Андрей Гончаров - Яд для императора

Заседание шло уже давно. На трибуне стоял докладчик — биолог из Франции Луи Пастер. Он делал доклад о своих исследованиях винодельческих продуктов. Впрочем, Катя и Углов не прислушивались к тому, что говорилось с трибуны. Согласно заранее разработанному плану, супруги заняли свободные места в разных концах зала — так они могли рассмотреть большее число присутствующих. Сделать это надо было незаметно, не привлекая к себе внимания.

У каждого из них была с собой фотография Енохина — Углов запасся этим новейшим изобретением цивилизации еще в Варшаве.

Рассмотрев людей вокруг себя, Катя высмотрела свободный стул ближе к сцене и пересела туда. И снова начала присматриваться к собравшимся. Ее внимание привлек высокий стройный мужчина, уже в годах, с седыми волосами и бородой, но при этом с черными, как смоль, бровями. К сожалению, он сидел впереди, и рассмотреть его хорошенько было нелегко.

Но тут, к радости Кати, объявили перерыв на час. Участники конгресса стали покидать зал. Катя встала в проходе, ожидая, пока чернобровый старик не пройдет мимо, и тогда она сможет хорошенько его рассмотреть. Так и произошло: привлекший ее внимание человек прошел буквально в двух шагах от Кати. На ходу он оживленно беседовал со своим соседом; до Кати донеслись слова: «Красные кровяные тельца… конечно, гуморальная теория весьма убедительно объясняет многие явления…» Впрочем, слова ее не интересовали — ей был интересен только тот, кто их произносил. Когда человек прошел мимо, она бросилась разыскивать Углова.

— Он здесь, здесь! — прошептала она, подойдя к «мистеру Корнеру».

— Кто? Енохин?

— Ну да! Сидел в третьем ряду, рядом с каким-то, по виду — немцем. А сейчас пошел на перерыв. Да вон они, у того выхода!

— Пошли, посмотрим, куда он пойдет! — скомандовал Углов, и супруги последовали за лейб-медиком.

У выхода их встретил «инженер Френделл». Они сообщили ему о своем открытии, и они все вместе проследовали на некотором расстоянии за лейб-медиком.

Правда, это наблюдение дало им немного. Енохин вместе со своим спутником направились в ресторан неподалеку от Гайд-парка, после чего немного прогулялись по дорожкам парка, все так же оживленно беседуя, и вернулись в зал заседаний.

Пока два врача гуляли по парку, сыщики несколько раз прошли близко от них, прислушиваясь к беседе. Вдруг прозвучит что-то, имеющее отношение к смерти царя? Но нет, речь шла все о том же: о болезнях, лекарствах и новых медицинских теориях.

Вечером, когда заседание закрылось, сыщики без труда проследили за профессором, сопроводив его до места обитания. Жил он, как выяснилось, неподалеку, в гостинице «Индостан» на Бонд-стрит. Отель был значительно проще и дешевле, чем их «Миллениум»; видимо, средства лейб-медика позволяли жить только в такой гостинице.

Наблюдение за профессором продолжалось и в последующие дни. Однако никаких результатов оно не дало. Профессор жил уединенно, ни с кем не встречался и никуда, кроме как на заседания конгресса, а также в ресторан, не ходил.

— Черт знает что! — заявил Углов под вечер второго дня. — Такое впечатление, что мы вытянули пустышку! То ли Енохин и правда приехал только ради этого чертова конгресса, то ли Возняк с самого начала пустил нас по ложному следу!

— Не думаю, что Возняк нас обманул, — не согласилась Катя. — Ведь Енохин и правда поехал в Англию, а не остался с новым царем, у которого он назначен личным врачом. Что, если он встретился со своим, скажем, нанимателем в самом начале? Когда нас еще здесь не было?

— Да, это возможно, — кивнул Углов. — И как тогда нам продолжать следствие? Только если допросить профессора хорошенько… Но он не похож на человека, которого можно взять на пушку… Да, а сколько еще должен продлиться конгресс?

— Завтра закончится, — отвечала Катя.

— Это хорошо, — заметил Дружинин. — А то, если он продлится еще дней пять, нам придется съехать из этой роскоши и жить где-нибудь под мостом. Деньги-то подходят к концу! А возможности заработать у меня здесь гораздо меньше: в Англии и своих инженеров хватает.

— Да, надо жить поэкономней, — согласился Углов. — И это, Игорь, между прочим, относится в первую очередь к тебе. Я заметил, ты вчера брал из кассы пять фунтов, и сегодня еще шесть. Интересно, на какие это нужды?

— Во-первых, хочу заметить, что эти фунты — это моя зарплата как инженера российского ведомства путей сообщения! — важно заявил Дружинин. — А вы, сударь, какой-то самозванец из далекого Чикаго! А во‑вторых, деньги я потратил не на развлечения, а на дело. Смотрите, что я купил.

И он выложил на стол два новеньких револьвера.

— Вот этот — капсульный револьвер Кольта с переламывающимся затвором, — объяснил капитан. — Позволяет зарядить сразу всю обойму. А этот — вообще последнее слово оружейной техники, предложенное тем же Кольтом. Семь зарядов, отличная плотность стрельбы! В России пока ни у кого таких нет.

— И зачем нам этот арсенал? — скептически спросил Углов.

— А что, ты думаешь, наше расследование закончится здесь, в Лондоне? — вопросом на вопрос ответил Дружинин. — Мне почему-то кажется, что оно продолжится в других местах. И там нам этот арсенал может очень даже пригодиться. Только представь: если бы у тебя в той конюшне был такой револьвер, ты мог бы прогнать всю эту свору, что на тебя напала. И не надо было бы полагаться на неизвестного помощника.

— Что ж, тут ты, пожалуй, прав, — согласился Углов.

Последний день работы конгресса прошел так же, как и предыдущие, — профессор Енохин ни с кем особо не контактировал, писем никуда не посылал. Углов уже начал раздумывать, стоит ли затевать допрос лейб-медика в обстоятельствах, когда его, в сущности, не в чем обвинить, когда сыщикам вдруг улыбнулась удача. После заседания Енохин не остался на прощальный банкет, а взял кэб и куда-то поехал. Сыщики тоже взяли экипаж и отправились вслед за профессором.

Кэб, везший Енохина, миновал центральные улицы и наконец остановился возле неприметного здания на Стрэнде. Сыщики увидели, что профессор расплатился с кэбменом и вошел в подъезд.

— Он отпустил кэб! — тихо произнес Углов. — Значит, собирается остаться здесь надолго… Надо выяснить, кого он здесь навещает. Я пойду через парадное, а ты, Игорь, узнай, есть ли тут черный ход.

— Я пойду с тобой! — решительно заявила Катя. — Ты со своим акцентом выглядишь подозрительно. Лучше я буду объясняться со швейцаром.

Сыщики вышли из коляски и разделились. Дружинин отправился в обход дома, а Катя решительно постучала в дверь. Раздались шаги, и дверь открылась. За ней оказался не швейцар, а старушка в чепце — по всей видимости, квартирная хозяйка.

— Что угодно леди? — спросила она.