Андрей Гончаров - Яд для императора

— Да, только три месяца, — отвечала Катя. — Мало, очень мало! По-хорошему, надо бы полгодика так пообщаться. Тогда привычка выработается.

— Ага, вижу, вон и жокей идет, — заметил Кирилл Углов. — Значит, пора в загон, выездкой заниматься.

— О, это я с удовольствием! — воскликнул Дружинин. — Это не то что учить чины и звания! Это дело, достойное истинного дворянина!

— Ладно, давай, дворянин, пошли! — со смехом сказал Углов.

Третий месяц группа «дознавателей во времени», как они окрестили сами себя, занималась подготовкой к отправке в позапрошлый век. Занятия были необычайно многосторонними. Они включали в себя изучение французского и польского языков, а также родного русского языка — но в том варианте, который использовали люди в 1855 году. Далее шло овладение навыками, необходимыми дворянину того времени. Этот курс включал в себя верховую езду, владение шпагой, саблей и дуэльными пистолетами. Екатерина Дмитриевна, как историк-консультант, придавала очень важное значение изучению манеры общения, привычек, титулования — то есть обращения к лицам различного звания и чина. Кроме того, надо было научиться владеть техникой того времени — фосфорными спичками, кресалом, фитилем и пороховницей, если речь шла об огнестрельном оружии, и тому подобными вещами. Особое усердие в этом проявил, как и следовало ожидать, Игорь Дружинин — ведь именно ему предстояло решать сложные задачи, стоящие перед группой, используя лишь технику того времени.

Катя Половцева в уроках по фехтованию участия не принимала — да ей это и не требовалось. Что же касается выездки, то эта наука ей никак не давалась.

— Я никак не нахожу с этим животным общего языка, — жаловалась она, слезая после занятий со своей кобылы Молнии. — Она меня не слушается и все время норовит уйти куда-то в сторону!

— Ты к ней подходишь слишком технологично, — объяснял Игорь Дружинин. — Словно к машине. Включил нужную передачу — и поехал. А это живое существо, ему ласка требуется, понимание. Но и воля тоже.

— Тоже мне, ковбой нашелся, — фыркала в ответ Катя. — Можно подумать, ты с детских лет верхом гарцуешь! Мне кажется, все наоборот — животными ты мало интересуешься. Готова ручаться, что у тебя даже собаки нет!

— Что верно, то верно, — соглашался Дружинин, — собаки нет, как и жены. Однако в лошади я вижу родное существо. И она мне отвечает взаимностью.

И это было правдой: Игорь, который до этого никогда не подходил близко к лошади, действительно легко овладел верховой ездой. Выяснилось, что у капитана имелся настоящий природный талант в области выездки и вольтижировки. А вот майор Углов мог похвастаться успехами в области фехтования. Он с легкостью отбивал удары противника, проводил атаки и вообще оказался способным к науке мушкетеров.

Курс для группы составил научный руководитель Григорий Соломонович — разумеется, в тесном контакте с Екатериной Половцевой. А вот легенду группы руководство составило втайне от участников. И когда эта легенда была оглашена (это произошло в конце февраля), то вызвала бурное возмущение, особенно со стороны Кати. Дело в том, что по этой легенде ей предстояло стать… женой статского советника Кирилла Углова.

Катя высказалась об этой задумке начальства крайне отрицательно. Она даже заявила, что откажется от участия в проекте. Но тут Юрий Геннадьевич, куратор проекта, вызвал ее к себе и напомнил о том, что проект является государственной тайной, причем строжайшей. И она давала подписку эту тайну хранить.

— Просто так выйти из нашего проекта нельзя, голубушка, — объяснял генерал, расхаживая по кабинету. — Никак нельзя! Я не хочу тебе угрожать — избави Бог! Но ты сама должна понимать, что при таком уровне секретности всякие «хочу» и «не хочу» должны отступить на третий план. И вообще… Из твоего личного дела я составил о тебе совсем другое впечатление. Что ты женщина, что называется, свободных нравов. Даже готова провозгласить в дружеской компании, что переспать с новым мужиком тебе ничего не стоит, если возникнет такое желание. И вдруг это упорство…

— Значит, и это кто-то донес… — усмехнулась Катя. — Сколько у вас друзей в разных кругах… Да, я не ханжа. Но тут особый случай. И мне бы не хотелось этих… отношений.

— Ну, я вынужден повторить, что уже говорил, — сказал генерал. — Выйти из нашего проекта можно… Нет, не на кладбище, не так страшно, но на задворки общества. Больше никакой интересной работы, никаких приличных денег. И уж конечно, никаких путешествий. А ты, я читал, путешествовать любишь? Каждый год то в Африку, то в Азию…

— Да, ездить я люблю… — кивнула Катя.

— Ну, вот и подумай, чего ты хочешь лишиться, — заключил Юрий Геннадьевич.

Этот ли разговор с генералом подействовал на Катю или объяснения Григория Соломоновича помогли, но протестовать она перестала, хотя еще месяц ходила мрачная и при каждом поводе шипела на своего будущего супруга. Шипела — и тут же спрашивала о здоровье мамы (мать майора недавно вышла из больницы после операции).

Объяснения же научного руководителя проекта были простые и вполне разумные.

— Вы же сами понимаете, Екатерина Дмитриевна, — объяснял Нойман, — что в те времена женщина одна жить никак не могла. Нет, были, конечно, исключения — например, вдовы или, что реже, старые девы. Но такая вдова должна быть хорошо всем известна, иметь ясную историю. Все соседи должны знать, кто был муж, когда умер. А о вас кто может что-то знать? Вы возникнете ниоткуда! А женщина, возникшая ниоткуда, может быть только чьей-то женой или дочерью. Да вы сами не хуже меня все это знаете. Ну, и потом, никто ведь не требует от вас фактического выполнения супружеских обязанностей. Вы ведь понимаете, что об этом речь не идет. Так чего же вы так возмущаетесь?

Катя пробормотала что-то о «мужском шовинизме», «брачном рабстве» и тому подобном, но логических доводов против предложенной схемы привести не могла. Так что ее протест был истолкован как проявление обостренного чувства собственного достоинства. И будущий супруг Кати, майор Углов, был того же мнения.

Игорю Дружинину, согласно той же легенде, в чине титулярного советника предстояло стать секретарем и помощником Кирилла Углова. Это позволяло ему жить при квартире «супругов» Угловых — скажем, в отдельном флигеле.

Квартира для группы дознавателей была выбрана заранее. Они должны были расположиться в дальней части Литейного проспекта, близ Фонтанки, в доме купца Воскобойникова. Ныне здесь располагалось одно из городских учреждений. Григорий Соломонович привел своих подопечных сюда на экскурсию — разумеется, негласно.

— Сейчас тут все перестроено, — объяснял он. — А раньше здание все было разделено на дорогие квартиры, которые сдавались внаем. Тут вам будет удобно — от центра города сравнительно недалеко, ехать всего минут десять. Шесть комнат господских, отдельная комната для секретаря, помещения для прислуги… Опять же будет собственный каретный сарай для экипажа.