Андрей Гончаров - Яд для императора

Я подбежал к конюшне. Ворота были закрыты, но я пару раз ударил по засову рукояткой пистолета и сбил его. В конюшне было темно, но из окон дома падал свет, и это было мне на руку — кое-что можно было разглядеть. Я помнил, где стояли Араб и Бедуин, и сразу отыскал их. Со стороны дома ко мне бежали несколько человек; я выстрелил два раза. Один упал, остальные отступили. Это дало мне возможность оседлать коней. Но когда я попробовал вывести их за ворота, меня встретили выстрелами: слуги Гронского окружили конюшню. Я уже не знал, что делать, когда внезапно с противоположной стороны, из кустов, кто-то начал стрелять по полякам. А потом оттуда раздался крик: «Казаки, в атаку, вашу мать!» Мои противники поспешно отступили к дому. Я воспользовался этим моментом, быстро вывел лошадей за ворота и поскакал в сторону деревни, ведя Бедуина в поводу. Сзади раздались выстрелы, несколько пуль просвистело у меня над головой, но ни одна не попала. Ну, а дальнейшее вы знаете.

— Подожди, а казаки? — спросила Катя. — Разве они не пошли в атаку?

— Нет, никаких казаков я не видел, — покачал головой Углов.

— Вот загадочная история! — воскликнул Дружинин. — У нас появился таинственный покровитель, который приходит на выручку в решающую минуту. Кто бы это мог быть?

— Понятия не имею, — признался руководитель группы. — В ту минуту я подумал, что это ты, Игорь, но потом понял, что голос у кричавшего был совершенно другой.

— Может, это губернатор Радома приставил к нам своего человека? — предположила Катя. — Ведь ты же ему представился, верно? Раскрыл свое инкогнито?

— Да, представился, и письмо Орлова показал, но у меня было впечатление, что он вряд ли что-то понял, — ответил Углов. — И вообще он показался мне человеком глуповатым и безынициативным.

— Да, странная история! — сказал Дружинин. — Что еще раз подтверждает, что весь этот план с «графом Пшибельским» был чересчур рискованным. Помните, я предупреждал, что что-то подобное может случиться?

— Да, что-то такое могло случиться, — согласилась Катя. — Но я согласна с Кириллом, что риск был оправдан. Ведь мы узнали все, что хотели.

— Так вы узнали?! — воскликнул Углов. — Что? Вы встретились с Возняком?

— Да, встретились, — ответила Катя.

И она пересказала начальнику разговор с Аней, а затем с Петром.

— Я пришла к убеждению, что Возняк непричастен к смерти императора Николая, — завершила она свой рассказ. — Его рассказ не противоречит тому, что рассказала его невеста. А когда люди лгут, противоречия обязательно вылезут. И потом, у него нет денег! Если он убил за вознаграждение, то где оно? Если убил по заданию националистического подполья, без вознаграждения, то почему подполье ничего о нем не знает? В общем, от этой версии придется отказаться. Зато Возняк дал нам другую…

— Вот как? Интересно, какую? — спросил Углов, которому было жаль расставаться с «польским следом».

— Он пересказал странный разговор, который профессор Енохин имел с каким-то англичанином, — отвечала Катя. — Этот разговор состоялся как раз накануне смерти императора.

И она передала рассказ Возняка о разговоре на Дворцовой площади.

— Да, действительно странно… — пробормотал Углов, выслушав ее рассказ. — Скажи… — он повернулся к Дружинину, — Енохин тебе ничего не говорил о каких-либо контактах с английскими коллегами? Может, он у них консультируется?

— Нет, ничего такого он в разговоре не упоминал, — решительно заявил Дружинин.

— Интересно, с кем это наш профессор беседовал? — задумчиво произнес Углов. — И куда он собирался приехать? Боюсь, что все это мы сможем выяснить, только вернувшись в Петербург. В крайнем случае — в Варшаве.

— Да уж, в Радоме нам вряд ли удастся что-то узнать, — кивнула Катя. — Тем более при нынешних средствах коммуникации.

— Да, из Радома надо уезжать сегодня же, — сказал Углов. — Можно даже обойтись без оркестра и провожатых. Только вот как у нас насчет денежных средств? Игорь, ты у нас в группе за барона Ротшильда; скажи, что у нас в кассе?

— Касса похудела, но кое-что еще есть, — отвечал Дружинин. — За границу я бы с такими деньгами не поехал, но в Варшаве пару недель пожить можно. А за это время я еще что-нибудь принесу. В конце концов, ведь не только в Питере требуются инженерные расчеты…

— Пару недель я тебе не дам, — заявил Углов. — Ты что, забыл, что мы должны уложиться до 12 мая? У нас уже март на дворе! Задержимся на неделю. Я получу нужные сведения, ты заработаешь деньги — и вперед.

— И куда теперь? — спросила Катя.

— Скорее всего — в Лондон, — ответил Углов. — В нынешнюю столицу мира. Хотя…

— Хотя что? — спросила Катя.

— Хотя мне так и не дает покоя этот лакей-самоубийца, — признался майор. — Помните Григория Кругликова? Точнее, мне не дает покоя его пропавший сундучок. Ведь ты, Игорь, уже держал его в руках… Ну да ладно, чего нет — того нет. Надо проверить профессора. Вперед, в Лондон!

За неделю, как хотел Углов, управиться все же не удалось: прожили в Варшаве десять дней. Столько времени потребовалось, чтобы статский советник отправил в Петербург, в жандармское управление, запрос о местонахождении профессора Енохина и получил оттуда ответ. Он гласил, что лейб-медик двора и старший врач гвардейской кавалерии профессор Иван Васильевич Енохин уже два дня как отбыл в Англию, в служебную поездку.

Это сообщение еще укрепило имевшиеся у сыщиков подозрения относительно истинного лица лейб-медика и профессора, и они также засобирались в Лондон. Кстати, за эти же десять дней Дружинин выполнил заказ одного варшавского промышленника и изготовил ему полный комплект чертежей для сооружения сукновальни. А еще в местном отделении Русско-Азиатского банка инженер Дружинин получил вторую часть аванса, который обещало ему железнодорожное ведомство. С этими деньгами можно было отправиться в погоню за профессором.

В Берлине наши путешественники должны были пересесть на поезд и оценить все преимущества этого передового средства передвижения. До вокзала добрались без приключений. Дружинин, как держатель кассы, отправился покупать билеты, а «супруги Угловы» в ожидании его прогуливались по перрону. Внезапно Катя остановилась и зашептала на ухо статскому советнику:

— Смотри, видишь вон там двух людей? Правее, правее смотри! Один худой такой, с тонкой бородкой, а другой низенький, румяный…

— Да, вижу, — так же тихо ответил Углов. — А кто это? Жандармы? Агенты полиции?

— Какие жандармы?! — сердито прошептала Катя. — Ну, ты даешь! Ведь это же Некрасов с Тургеневым, вот кто! Вот это встреча! Давай подойдем поближе, послушаем, что говорят.

Они повернули и словно невзначай остановились неподалеку от беседующих писателей.