Анатолий Логинов - Джеронимо! Книга первая. Война

Сказав это, Паттон потянулся за револьвером, выхватил его из кобуры и принялся размахивать перед носом Беннетта. Ударив Беннетта наотмашь по лицу, Паттон приказал явившемуся на шум начальнику госпиталя полковнику Карриеру.

— Я требую, чтобы вы немедленно убрали отсюда этого типа. Я не хочу, чтобы остальные ребята, которые сражались, не жалея жизни, сидели тут вместе с ним и видели, как с ним нянькаются.

Паттон уже стоял у выхода, когда повернулся и заметил, что Беннетт сидит на краю койки и плачет. Быстро вернувшись, он ударил Беннетта с такой силой, что каска слетела с его головы и выкатилась наружу. К этому моменту в палатку, привлеченные шумом, сбежались сестры и санитары, с ними и Том. Они видели эту «вторую оплеуху».

Заметив развоевавшегося дебошира, Толик не выдержал и, подскочив, свалил его с ног, заломив руку «на прием».

— Отпусти, ублюдок! — заорал недовольно Паттон.

— Простите, сэр, но вы ведете себя не по-джентльменски, — неожиданно даже для себя хладнокровно, словно во время разборок со шпаной, ответил Толик-Том. — Драться с больными, да еще с оружием… — он ловко выдернул и отбросил к ногам Карриера оба револьвера. После чего отпустил ругающегося, словно ковбой на перегоне скота, генерала.

— Кто такой?! — потирая ноющую руку, заорал генерал.

— Сержант Томпсон, сэр! — попытавшись вытянуться, но тут же скривившись от боли и присев на койку, ответил Том.

— Томпсон? Хм…, — генерал явно смутился, словно что-то припомнив. — Здорово дерешься, парень. С немцами также не церемонишься?

— Им хуже, сэр! — хладнокровно улыбнулся Том, стараясь не показывать навалившуюся слабость и боль в ранах. — Они же меня наказать не могут, сэр!

— Молодец, сержант, — невольно усмехнулся в ответ Паттон. — Но следующий раз будь осторожнее. И не защищай трусливых сачков.

И сразу вышел, вместе с полковником Карриером.

— Я ничего не могу с собой поделать, — громко признался он Карриеру. Так громко, что слышал, наверное, весь госпиталь, — у меня кровь закипает в жилах, когда я вижу, как тут нянчатся с проклятыми сачками.

Садясь в машину, Паттон повторил Карриеру.

— Я не шутил насчет того, что надо убрать отсюда этих трусов. Мне не нужно, чтобы трусливые ублюдки отсиживались в госпиталях. Их, наверное, придется все-таки когда-нибудь ставить к стенке, или мы разведем целые стаи мерзавцев. А сержанта не наказывайте. Настоящий американский герой.

Журналисты, бывшие в это время в госпитале, посоветовавшись, решили не упоминать о произошедшем в газетах. Однако врачи госпиталя использовали свои собственные связи в командовании и новость дошла до Эйзенхауэра.

Скандал разгорался, но для Тома, к его удивлению, все обошлось без последствий…

А за много тысяч километров от Сицилии, по советской Средней Азии путешествовал вице-президент США Уоллес. В этот день он как раз посетил только недавно отстроенный авиазавод.

«Паккард» неспешно катил по дороге. Сидящий на переднем сиденье, рядом с водителем, начальник охраны Джим Олсоп разглядывал окрестности. Водитель, заметив в зеркале заднего вида, что перегородка, отделяющая пассажирское сиденье закрыта, пошутил.

— Что, босс, старушку ищешь? — и оба они негромко засмеялись, вспоминая…

Выехав из ворот завода, Уоллес вдруг попросил остановить машину: сразу за проходной раскинулись огороды, на которых сажали картошку. Старуха в старой плюшевой кофте, разбитых кирзовых сапогах копала лопатой землю. Она была одна на этом большом поле. Уоллес подошел к ней и, вежливо поздоровавшись, спросил.

— Что ж вы одна, бабушка? Почему никто не помогает?

Старуха удивленно посмотрела на него.

— Да ты что, мил человек, с луны свалился? Все уже посадили, а я малость прихворнула… А помогать-то некому. Людям в заводе работать надо, а картошечку я как-нибудь сама, чай, не помру.

— А муж, дети у вас есть?

— Старика-то я схоронила, а сынков двое, на фронте… Где ж им еще быть… Вот ты, мил человек, по виду начальник, скажи, скоро ль мериканцы второй фронт откроют? Талдычат, талдычат, а сами ни с места. Глядишь, и детки мои вернутся быстрее.

Вряд ли Уоллес знал значение русского слова «талдычат», но смысл его понял. Он повернулся и подозвал Олсопа. Тихо, чтобы не слышала старуха, что-то сказал ему. Тот подошел к своим офицерам и пригласил их сесть в машину. Заводские ворота открылись. Минут через десять машина вернулась, и офицеры вытащили из нее лопаты. Уоллес, ни слова не говоря, взял одну и стал копать бабкин огород. Что было делать остальным? Они тоже взялись за лопаты…

— Нет, сейчас задерживаться не будем, — отсмеявшись, ответил охранник. — Тебе что, не довели?

— Довели, что едем на аэродром. — усмехнулся шофер. — А там опять другую машину дадут.

— Скорее отдыхать отправят, — ответил охранник. — В Москву летим, на встречу с Дядюшкой Джо.

— Ничего себе! — удивился шофер, крутя руль и разворачивая машину поближе к стоящему на бетонированной площадке серебристому четырехмоторному «Дугласу»…

Том ждал, чем же закончится его столкновение с генералом. И удивлялся, что в госпитале об этом не говорили только совсем тяжелые пациенты, а сверху царило полное молчание. Но на следующий день Томпсона вызвали в канцелярию и вручили направление на госпитальное судно «Сан Клементе» и ему стало совсем не до больничных слухов.

Окрашенный в безупречно-белый цвет, с нарисованными на бортах огромными красными крестами, пароход стоял в гавани Агридженто. Само название городка что-то смутно напоминало Толику, но чем это место славилось в будущем, он так и не припомнил. Еще радовало сержанта то, что он уплывал подальше от разборок из-за инцидента в госпитале, к тому же так и не столкнувшись с местной мафией.

А в это время в Москве…

В знаменитом на весь мир кабинете Генри Эдгар Уоллес, вице-президент США, оказался весьма неожиданно для себя. Вообще, его назначение было неким компромиссом с либеральными кругами демократов и республиканцев, на которое пошел Рузвельт, чтобы получить дополнительные голоса из этого лагеря. Ну и для того, чтобы иметь в правительстве человека, способного дружески разговаривать с русскими коммунистами. Причем он великолепно понимал, что при столь знаменитом и энергичном президенте, его роль была чисто декоративной. Не зря в разгар наступлений на всех фронтах, президент отправил его в Советский Союз. И уж тем более, это должен был понимать хозяин кабинета, правитель одной шестой части суши. Поэтому Генри никогда и не рассчитывал на такую встречу.

— Здравствуйте, господин Уоллес, — поднявшись и сделав несколько шагов насвстречу, поздоровался через переводчика Сталин.

— Здраствуйте, товарисч Сталин, — поздоровался по-русски Уоллес. Сталин, пожимавший ему в этот момент руку, внешне воспринял это совершенно спокойно, только в желтоватого оттенка глазах полыхнуло что-то непонятное.