Михаил Михеев - Заморский вояж

Откровенно говоря, он изначально, еще до начала вторжения допускал, что будет испытывать потребность в кораблях, способных наносить мощные удары по побережью, и которые при этом не жалко будет потерять. Именно тогда верфи Германии получили заказ на строительство сразу восьмидесяти новых шнелльботов на основе типа S-100 с измененным вооружением. Вместо торпедных аппаратов и части артиллерии были установлены направляющие для запуска ракет советского производства. Колесников хорошо помнил, сколь эффективны были «Катюши» для ударов по площадям. А город – это площадь, да еще о-го-го какая. Можно было, конечно, поставить и более точные немецкие ракеты, но, во-первых, они имели меньшую эффективность, а во-вторых, с качающегося катера все равно белке в глаз выстрел не сделаешь. Вот и построили шестьдесят катеров, несущих по тридцать две ракеты калибром сто тридцать два миллиметра и двадцать катеров под шестнадцать ракет калибром триста десять миллиметров. Катера со скрипом, но выдержали эти бандуры, прошли испытания и одновременно с основными силами флота вышли из Галифакса. Точнее, из неприметной бухты неподалеку, где они расположились подальше от чужих глаз.

Удар, который был нанесен ночью по спящему городу, оказался неожиданным и страшным. Шнелльботы спокойно и нагло вошли в гавань, благо малая осадка позволяла не заморачиваться с гидрологией района. Колесников, немного подумав, решил, что первое применение нового оружия должно быть массированным, тогда оно даст максимальный эффект, а потому задействовал все имеющиеся под рукой катера. И на рассвете на спящий город обрушился шквал огня, который, хотя и наносился по промышленной зоне, смел и несколько жилых кварталов – точность реактивного оружия оказалась предсказуемо низкой.

Вообще, это было чистейшей воды варварством. Наносить удары, заведомо разрушающие город и убивающие мирных жителей – военное преступление, но Колесников резонно рассудил, что вопросы о виновных решают победители. Вон, в той истории американцы японские и немецкие города выжигали до основания – так чем он хуже? И вообще, эти самые мирные жители работают на военных заводах, так что безобидными их не назовешь. Его же самого американская пресса начала через два слова на третье называть чудовищем еще когда Германия воевала с Англией. И одернуть ее никто не пытался – демократия. Ну а раз так, если они хотят видеть суперзлодея – то почему бы им его не показать? Обдумав это, он бестрепетной рукой расписал диспозицию – и Нью-Йорк превратился в филиал ада.

Все же основной удар пришелся на склады, где скопилось немалое количество военных грузов, в том числе взрывоопасных, да и просто горючих материалов хватало. В результате возник колоссальный пожар, который начал быстро распространяться, охватывая все новые и новые кварталы. Пожарные оказались на высоте, и даже несмотря на недостаток техники, благодаря поддержке поднятых по тревоге армейских подразделений они смогли остановить распространение огня, но справиться с ним окончательно сумели лишь спустя двое суток. Погибло около четырех тысяч человек, а материальный ущерб оказался колоссальным. Порт Нью-Йорка был полностью разрушен и не функционировал до самого конца войны. Адмирала Лютьенса вновь поносили в прессе – но не со злорадством. Теперь в каждом слове журналистов таился искренний, неподдельный страх.

Человека можно убедить в чем угодно, если кормить пореже. Если же его при этом еще и бить, то он убедится и быстрее, и качественнее. Сейчас Америка разом получила и бескормицу, и удар. Бескормицу потому, что ее экономика традиционно существовала за счет ограбления соседей, а сейчас американцам не давали никого грабить, напротив, грабили самих. Ну а объятый пламенем Нью-Йорк, один из крупнейших городов Америки – это как хук в боксе. Не нокаут, но после пропущенного удара колени начинают подгибаться. Очень хорошее время для переговоров. Вот только сейчас Колесникову было не до того…

Разумеется, адмирал весьма полагался на немецкую разведку, и не без основания – подводила она редко, чему способствовала широкая сеть осведомителей. А учитывая еще и добавившиеся к ней возможности русских, проколы благодаря перекрестной проверке сведений и вовсе стали редки. Вот только помнил Колесников и поговорку о яйцах и корзине, а потому создал для нужд флота собственную «карманную» разведывательную службу. Естественно, ее возможности и близко не лежали с теми, которыми обладал Абвер, но зато кое-какие оперативные вопросы позволяли решать быстро, без волокиты с межведомственной перепиской, которой поневоле обрастали любые официальные действия в Германии. Стремление немцев к аккуратизму привело к созданию невероятно громоздкого и неповоротливого бюрократического аппарата, и Колесникову совершенно не хотелось каждый раз по мелочи плодить груду анкет. Вместо этого он организовал замкнутую на себя службу и без зазрения совести пользовался ее возможностями.

Естественно, специфика у нее была своеобразной. Основным занятием было не внедрение агентов в стан врага (отдел, который этим занимался, создавали, что называется, на вырост и для будущего в качестве перспективного направления), а воздушная разведка в интересах флота. Ну и армии тоже – на просьбы Роммеля о поддержке Колесников старался не отказывать. И потому, что делали они общее дело, и, опять же, на перспективу. Чем крепче будут связаны армия и флот, тем меньше неприятных эксцессов может возникнуть в будущем, считал адмирал.

Вторым перспективным направлением адмирал считал создание подразделений специального назначения. Тут, наверное, серьезно повлияла память о будущем и вбитая на уровне подборки грозная слава спецназа ГРУ. Как оказалось, спецназ, или, точнее, осназ здесь уже существовал в СССР, однако чисто армейский – флот в этом плане находился, что называется, в загоне. Пришлось извращаться самому.

Взяв за основу уже существующие и быстро развивающиеся подразделения морской пехоты, Колесников начал усиливать их подготовку, работая сразу в двух направлениях. Во-первых, готовить разведывательные подразделения, для создания которых пришлось просить у русских поделиться инструкторами из того самого осназа. Сталин поделился, хотя, как подозревал адмирал, больше для того, чтобы приглядывать за телодвижениями излишне резвого гостя из будущего. Ну, пускай приглядывает, не жалко, тем более, результаты оказались хорошими. Учитывая, что немцы – народ крепкий, а в морскую пехоту отбор сейчас был жесточайшим, материал в руки инструкторов попал исключительно перспективный, и подготовка велась семимильными шагами. И на начальном, диверсионном этапе вторжения в Америку показали себя эти подразделения хорошо. Правда, в основном на вторых ролях, но и этого было достаточно, чтобы до посинения пиарить их в Германии, обеспечивая приток добровольцев в ряды непобедимого флотского спецназа. В общем, гремучая смесь реальной эффективности и показухи, что пока Колесникова вполне устраивало.