Александр Беловец - Ловушка для богов. Книга 1. Источник (СИ)

— Ладно, дружище, не сердись, — пошёл на попятную воин. — Скажи, ты хоть имеешь представление насколько сложно выправлять зазубрины на клинке? Ведь тренируйся мы на настоящих мечах, покуда ты неопытен и тогда всё время уходило бы на то, чтобы привести их после этого в порядок. Пускай меч мастера Овонта и хорош, но и на нём со временем появятся сколы и выбоины, уж поверь. Позже я тебя научу, как ухаживать за оружием, а пока подними-ка свой учебный меч и давай приступим.

Колин и сам не заметил, когда его оружие снова упёрлось в землю. Он ухватился за него двумя руками и посмотрел на Скахета, но тот покачал головой.

— Нет, держи его одной рукой. Так ты лучше будешь чувствовать меч. Руку каждый раз будем менять, чтобы они развивались одновременно. Я сейчас кое-чем займусь, а тебе пока первое задание — делай вращательные движения крест-накрест сначала одной рукой, а затем другой. Это разогреет твои мышцы.

— Я готов учиться и так, не разогреваясь, — ухмыльнулся Колин.

— Без разогрева ты легко можешь вывихнуть кисть, и тогда меч тебе не понадобится ещё долгое время. Приступай.

Колин стал нехотя рубить поленом крест-накрест. Первые движения давались не так-то легко, но по мере того, как мышцы разогревались, становилось легче. Постепенно это занятие его увлекло, и когда сержант в очередной раз сменил руку, то с удивлением отметил, что Скахет копошится возле кучи соломы. Что он там делает Колин со своего места разглядеть не смог и поэтому не стал на этом зацикливаться, продолжая рубить палкой воздух.

А Скахет тем временем выдёргивал из скирды целые пучки, выравнивал их и увязывал в плотные жгуты. Затем он взял несколько жердей, стянул их верёвкой и принялся обматывать соломой получившуюся крестовину. Когда Колин, вконец измучившись лупцевать воздух, отложил тренировочный меч и, растирая уставшие руки, подошёл к другу, у забора уже стояло соломенное подобие человека.

— И что это?

— Познакомься, дружище, это твой противник.

— Ты хочешь, чтобы я лупил эту… это… чёрт, я даже и не знаю, как назвать твоё произведение искусства.

— Это тренировочный манекен. Мы на таких отрабатываем основные удары. Ты ведь даже понятия не имеешь, куда нужно целиться остриём, а куда лезвием. Давай, тащи свой меч, покажу тебе, что нужно делать с этим пугалом и на сегодня хватит.

— То есть, как хватит? — опешил сержант. — Я думал, ты мне что-нибудь покажешь.

— Что, например? — выгнул чёрную бровь воин.

— Какие-нибудь стойки или движения… откуда мне знать, ты же у нас мастер меча.

— А разве ты сейчас в состоянии заниматься? — на лице Скахета расцвела искренняя улыбка.

— В состоянии, — буркнул Колин. Друг его уел. Он действительно сейчас мечтал только об одном — поскорей добраться до постели, но с другой стороны показывать свою слабость как-то не хотелось. Но надо отдать должное воину, он всё прекрасно понял

— Остынь, дружище. Полагаю, руки у тебя уже отваливаются, а нам, если ты помнишь, завтра в путь. Так что не обижайся и пойдём-ка спать. А с этим, — он пнул соломенный манекен, — ты ещё успеешь напрыгаться, ведь мы его возьмём с собой, так же как и твой деревянный меч.

Колин лишь обречённо махнул рукой и поплёлся за другом в их комнату.

Утро выдалось на редкость ясным. Пока Колин спал, Скахет успел сбегать к колодцу, собрать свои вещи и немного перекусить. Так же они с Худгарадом обсудили предстоящую поездку, и хозяин гостиницы ещё раз попытался отговорить друга от задуманного, но воин оставался непреклонен. К тому моменту как Колин соизволил выйти к колодцу, Скахет успел даже «поплясать» (как он называл бой с воображаемым противником) с мечом.

Сержант в отличие от друга чувствовал себя так, словно его всю ночь били палками. Мышцы спины онемели, а руки болели и не поднимались. С трудом умывшись, Колин натолкнулся на ехидную улыбку друга.

— Ну что, приятель, выспался? Ничего не болит?

Сержант в ответ скривил такую рожу, что Скахет откровенно заржал, а отсмеявшись, спросил уже более серьёзно:

— А на самом деле, какие мышцы болят?

— Да у меня всё тело болит, — простонал Колин. — Ощущение будто на мне всю ночь девки отплясывали.

Воин выгнул бровь, скрестив при этом руки на груди, и сержант всё же ответил:

— Спина болит, лопатки в основном, а рук и вовсе не чувствую.

— Вместо того чтобы ныть, лучше прислушайся к своему телу. Ведь оно само говорит тебе, какие мышцы необходимо укреплять в первую очередь, — Скахет наставительно поднял указательный палец вверх.

— Как скажете учитель, — Колин шутливо поклонился. — Кстати, всё хотел у тебя спросить, что означает слово «укир», так, кажется, ты называл оружейника? Да и он тебя, насколько я помню.

— Не бери в голову, — отмахнулся воин. — Укир на языке Храма означает «мечник», только и всего. Пойдем-ка лучше покормим тебя пока ты окончательно не загнулся.

От слов о еде в желудке ощутимо заурчало, и друзья поспешили в обеденный зал, где за одним из столов их уже ждал Худгарад…

— Скахет, ты издеваешься? — Колин отшатнулся от друга, что под уздцы подвёл к нему гнедую кобылку.

— В чём дело? — искренне удивился воин, а Худгарад с интересом посмотрел на сержанта. Колин, заметив его взгляд, смутился и со словами: «Можно тебя на несколько слов?» взял непонимающего воина под локоть и отвёл в сторону.

— Ты ведь помнишь что я тебе говорил насчёт того кто я и откуда? — Скахет кивнул. — Так вот, у нас там все передвигаются несколько иным способом.

— И что? — воин искренне не понимал, чего от него хочет сержант.

— А то, что я отродясь не ездил верхом.

— Ах вот ты о чём, — губы Скахета растянулись в ехидной улыбке. — Значит, обучаться будешь не только владению мечом, но ещё и верховой езде, а так же уходу за лошадьми.

— В чём дело? — окликнул их оставшийся не у дел Худгарад. — Скахет, твоему другу, что не понравился цвет лошади? Так пусть скажет и я дам другую.

— Всё в порядке, дружище, — откликнулся воин. — Как раз цвет-то ему и понравился…

Колин пихнул засмеявшегося друга, чем только раззадорил его веселье и, дождавшись пока тот, наконец, отсмеётся, поинтересовался:

— Скахет, а нельзя к этим лошадям прицепить какую-нибудь повозку? Заодно и вещи бы туда сложили.

— Уж поверь мне, дружище, нельзя. Мы поедем налегке, а повозка будет лишь стеснять наше продвижение.

— Чем это интересно она будет нас стеснять? — искренне удивился сержант. — И что в твоём понимании значит налегке? У нас и так целых две лошади.

— Во-первых, лошади повезут наши вещи. А во-вторых, лошадь легко пройдёт там, где не всякая повозка проедет.

— Но разве мы поедем не по дороге?

— По дороге, Колин, по дороге, — вздохнул воин. Эта словесная перепалка начала его утомлять. — Давай на этом закончим. Я понимаю твоё нежелание ехать верхом, но если вдруг нам придётся свернуть с дороги, ты будешь первый кто скажет мне спасибо.