Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик

– Командир, надо посмотреть, что там. Я Митяя пошлю.

Я согласно киваю, казак плавно перетекает на три метра вперед, беззвучно хлопает по сапогу дозорного, что-то ему шепчет. Митька ужом ввинчивается в траву и исчезает. Гриня занимает его сектор и осматривается. Я устраиваюсь рядом с ним. Минуты через три появляется Митька и докладывает:

– На дороге санитарный обоз, четыре повозки. Пятеро германцев-кавалеристов застрелили ездовых, один стоит с конями, остальные возле передней телеги.

Ну и что это все значит? Откуда здесь гансы и что им нужно? Место выбрано ими с умом, кругом лес, достаточно хорошо гасит звук, на дороге никого, четыре телеги – легкая добыча. Но почему санитары? Надо посмотреть…

– Одеваем лохматки, идем к обозу. Михалыч, ты – справа, Гриня – слева, Митяй со мной, Андрей – прикрываешь тыл. Двинулись.

Через минуту мы уже возле дороги. Посередине колеи стоят телеги с ранеными, у последней один из немцев, видимо коновод, держит под уздцы двух лошадей, остальные привязаны к бортику. Так, руки заняты, винтовка за спиной, пока не опасен. Дальше, двое стоят у второй телеги, в руках – тесаки, винтовки тоже за спиной. У первой телеги какой-то ганс держит сзади за локти медсестру, а перед ней стоит офицерик и что-то ей говорит. Охранения нет, ничего не боятся, все смотрят на офицера и ухмыляются.

Цокаю языком, привлекая внимание группы, затем, помогая жестами, шепотом раздаю цеу:

– Михалыч, твой – коновод, потом контролируешь правый фланг и тыл. Гриня, контроль слева и страхуешь меня. Митяй, Андрей, валите гансов с тесаками, дальше – по обстоятельствам. Живым нужен только офицер. Начинаем по свистку, расползлись быстренько.

Та-ак, а вот это уже неправильно, пощечины должны женщины мужчинам раздавать, а не наоборот. Это у вас, герр официр, недоработочка в воспитании, но мы ее сейчас быстро исправим. Все готовы, можно начинать. Достаю «люгер», патрон уже в патроннике, как все завертелось, сразу дослал, даю короткий свист, за которым тут же грохочут две винтовки, вылетаю из канавы на дорогу, кувырок, выстрел с колена по ногам держащего медсестру, потом – офицера. Все падают, перекат назад-влево, контроль своего немца, краем глаза замечаю Митяя с Андреем уже на дороге, выбиваю «люгер» у лейтенанта-кавалериста, добавляю пониже каски, чтобы не делал глупостей, вот и все. Медсестричка начинает сползать по борту телеги на землю, подрываюсь, два шага вперед, подхватываю ее на руки, поворачиваю лицом к себе. И где-то я ее уже видел!.. Бережно укладываю ее на место возницы, подсовываю под голову сброшенную и скомканную лохматку, оглядываюсь по сторонам. Сладкая парочка, Митяй с Андреем стянули руки за спиной герру лейтенанту и теперь перетягивают ему ремешком от пистолета бедро повыше раны, в общем, все – как учили. Немец скрипит зубами, но не орет – типа, нордический характер показывает. Погоди, гаденыш кайзеровский, ты у меня еще плакать будешь очень крупными слезами и сопли по всему мундиру размазывать. Мне очень уж интересно, почему ты на обоз с ранеными напал. Но это пока подождет…

Снимаю с ремня фляжку, набираю в горсть воды и осторожно брызгаю барышне на лицо. Она тихонько вздыхает, потом приоткрывает глаза, потом они наполняются слезами, девушка прячет лицо в ладони и начинает биться в истерике. Я вижу, как вздрагивают ее плечи, как она задыхается от рыданий, глажу ее блестящие каштановые волосы, говорю что-то успокаивающее…

Все в этом мире проходит, истерики тоже. Медсестричка потихоньку успокаивается, садится, смущается, краснеет, пытается найти у себя платочек, чтобы привести себя в порядок… Надо начинать разговор.

– Мадемуазель, позвольте представиться: прапорщик Гуров, Денис Анатольевич.

– Мария Егоровна Николаева. Простите… Сейчас дыхание переведу… Пожалуйста, не смотрите на меня, я неизвестно как выгляжу… Мне неловко…

Мария Егоровна… Маша… Машенька! Та самая подружка, которую моя ненаглядная угощала кофейком в день моей первой прогулки в госпитале. Да, мир тесен!

– Хорошо, я закрою глаза, но не обещаю, что не буду подглядывать.

Она пытается улыбнуться, это уже хорошо.

– Что они, – киваю в сторону немецких тушек, – от вас хотели?

– Мы забрали раненых, ехали в госпиталь, эти появились внезапно, будто бы из ниоткуда… Никто из санитаров не успел ничего сделать, как они их всех убили… Меня стащили с повозки, стянули руки за спиной, их офицер подошел и сказал, что ему нужны медикаменты для перевязок, и еще… Еще он сказал… – Ее глаза снова становятся мокрыми. – Он сказал, что они прирежут всех раненых… И что он этого не сделает только… Только если… Если я… Буду… Буду благосклонна к нему и его солдатам…

Мир закружился перед глазами, быстрей, еще быстрей. Потом все заволокло горячей бордовой пеленой…

– Х-а-а-а-р-р-р-а-а-й!!! – Я прихожу в себя, когда на плечах висят мои бойцы, пытаясь оттащить меня от лейтенанта, а он в свою очередь пытается отползти подальше, глядя безумными глазами и оставляя за собой две вспаханные шпорами бороздки. Мой нож валяется на дороге, я и не помню даже когда и зачем его выхватил. Оглянувшись на Машу, замечаю ее испуганно округлившиеся глаза. Черт, как бы опять слезы не начались…

– Пустите, я – в порядке, – я поворачиваюсь к Грине. – Что случилось?

– Командир, ты барышню успокаивал, потом как заревешь дурным голосом и одним прыжком к немцу кинулся. На него прыгнул, нож в руке, штаны ему с одного маха распластал, вторым замахом собрался ему это… ну… его мужское хозяйство отмахнуть, да тут мы с Митяем подоспели, да сразу и не оттащить было. Рычишь, как медведь, глаза кровью налитые, ну чисто – бешеный, а силищи в тебе – вдвоем еле справились.

Так, понятно, почему ганс испуганный по самое-самое… Ну, это тебе только начало разговора. Сейчас отдышусь и продолжим…

– Мария Егоровна, простите, что напугал… – Возвращаюсь к повозке. – Обещаю, такое больше не повторится, во всяком случае, в вашем присутствии…

– Денис… Анатольевич, неужели вы могли, в самом деле, с ним что-то сделать? Он же пленный…

Громкое покашливание Михалыча привлекает внимание.

– Командир, надо обоз уводить, не ровен час энтих свои искать будут.

– Так, собирайте все оружие, патроны, документы, жетоны, в общем – все барахло, грузите на одну лошадь. Михалыч, оставляешь Митяя со мной с двумя лошадьми, сам уходишь с обозом. Дозорного вперед пошлешь, чтобы больше не было сюрпризов. Быстро не гоните, мы с Митяем поговорим с гансом, если что – прикроем с тыла. Минут через пять-десять вас нагоним.

– Добро, командир.

Подхожу к медсестричке, которая уже немного успокоилась и теперь осматривает раненых.

– Мария Егоровна, вы сейчас отправляйтесь, с вами поедут трое моих бойцов. Я минут через десять догоню.