Михаил Королюк - Квинт Лициний 3 (СИ)

- Итак, Ленинград. Какой ресурс, как полагаете, мог бы там так оригинально сыграть? А я вам подскажу: с учетом того, что некоторые работы у русских велись с небольшим опозданием, но параллельно нашим, я в свое время заинтересовался Военно-медицинской академией. Там с начала 70-х ведутся чрезвычайно интересные исследования. В основном, в клинике психиатрии под руководством, если мне не изменяет память, Леонида Спивака, и при участии кафедр фармакологии, физиологии и биофизики. И, видимо, небезуспешно, раз уже через пять лет на этой базе создается целый институт КГБ с говорящим названием "Прогноз". А речь в тех исследованиях, джентльмены, шла об измененных состояниях сознания...

Карлуччи и Колби быстро переглянулись.

- Да, джентльмены, - покивал Бросс, - да, именно так, не меньше. И, вижу, вы узнали эту тему...

Он замолчал, давая собеседникам домыслить.

- То есть, - медленно проговорил Колби, - вы намекаете, что мы имеем дело не с группой офицеров, озабоченных будущим своих отпрысков в более благополучной стране, и не со "студентом-идеалистом", а со взбунтовавшимся результатом работы русских военных медиков с Большим Будущим?

- Абсолютно верно! - Бросс покивал, довольный, словно педагог, внезапно получивший от закоренелого двоечника годный ответ. Потом доверительно понизил голос: - И кто знает, чего они уже добились?

Колби зябко поежился:

- А ведь это может быть покруче "атомного проекта"...

- Да, - ответ Бросса упал, словно тяжелая каменная плита на могилу.

Воцарилась тишина: и Колби, и Карлуччи переосмысливали известное.

Потом Бросс добавил:

- А кто знает, в каком возрасте они начинают с изделиями работать? Вот вам и подросток, - он снова показал зубы в добродушной улыбке, - иными словами, в этом деле, джентльмены, загадочного куда больше, чем кажется на первый взгляд. Причем, если это не совпадение, то речь придется вести о самых принципиальных вопросах, касающихся России. Да и не только России...

- Я всерьез начинаю тревожиться за нашу агентуру в Москве, - озабоченно проговорил Карлуччи. Взгляд его провалился куда-то внутрь, словно зацепившись там за что-то важное, - пора на них на всех попристальнее посмотреть... Збиг как-то об этом уже говорил: слишком ровная картинка сейчас идет от наших источников, слишком хорошо подтверждает переговорную позицию Кремля в Женеве.

- Чуйке Збига можно верить, - качнул головой Бросс, - есть она у него, работает. Смотри, Фрэнк, ведь это обострение в Иране он верно предсказал. Правда, нашего адмирала не впечатлил.

- Ха... - Карлуччи недовольно поморщился, словно случайно проглотил муху, - наш адмирал считает Хомейни добрым, мягким престарелым духовником, и он смог убедить в этом президента... Но не это сейчас важно... Иган, ты же был в курсе... "Пророк" недавно сгорел. Выбросился из окна, когда за ним пришли. А ведь он шел по списку "Бигот". Отдел Энглтона стоит на ушах, словно Джеймс вернулся, еще больше за эти годы рассвирепев.

("Бигот" - максимальная степень секретности. Во второй половине 70-х в Белом доме документы по списку "Бигот" получал только президент, вице-президент и секретарь совета безопасности;

"Пророк" - псевдоним агента ЦРУ полковника Куклинского;

Отдел Энглтона - внутренняя контрразведка ЦРУ, по имени бывшего руководителя Джеймса Энглтона, отличавшегося паранойяльной подозрительностью ко всем сотрудникам ЦРУ).

Колби пораженно присвистнул.

- А вот этого я еще не слышал. Это серьезно.

Бросс молчал, лишь время от времени из-за его очков прорывался очень проницательный взгляд.

- Но даже не это самое хреновое... - продолжил свои размышления Карлуччи, - если КГБ получит такое же полное досье по нашим горячим операциям - нам всем настолько мало не покажется... Черт с ним, если всплывет что-то по Центральной Америке или Африке. Да даже Иран можно пережить... Там может обнаружиться немало тяжелых и неприятных для нас деталей, но сейчас они не центр Вселенной, а лишь особенность политического мгновения. А вот если внешне благополучный исход истории с Альдо Моро качнет ситуацию в Италии еще дальше влево? А затем и во Франции? И что тогда? Мы знаем заготовленные варианты решения такой проблемы, но представьте себе реакцию "идеалиста"?

Он резко замолчал. Продолжать смысла не было - собравшиеся прекрасно знали, для чего сейчас поддерживалось существование подпольной сети "Гладио".

- Это будет почище Уотергейта - писаки и леваки в Конгрессе нас сожрут, - мрачно бросил Бросс.

Знобкий холодок сам собой пробежал по позвоночнику Карлуччи, хотя в принципе, то, как вертели на сковородках Конгресса его самого, не шло в сравнение с теми силами, которые давили сок из Колби.

- Не горячись... - почти кротко ответил Колби, - сам знаешь, игры с серьезной информацией такого уровня редко дают однозначно выгодный или абсолютно негативный результат. При определенном уровне полезности, какой, к примеру, был продемонстрирован в прошлогоднем письме о наркокартелях, "Источнику" будут прощать очень многое.

- Без контроля с нашей стороны такая информация может оказать самое разрушительное воздействие на планы, что составляют основу политической жизни в Вашингтоне. В общем, не сомневаюсь, тебе не надо объяснять реакцию наверху, если что-то этакое вдруг случится. Что, если следующей мишенью "Источника" окажется, к примеру, наша операция в Польше?

- Ну что я скажу... - протянул Колби, - вот так поневоле начнешь радоваться, что мы с русскими научились, более или менее, не убивать друг друга... Но ведь так думают у нас не все... Да и у них - тоже. Далеко не все... - он задумчиво погладил подлокотник, а потом попрекнул: - Кстати, Фрэнк, ты слишком сильно очистил сообщение от Шин-Бет, остались лишь голые кости. Добавить что-нибудь можешь?

- Иган, - устало сказал Карлуччи, - расшифровка устного послания из Ленинграда и исход боевой операции - это все, что я от них получил. У меня даже нет уверенности в том, что расшифровка полная. Я работаю над этим, но этого репатрианта от нас куда-то спрятали. И это тоже странно. Вообще, израильтяне ведут себя в этом деле необычно. Я подозреваю, что там есть второе дно, но мы до него еще не докопались.

- Джентльмены, мы опять ушли не туда, - мягко попрекнул Бросс, - опять пошли оперативные частности. Посмотрите на все это с политической точки зрения. В конце концов, разве не за этим мы здесь собрались?

- Аналитик... - протянул, пытаясь скрыть растерянность, Фрэнк ("Когда, черт побери, и как Джон успел его просчитать?!"), - а ведь какой, по рассказам, был оперативник!

Бросс и бровью не повел:

- Я настаиваю, что "ленинградский феномен" - это не эпизод, а стратегический элемент в нашем долгом противостоянии с Советами. По-хорошему, долгом разведки было бы сейчас поставить эту проблему перед администрацией. Но... Наверное, я не ошибусь, если скажу, что мы все считаем это несвоевременным, не так ли?