Андрей Гончаров - Яд для императора

В столице империи царила ночь. Где-то в центре, на Невском, на Литейном еще зазывно горели вывески ресторанов, гуляли поздние прохожие, а здесь, на окраине, в дальней части Садовой, было тихо. Ни одно окно во всех домах в этой части улицы не горело; лишь светил одинокий фонарь на углу.

Тишина царила и в каменном доме в два этажа — самом респектабельном в этой части улицы. В квартире, которую занимал негоциант Кузьмищев, уже не было никаких следов недавнего обыска. Ни одна бумажка не валялась, ничто не говорило о том, что здесь побывали сыщики. Между тем они никуда не делись. Майор (он же статский советник) Углов сидел на стуле за шкафом, возле входной двери. Руководитель группы отвел себе главную роль в задержании подозреваемого. Едва тот войдет и зажжет лампу, майор выскочит из своего укрытия и приставит ему ко лбу револьвер. А на случай, если фигурант бросится бежать, в коридоре его будет ждать Дружинин — он занял пост неподалеку, в ватерклозете — он в этом доме был общим на половину второго этажа. А внизу притаился в своей каморке швейцар Герасим, строго проинструктированный Угловым. Главный смысл инструкции состоял в том, что швейцар должен вести себя как обычно и ничем не выдать чрезвычайность ситуации.

Примерно полчаса прошло в ожидании. Но вот издалека стало доноситься цоканье копыт. Оно приближалось, и показалась извозчичья пролетка с одиноким седоком. Она остановилась возле дома. Седок расплатился с «ванькой» и дернул ручку звонка. Он приготовился к некоторому ожиданию — никак ему не удавалось приучить здешнего ленивого швейцара быть готовым к его возвращению. Однако, вопреки ожиданиям, за дверью тотчас же раздались шаги, она распахнулась, и пышноусый швейцар угодливо отступил в сторону, давая дорогу квартиранту. Тот вошел, задал дежурный вопрос — все ли, дескать, в порядке, — и получил такой же дежурный ответ. После чего направился к лестнице, провожаемый испуганным и полным любопытства взглядом дверного стража.

Квартирант, негоциант и промышленник Григорий Парамонович Кузьмищев, был худощавый человек среднего роста; впрочем, в последнее время он казался окружающим выше, поскольку почему-то стал носить обувь на высоких каблуках. Он был одет в превосходный сюртук, штиблеты английской работы; волосы его были тщательно уложены одним из лучших в городе парикмахеров. В общем, было видно человека с положением, который уверенно следует по жизни и не разменивается на мелочи.

Впрочем, в данную минуту Григорий Парамонович вел себя не очень уверенно. И почему-то вдруг стал обращать внимание как раз на мелочи. Так, ему показалась странной необычная готовность швейцара, его угодливость, а также взгляд, которым тот проводил постояльца. Кто-то, возможно, может возразить, что Григорий Парамонович никак не мог видеть взгляд, устремленный ему в спину, — ведь природа так устроила, что глаз у человека там нет. Но вся штука в том, что господин Кузьмищев не относился к обычным людям. Он умудрялся видеть и слышать то, что другим бы никак не удалось.

Поэтому (а может, и почему другому) квартирант-полуночник, дойдя до лестницы, вдруг остановился, обернулся к швейцару (который, заметим, не спешил уйти к себе, а так и стоял посреди вестибюля) и спросил:

— Скажи, Герасим, ты сегодня не ходил в лавку, свечи мне не покупал?

— Свечи? — удивился швейцар. — Да нешто вы просили?

— Ты, верно, позабыл, — попенял ему постоялец. — Конечно же, просил, еще третьего дня просил. Стало быть, ты не купил? Как же я буду без свечей? В темноте мне сидеть, что ли? Нет, так не годится! Пойду на угол, куплю две дюжины.

И, не говоря больше ни слова, господин Кузьмищев пересек вестибюль и отворил дверь. Он не успел еще выйти на улицу, как наверху громко стукнула дверь квартиры, и послышались торопливые шаги.

— Стой! — раздался властный голос. — Господин Кузьмищев, приказываю вам остановиться! Полиция! Герасим, держи его!

Однако почтенный негоциант, в другое время отличавшийся завидным слухом, а равно и чутьем, в этот раз совершенно не расслышал адресованного ему обращения. Он не только не задержался в дверях, а напротив, еще ускорил свое движение и, выскочив на улицу, припустил бегом. Бежал он неожиданно быстро, причем не к центру, где на углу действительно помещалась лавка, торговавшая, в числе прочих товаров, свечами, а в противоположную сторону, к Фонтанке. За те несколько секунд, которые потребовались его преследователям, чтобы, в свою очередь, миновать вестибюль и очутиться на улице, негоциант успел не только достичь фонаря, стоявшего у соседнего дома, но пробежать мимо него, выскочив из освещенного пространства. Он был уже едва виден.

— Стой, гад! — закричал Дружинин, выскочивший на улицу первым. — Стой, стрелять буду!

И, поскольку бежавший и не подумал выполнить команду, сыщик выхватил купленный в Лондоне револьвер системы «Кольт», прицелился и нажал на гашетку. Выстрел бабахнул на всю округу, разом покончив с ночной тишиной. Секунду стрелявший вглядывался в темноту, а затем, услышав топот бегущих ног и поняв, что не попал, припустил следом за противником.

Позади себя Дружинин слышал шумное дыхание руководителя группы. Однако он по прежним занятиям — еще там, в XXI веке, — знал, что Углов в беге не слишком силен. Так что надеяться титулярному советнику следовало прежде всего на себя.

Негоциант Кузьмищев добежал до перекрестка и свернул направо. Дружинин сделал так же. Он все время увеличивал скорость бега, надеясь, что вскоре начнет нагонять противника. Однако, к его удивлению, цель не приближалась — они бежали с одинаковой скоростью.

Так они миновали еще один квартал, и убегавший вновь свернул — на этот раз направо. А когда Дружинин добежал за угла и свернул, он обнаружил, что улица впереди пуста — преследуемый исчез.

Титулярный советник остановился, а затем вновь двинулся вперед, но уже шагом, внимательно вглядываясь в окружающие дома. В третьем доме от угла он обнаружил узкий проход. Пройдя по нему, он оказался во дворе-колодце, из которого вело три разных арки — соответственно на три улицы. Выругавшись, титулярный советник остановился. Уже слышался топот ног бегущего изо всех сил Углова; вскоре он уже стоял рядом со своим товарищем.

— Все, можешь расслабиться, — сообщил ему Дружинин. — Утёк наш негоциант. Видишь три арки? В какую он побежал, я не знаю. Так что смысла торопиться больше нет.

— Что значит «нет смысла торопиться»? — возмущенно ответил руководитель группы. — Нечего стоять! Вон, слышишь, городовой свистит? Беги ему навстречу, объясни, что произошло. И от имени любого начальства — полицмейстера Глухова, графа Орлова, хоть самого Государя императора — требуй, чтобы он собрал еще полицейских и чтобы они перекрыли улицы, ведущие к центру, и устроили облаву. Его еще можно найти! Человек без пальто, без цилиндра, разгоряченный бегом… Изменить внешность или переодеться он уже не успеет. Опиши городовому его внешность — и вперед! А я попробую осмотреть окрестности. Может, он далеко не ушел, а затаился где-нибудь поблизости.