Константин Радов - Жизнь и деяния графа Александра Читтано. Книга 4.

Казалось бы, о чем тут спорить? Гости добирались через Германию и Ломбардию; своими глазами видели, как тесно в Европе живут. Однако попрощаться с несбыточными мечтами старики-начетчики не спешили, надеясь, вероятно, на Бога. Купец мыслил более здраво, понимал необходимость делового расчета и готов был торговаться. В конце концов, получилось его уломать, чтоб не оглядывался на старых долдонов и полностью взял переселение избежавших плена ветковцев на себя. При моем финансировании, разумеется.

Среди всех занятий человеческих коммерция наиболее близка войне. Однако уступает ей по азарту. С ревнивой завистью следил я за действиями Ласси и Миниха в Польше, жадно ловил новости о баталиях, гремевших в Ломбардии и на Рейне. Пока ни малейшей щелочки не открывалось, в которую б можно было влезть. И вдруг, средь безнадеждия и печали, получил предложение вступить в службу! От кого? Ни за что не угадаете! Приехал в Ливорно джульфинский купец Азария Гемурчян, сделал мне визит и поведал: хранитель престола царя царей, величайший в свете воин Тахмасп-Кулы-хан желает видеть прославленного генерала Шайтан-пашу во главе одной из своих победоносных армий, сражающихся против турецкого султана!

Черт побери! В Азии меня ценят выше, чем в Европе. Сначала усмехнулся, потом задумался. А не совершить ли внезапный трюк? Войны европейцев между собою мало трогают мою душу. Кто бы ни победил, всё ладно. Укрощение турок — совсем другое. Это profession de foi, символ веры. Сейчас мой приятель Клод Бонневаль, под именем Ахмет-паши, ставит султану артиллерийскую школу по лучшим европейским образцам. Почему бы не сделать то же самое для персов? Некогда Тамерлан, разгромив Баязида, приостановил турецкий натиск на христиан. Кулы-хан, хорасанский разбойник, вполне способен повторить сие благодеяние.

Кстати, замечательные возможности могут открыться для коммерции. Моя самая большая головная боль — найти монарха, готового оказать покровительство торговле с Востоком. Но кто сказал, что компания торговая должна непременно квартировать в Европе?! Почему не наоборот? Я улыбнулся гостю:

— Скажите, любезный друг, регента не смущает неверный во главе армии? Или он потребует произнести шахаду и обрезаться?

Армянский путешественник не совсем чисто говорил по-итальянски, с трудом подбирал слова, но к ответу на этот вопрос, видимо, приготовился заранее.

— Повелитель далек от фанатизма. Как всякий воин, он больше верит в острую саблю и верного коня, а поклоняться Создателю каждый из его рабов может по своему разумению. Однако, чтобы пользоваться доверием войска, лучше переменить веру. Достаточно всенародного возглашения об этом, втайне можете исполнять любые обряды.

— Объявить, что верую в Аллаха? Увы, я не готов лгать в угоду невежественной толпе. Терпеть не могу римскую иерархию, и вообще плохой христианин — только магометанским духовным симпатизирую еще меньше. Моя мечта — жить в государстве, где духовенство не вмешивается в мирские дела.

— Такое невозможно.

— Россия при Петре Великом подошла достаточно близко к этому идеалу. У царя были офицеры-магометане. Христиане всех мазхабов — само собою. Вера карьере не мешала. Укажите вашему повелителю на сей высокий образец. И обязательно поблагодарите от моего имени. Скажите, что у меня покамест иные планы, но в будущем все возможно…

Нет, путь Алкивиада мне чужд. К персам не побегу. Хотя помечтать о возвращении в круг вершителей мировых судеб иногда приятно. Просто есть некая тонкая грань, до которой можно применяться к обстоятельствам, а дальше… Не могу, и все! Предел, его же не прейдеши.

Проводив Гемурчяна, занялся раскольниками. Достаточно сложное дело. Во-первых, выстроить в Уилбуртауне две дополнительных слободы: одна для постоянных жителей, другая для временных. Деньги на это изъять из своих оборотов, а не компанейских, ибо за всех дольщиков решать не вправе. Но согласовать действия с ними все-таки нужно. Определить, которые из служителей заводских займутся сортировкой переселенцев: кого оставить, кого послать на край света. Договориться с Джеймсом Оглторпом (основателем колонии Георгия), приготовить инвентарь и провиант, зафрахтовать суда для перевоза через океан (или выделить свои). С последним можно не спешить, а вот договариваться лучше заранее. Не потому, что Оглторп откажет: его помощники ищут по всей Европе, какую бы еще гонимую секту завлечь в свой прожект. Однако, прежде чем высадить на дикий берег такую прорву людей, надо место выбрать, лагерь подготовить и прочее. По опыту ландмилиции, пионерную партию желательно отправить хотя бы за год до основной массы. С этим уже опаздываю. Много хлопот с вывозом колонистов, а еще надо устроить ввоз. Представьте: перебросить тысячи душ из Литвы в Уэльс, на другой край охваченной войною Европы. Аникей Половников, купчина-старообрядец, обещал найти беглых единоверцев, направить на верный путь и снабдить хлебом на дорожку. В Кенигсберге их примут мои люди (которых надо туда еще послать), возьмут на довольствие и отправят палубными пассажирами в Бристоль. Почему Кенигсберг, а не Данциг? Данциг в осаде, там Миних Лещинского ловит. Почему Георгия, а не что-нибудь иное? Колония молодая, места много и порядки правильные.

Оглторп мне нравится не тем, что он член парламента и филантроп, а что в практичной и меркантильной Британии этот человек умудряется сохранять какой-то старомодный идеализм. Восемнадцать лет назад, когда случилась война императора с турками, он, еще совершенный юнец, прервал обучение в Оксфорде и, словно крестоносец былых времен, отправился в чужие края воевать за правое дело. Не охладев к добродетели с возрастом, сей рыцарь, как только попал в парламент, пустился на защиту обездоленных: ратовал за улучшение быта матросов Royal Navy и разоблачал ужасы долговых тюрем. «Честных бедняков», запутавшихся в долгах и не имеющих ни пропитания, ни работы, он предложил, выпустив из тюрьмы, отправлять в Новый Свет. Дать каждому большой участок плодородной земли, не подлежащий купле-продаже. Устроить самоуправление под верховной опекой Совета Попечителей. Помимо должников, привлечь на тех же условиях с континента всех гонимых за веру. Не допускать среди колонистов ни крайней бедности, ни чрезмерного богатства. Негров не ввозить, рабовладение запретить. Одобрив сии пропозиции, Георг Второй даровал хартию новой колонии, названной в его честь и вклинившейся между признанными британскими владениями и испанской Флоридой. Первый корабль с поселенцами отправлен был прошлой весной.

Все это широко обсуждалось в британском обществе и я, помнится, сразу подумал, что неотчуждаемые и необлагаемые пятьдесят акров (то бишь примерно двадцать десятин) очень хорошо сошлись бы с понятиями русских крестьян о справедливости. Подумал без всякой дальней цели. А с появлением раскольничьих посланцев мозаика сразу сложилась: вот куда надо отправлять тех, кто не годится на корабли и заводы! Место уникальное: оно сочетает здоровый климат и близость к Вест-Индии. Имея на побережье поселок с удобным портом, можно делать неплохие дела!