого профиля в непростые времена его молодости, и засверкал как мощный аналитик поздно и внезапно, лишь будучи списанным по ранению в синекуру кабинетов.

- Ранней весной и поздней осенью Арлингтонский лес поблизости от Амфитеатра Лаббер Ран - это Хорошее Место, чтобы поговорить о Серьезных Вещах, - в тон ему отозвался Фрэнк Карлуччи.

Весеннее солнце уже разогнало и рассветный туман, и утренний зябкость. Воздух мягко овевал кожу, природа вокруг пела оду весне, и Фрэнк вытащил раскладные кресла прямо на стриженый газон. Колби закурил, а Бросс запрокинул голову, подставив лицо падающему с неба теплу.

- Иган, - Карлуччи развернулся к Колби и глянул на того в упор, - а ты знаешь, твой ленинградский протеже, похоже, засветился не только в Израиле, но и в последних событиях в Италии.

- И кто пострадал на сей раз?.. Хотя... Стоп! - в глазах у Колби внезапно полыхнуло пониманием, - хочешь сказать, что он приложил руку и к разгрому "бригадистов"?

- Бинго! - довольно ухмыльнулся Карлуччи.

- Ха, Фрэнк, вообще-то меня это не особо удивляет, - по недобритой, как обычно со времен Вьетнама, физиономии коллеги и бывшего "особо важного шпиона", человека опасного, иногда смертоносного и уж точно не сентиментального, проплыла легкая, почти мечтательная улыбка, - это, напротив, еще раз подтверждает мои мысли.

Карлуччи внимательно посмотрел на бывшего шефа. Ну, как бывшего... Формально отойдя от дел, Колби оставался негласным куратором ушедшей после комиссии Черча в тень сети оперативников, что не боялись ни крови, ни черта, а также хранителем тайн "старого ЦРУ" - исключительно опасная, между нами говоря, должность. Слишком многие хотели бы порыться в этих "фамильных сокровищах", и слишком многие боялись таких раскопок.

- Карл что-то накопал для тебя в Ленинграде и по привычке послал к чертовой матери субординацию и порядок оповещения боссов нашей Фирмы? - осторожно уточнил Фрэнк.

- На сей раз - нет, - теперь улыбка Колби стала откровенной. - Просто это очевидно из уже имеющихся материалов.

- Объясни, - Карлуччи обозначил умеренную заинтересованность, - только без новых загадок, Иган - и так забот полон рот.

- Для начала: если я правильно понял наш феномен, Фрэнк, он принципиально настроен гасить напряженность, - в голосе Колби появились профессорские нотки, - воевать, так сказать, с несовершенством этого мира. Представь себе свежего, не отягощенного еще бременем зла из-за принятия решений студента-рекрута, только-только попавшего на нашу "Ферму"... Представил? Мы даем ему информацию и ставим оперативные навыки, а он еще верит, что попал именно туда, где учат на спасителя мира. Смотри: наркотики, афганский заговор, террор-группа в Израиле, "бригадисты" в Риме. Все ровненько ложится. Как тебе такая мысль?

Карлуччи озадаченно поморгал:

- Добавить что-то можешь? Скажем, что заинтересует его в следующий раз?

- Да что угодно. Иран, Африка, Юго-Восточная Азия. Вариантов масса - мир вокруг нас слишком разнообразен и несовершенен... - Колби взмахнул руками, на миг став похожим на присевшего отдохнуть Христа-Искупителя с горы Корковаду, а затем заговорщицки наклонился и понизил голос: - Еще учти, что он не с нашей Фермы. Его учили, с ним работали не мы, а КГБ, кто же еще?

Карлуччи посмотрел на бывшего шефа долгим осуждающим взглядом:

- Не скажу, что меня это предположение вдохновляет, - проговорил он потом, - такой восторженный студент, тем более -- чужой студент со всеми своими идеалами и отмеченными оперативными талантами в определенных обстоятельствах может легко сработать и против нас.

- Послушайте, коллеги, - не выдержал, наконец, Джон Бросс, - это же ни в какие ворота не лезет. Нет, в плане мотива - рабочая версия, но какой, к черту, "студент"? Ах, как это прискорбно, что мы постепенно разучились думать. Мы слишком влюблены в эти новые игрушки, что позволяют подглядывать и подслушивать. Что и говорить, дело это чистое и сравнительно безопасное. Но подумайте немного о том, что составляло прежде самую суть разведки и чего она лишается в эпоху спутников-шпионов Тернера, летающих монстров вроде Ривет Джойнт'ов, АВАКСов и Джойнт Стар'ов...

Тут Карлуччи ощутил себя в некотором роде на экзамене у не самого лояльного профессора.

Впрочем, Бросс и не ожидал от своих младших коллег ответов:

- Мы начинались когда-то, по сути, как переводчики с языка государственных жестов на человеческую речь. Интерпретаторы. И в этом качестве нас заменить нечем. Мы не обскачем машину по объему собираемых и обрабатываемых фактов. Но вопросы принятия решений - это вопросы интерпретации событий и слов, а не объема, более того, иногда накопление фактов даже мешает видеть суть дела.

- А если конкретней? - в голосе у Колби появилась чуть заметная сухость.

- Конкретней? Да, Иган, Бога ради, посмотри на "ленинградский феномен" непредвзято. На что бы я обратил внимание с самых первых шагов развертывающейся операции? - Бросс на миг замолчал, обводя сидящих серьезным взглядом, - да на исключительную "насыщенную лаконичность" первого письма. Там был сравнительно небольшой объем информации, но сразу оперативно пригодной, хорошо структурированной и тщательно осмысленной.