Андрей Гончаров - Яд для императора

— Приходилось, и не раз! — заверил статский советник.

— Ну вот, составите, значит, портрет, и я пошлю своих агентов, которые потолковей, по постоялым дворам да по гостиницам — пусть поищут этого субъекта.

— Но он может остановиться не на постоялом дворе, а в частном доме, — заметил поручик Машников.

— Мало этого — он может сменить свою внешность, — добавил Углов. — Мне даже кажется, что он обязательно так сделает. Начнет, так сказать, с чистого листа. Что тогда нам даст его словесный портрет?

— Ну, есть черты, которые изменить трудно или вообще невозможно, — отвечал на это полицмейстер. — Рост, например, или голос, или цвет глаз. Что же касается квартирования, то ваше замечание, господин поручик, весьма дельное. Да, надо будет проверить и домовладельцев, сдающих свое жилье. Это, разумеется, весьма расширит круг поисков, но тут уж ничего не поделаешь. А кроме того, будет и еще одно направление, в котором мы будем его искать. Своих самых лучших, самых грамотных агентов я пошлю побеседовать с помощниками и секретарями государственных мужей, окружающих нового императора. Не вьется ли возле кого-то из них некий странный тип? Возможно, именно здесь мы его и поймаем!

— Я сам и мои помощники, поручик Машников и титулярный советник Дружинин, также намерены принять участие в этих поисках, — сказал Углов. — Выделите нам, пожалуйста, какой-либо участок, где бы мы могли принести пользу.

— Обязательно это сделаю, — заверил Глухов. — Скорее всего, я прикреплю вас, как людей образованных, к кому-нибудь из означенных секретарей министров и других государственных деятелей. Оставьте мне ваш адрес, и завтра же мой посыльный известит вас о вашем задании.

Разговор был окончен. Посетители встали, чтобы попрощаться.

— Я вижу, что встретил в вашем лице весьма грамотного и знающего человека, — сказал Углов, перед тем как покинуть кабинет. — Это внушает надежду на успех нашего дела. Я буду ждать вашего задания.

— Будем надеяться! — заключил полицмейстер.

Следующие четыре дня прошли в неустанной работе по поиску пропавшего лакея — работе, прерывавшейся только на краткие часы сна. Никита Фомич Глухов оказался человеком слова. Он не только сделал все, что обещал при встрече с Угловым и Машниковым, но и сам принял деятельное участие в розыске преступника. Посланные им агенты обшарили все гостиницы и постоялые дворы столицы (благо их было не так много), а затем принялись и за проверку домов, сдававшихся внаем. То и дело встречались люди, внушавшие подозрения. Их тщательно проверяли, но всякий раз тревога оказывалась ложной — подозреваемые не имели никакого отношения к Григорию Кругликову.

Членам следственной группы полицмейстер поручил наблюдение за помощниками и секретарями людей, близких к новому императору. Сам Кирилл Углов два дня наблюдал за секретарем министра государственных имуществ графа Киселева, а затем переключился на помощника нового министра внутренних дел Сергея Ланского. Свои объекты наблюдения имели также Дружинин и Машников. Только Катя оставалась дома: ее дружными усилиями сумели убедить больше не искушать судьбу и не проводить изысканий среди питерских «бабочек».

Околоточные надзиратели, городовые и агенты полицмейстера Глухова проверяли квартирантов, члены следственной группы неотрывно наблюдали за помощниками государственных людей — и все напрасно. День проходил за днем, а никаких следов пропавшего лакея Кругликова найти не удавалось. Кирилл Углов был готов впасть в отчаяние и поверить, что предполагаемый убийца покинул пределы империи, а значит, задание они провалили.

Настало 1 мая. До контрольного срока оставалось всего 11 дней. С утра в этот день Углов следил за адъютантом генерала Якова Ростовцева — доверенного лица нового Государя. Наблюдение, как и в прежние дни, ничего не дало. Вечером он заглянул в полицейское управление, чтобы повидаться с Глуховым. Увы, полицмейстер тоже не мог его ничем порадовать. В подавленном настроении руководитель группы вернулся домой, сбросил шинель на руки лакею и поднялся наверх. Однако, открыв дверь столовой, он увидел сияющие лица своих товарищей. В комнате находились Катя и Дружинин, Машников еще не вернулся. И оба не скрывали улыбок.

— Что это вы сияете, словно вас именным оружием наградили? — спросил Углов.

— Сияем, потому что повод есть! — отвечала Катя. — Игорь нашел Кругликова!

— Не может быть! — воскликнул Углов. Вся мрачность мигом соскочила с него, глаза заблестели. — Где? Как? А точно он?

— Точно, точно! — подтвердил Дружинин. — Правда, он, как мы и думали, принял меры, чтобы сменить обличье. В Зимнем мне его в феврале описали как тихого белобрысого человечка с прилизанными волосами, без бороды и усов, с тихим голосом. А сейчас он выглядит совершенно иначе! По словесному портрету опознать невозможно. Во-первых, он перекрасился: из блондина стал брюнетом. И не просто брюнет, а густоволосый, с пышной шевелюрой. Во-вторых, отрастил — а может, приклеил — густую растительность. Теперь у него и усы имеются, и бакенбарды; только бороды нет.

— Ну, сейчас многие люди, особенно чиновники, так выглядят, — заметила Катя. — Это они под нового Государя подделываются; его стиль.

— Ну да. А в‑третьих, он в целом изменил манеру поведения: теперь он такой уверенный, даже слегка развязный господин, никак не похожий на лакея.

— Как же ты его узнал? — допытывался Углов. — Тем более ты сам его ни разу не видел!

— Ну да, узнать я его, собственно, и не мог, — согласился Дружинин. — Я, когда его впервые увидел, признаться, и не подумал, что это Кругликов. Мне просто показалось подозрительным, что он уже третий день вертится вокруг Вани Сысуева — это такой секретарь Николая Алексеевича.

— Что за Николай Алексеевич? — спросил Углов. — Что ты все загадками говоришь? Ты расскажи ясно, все по порядку!

— Хорошо, расскажу по порядку, — согласился Дружинин. — Ваня Сысуев служит секретарем у Николая Алексеевича Милютина. Николай Алексеевич — человек новый, при прежнем Государе никому не известный. Он не отличается ни знатностью, ни богатством. Зато славится отменным трудолюбием и глубоким умом. Возглавляет хозяйственный департамент Министерства внутренних дел, занимается статистическим исследованием России. А главное — он входит в число ближайших друзей великой княгини Елены Павловны, в ее кружок; близок он и к великому князю Константину. И как мне только что рассказала Катя (сам я этого не знал), спустя несколько лет император выдвинет Николая Милютина на один из важных постов и доверит ему всю подготовку крестьянской реформы. Уже сейчас Николай Алексеевич каждую неделю бывает во дворце, встречается с императором Александром.