Олег Быстров - Диверсантка (СИ)

Казалось, жизнь налаживается. Пока в семейную идиллию и деловую сферу Артемия Соболева не вторгся фашизм.

Он раскурил трубку. Пряно-сладковатый вкус латакии чуть пощипывал язык, клубы крепкого табачного дыма поплыли по кабинету, устремляясь к окну. За окном было уже совсем темно.

Это произошло в позапрошлом году. Погоржельский на встрече в узком кругу наиболее влиятельных членов организации объявил о новом направлении деятельности - союз с национал-социалистами. Одновременно и неожиданно Тереза вступила в ряды НСДАП. Теперь она частенько пропадала на партийных митингах и собраниях, а дома всё чаще заводила разговор о величие германской нации, о том унижении, которое принёс немцам Версальский мирный договор, и что её Родина достойна лучшей участи. В то же время, в организации от Соболева требовали заводить тесную дружбу с нацистами всех рангов, а то и самому подумать о членстве в национал-социалистической партии Германии.

И это ничего, Артемий Константинович, что в названии звучат слова «социалистическая» и «рабочая». Это всего лишь слова, не более! А устремления у нацистов самые что ни на есть выгодные нашему общему делу. А у вас и жена в партии, да и самого называют герр Зобель. Да не просто так, а по паспорту. Подумайте, выше высокоблагородие, хорошенько подумайте!

Он принялся внимательно разбираться в вопросе, и скоро понял, что коричневые ничуть не лучше красных. А быть может, ещё и хуже. Если коммунисты основываются на классовой борьбе, разделив мир на богатых и бедных, угнетателей и угнетённых, то фашисты и вовсе делят людей на расу господ и унтерменшей, недочеловеков, не имеющих права на существование. Или способных, в лучшем случае, лишь на рабский, подневольный труд. Под присмотром, естественно, тех самых господ. Есть доктор Геббельс, доктор Дарре, да и многие другие учёные, на полном серьёзе рассматривающие антропометрические особенности арийской расы. Что же будет, если дать им волю?

Надежды Погоржельского вернуть прежнюю Россию через немецкую интервенцию казались Соболеву наивными и утопическими. Кабы самим под ярмом не оказаться, педантичным таким, продуманным и тщательно простроенным немецким ярмом. Тут и коммунисты покажутся не таким уж злом. Нельзя связываться с фашистами! - он так и заявил на очередном собрании. И понял, что нажил себе врагов в лице остальных руководителей. Те давно уже сделали выбор, и поворачивать не собирались. Но и Соболев не привык идти на попятную. Если решил, что так правильно, будет держаться за свою правду зубами. Ничего, мы ещё повоюем!..

Хуже обстояли дела дома. Тереза постоянно, не мытьём так катаньем, старалась приобщить мужа к непреходящим ценностям немецкого национал-социализма. Разговоры её всё более стали походить на лозунги, звучащие на партийных митингах, и истеричные речи лидеров движения, транслируемые по радио.

- Дорогая, но я ведь даже не отношусь к немецкой нации, - пытался урезонить супругу Соболев.

- Это ничего не значит, - возражала Тереза. - Истинные арийцы встречаются и в других расах. Крайне редко, правда, но встречаются. Это доказали наши антропологи. А если хорошенько покопаться в твоей родословной, то как знать, может и сыщутся германские корни...

Соболев категорически не желал позволять кому-либо копаться в своей родословной. Тем более в поисках немецких корней. Он русский человек, и этим горд! Как там говорил Суворов? «Я - русский, какой восторг!» Вроде бы так...

Занятый своими мыслями, Артемий Константинович сделал слишком глубокую затяжку крепким английским табаком и закашлялся. Отложил трубку и бойко отстучал окончание статьи. Просмотрел. Да-с, получилось нечто совсем уж антигитлеровское. Такое даже редактор Краузе, игравший в широту взглядов, пожалуй, что и не примет. Ну и чёрт с ними - с редактором, со статьёй, фашистами и антифашистами! Всё - завтра. А сейчас он пойдёт праздновать день рождения Катеньки.

Соболев оставил недокуренную, потухшую трубку на подставке, и едва законченную статью в каретке «Ремингтона». Накинул плащ, бережно уложил за полу подарочного медвежонка. Лёгкой походкой спустился на первый этаж, учтиво попрощавшись с привратником. И то, время уже позднее, все сотрудники давно разошлись по домам. Нехорошо задерживать старого Михаэля. Однако всё это ничуть не испортило ему настроения. Дома его ждала дочурка-именинница...

По пути домой его ждал убийца.

От редакции до дома сорок один по Ландсбергер Аллее можно было пройти по широкой и хорошо освещённой Ам Тирпарк, но такой путь был длиннее. А Соболев торопился к дочери, потому выбрал более прямую и короткую дорогу по узким и тёмным улочкам, примыкающим к знаменитому берлинскому парку. Другой, быть может, прежде подумал, об улочках ходила дурная слава. Поговаривали, в ночное время там орудовали налётчики. Но Соболев был русским офицером, Георгиевским кавалером ещё со времён Первой мировой. Слухам он не верил и ничего не боялся. Потому без сомнений углубился в хитросплетение улиц и переулков с редкими фонарями.

На его пути, не заметный в тёмном пространстве между домами, стоял человек.

Соболев прошёл совсем рядом, не почувствовав затаившейся в тени опасности. Человек бесшумно выступил из своего укрытия, до затылка жертвы было всего каких-то пара метров. Промахнуться невозможно.

Первая пуля вошла Артемию Соболеву под основание черепа и убила его мгновенно. Вторая впилась в плечо, в уже мёртвую плоть. Она была лишней.

Откатился к сточной канаве забавный плюшевый медвежонок.

Катя ждала папу до позднего вечера. Но вот уже большие часы в гостиной пробили десять раз, она считала, а его всё нет. Кате стало страшно и тоскливо, так страшно, и так тоскливо, как не было ещё никогда в её короткой восьмилетней жизни. Она спряталась на диване в детской, прижала к груди любимую куклу. Нет, она дождётся папочку, пусть он придёт даже и под утро!

Ходила из комнаты в комнату фрау Гросс, тяжело вздыхала. Тоже волнуется, поняла Катя. Терезы не было, она вообще в последнее время редко бывала дома. Одиноко стоял на праздничном столе штрудель в окружении сверкающих приборов.

- Ты бы ложилась, милая, - подошла фрау.

- А папа?! - воскликнула Катя. - Он же обещал! Он говорил, что подарок принесёт!.. Да хоть бы и без подарка - лишь бы пришёл...

- Ты же знаешь, девочка, твой папа важный человек в серьёзной организации, - принялась увещевать фрау Гросс. - У них могло случиться собрание, или ещё какие-то неотложные дела. Я уверена, завтра утром он тебя обязательно поздравит. Ложись.

Она, как и Тереза, говорила с девочкой по-немецки, в то время как Соболев всегда разговаривал с дочерью по-русски. Поэтому Катя одинаково легко владела обоими языками. Но сейчас это не имело значения.