Влад Савин - Красный тайфун (СИ)

— То есть, по — вашему, и они что‑то знали?

— Допрос всех причастных, кто остался жив, показал, что точных сведений не было. Но меры по обеспечению безопасности были совершенно беспрецедентные — русские явно были озабочены чем‑то помимо сохранности жизни даже своего комфлота. Бомбардировщик Ер-2, переделанный с пассажирский, поднимает десять человек с багажом — а назад Лазарев летел лишь в сопровождении адъютанта. К сожалению, офицер нашей миссии не мог видеть, что до вылета грузили в самолет.

— Ваши соображения — что бы это могло быть?

— С вашего дозволения, мистер Президент, я бы сначала хотел изложить свои соображения. Кажется, я понял, отчего именно подводная лодка, в качестве транспортного средства.

— Внимательно вас слушаю.

— Во — первых, межвременной пробой без всякого сомнения, требует больших затрат энергии. И если с той стороны его можно открыть, используя стационарную установку, то как попасть обратно? Значит, на «транспортном средстве» должен быть собственный источник энергии, на роль которого больше всего подходит гипотетический «атомный котел».

— Минутку, Джек. Тогда замечу, что Джо все‑таки мне нагло солгал в глаза, утверждая что у него машины времени нет. Грубо сыграл.

— Не совсем там, мистер Президент. А что если не были ложью слова что у него нет? Если распоряжаться межвременным проходом имеет право не он, а лишь те, кто оттуда?

— Ну, может быть…

— Второе. Существует такое явление, как пространственно — временная неопределенность. Иными словами, чем точнее мы можем предсказать положение объекта в пространстве, тем неопределеннее — во времени. И наоборот. Мы не знаем, насколько точно этот принцип работает по отношению не к протонам — электронам, а к макрообъектам — но с высокой вероятностью, будет так же: чем точнее мы задаем координаты выхода, тем больше будет временная погрешность. Можно наверное найти компромисс — но скажите, что делать, если допустимое отклонение на выходе будет порядка десятков, даже сотен метров? Что исключает наземный объект — могущий возникнуть здесь над или под поверхностью. Исключает корабль — по тем же принципам. Исключает самолет — на котором просто нельзя поставить атомный котел. Что остается?

— Уже легче, Джек — что вторжение танковой армии из будущего нам не грозит. Как и появление армады сверхбомбовозов.

— Боюсь, что все не так просто. Что мешает агрессору там послать нам в один конец атомный заряд — для которого будет без разницы, возникнет он на поверхности, или в километре над землей, или в ста метрах под ней? К сожалению, мы не знаем, надо ли для того находиться на том самом месте, во времени отправки — но пока не установлено обратное, приходится иметь в виду худший вариант. Так что если тех, в будущем, сильно разозлить…

— Ну, раз не послали, даже когда Гитлер подходил к Москве…

— Потому что знали, что Москва выстоит и так. И очень возможно, не хотели афишировать свое присутствие не перед немцами, а перед нами. Теперь же им стесняться некого. И если мы проиграем, даже без их вмешательства…

— Короче, Джек, все остается в пределах «вероятно», «может быть»?

— Простите, мистер Президент, а как можно сказать что‑то точно, не имея прямых улик?

— Так добудьте эти улики!

— С уровнем доказательности для публики? Или для нас.

— А это, как получится. Хорошо, конечно, если удастся прижать СССР и потребовать доступа к иновременному каналу от лица всей мировой общественности. Но если мы сами будем точно представлять, с чем имеем дело, то это также будет отлично!

— Тогда — организовать похищение кого‑то из экипажа К-25? Или из тех, кто в СССР здесь что‑то знает?

— С обязательным условием. Вы не забыли правила, что «русские своей крови никому не прощают»? Отчего вы думаете что их потомки считают иначе? А потому, виноватыми должны быть не мы, не США! Заодно оценим возможности потомков, по силе затрещин, которыми они угостят исполнителей.

— Британцы, французы? Некапитулировавшие немцы, да хоть украинцы или китайцы?

— А это уже детали, Джек. Кто окажется под рукой. Мы должны быть исключительно хорошими парнями. Кстати, вариант, что со Сталиным все же удастся договориться? Вижу совпадение интересов — если там, в будущем, действительно была война между нами и СССР. То нам обоим выгодно ее избежать — нам, потому что мы знаем ее результат, им, чтобы избежать жертв и разрушений. Торговать, а не воевать — ну а что в торговой войне разгром может быть не менее результативным, это уже вопрос технический.

— Попробовать можно, сэр. Кто конкретно будет договариваться?

— А ты еще не догадался, мой мальчик? Кто посвящен в суть вопроса, и кому я могу абсолютно доверять? Ты и отправишься в Москву, с верительными грамотами специального посланника США. Изложишь Сталину наши условия — и сделаешь ему предложение, от которого он не может отказаться. А если все же откажется — то это тоже будет нам сигнал: значит, во — первых ты оказался прав, а во — вторых, русские твердо взяли курс на войну, убежденные что договориться по — хорошему не выйдет.

— Готов выполнить ваше приказание. Во славу Америки, мистер Президент!

— И никаких записей, никаких документов! Если ты прав и там, в будущем, действительно читают наши архивы и мемуары. Но у тебя ведь идеальная память, Джек — и ты не упустишь ничего. Так слушай же, что ты должен будешь передать Сталину, в личной встрече. И о чем поговорить с Лазаревым, если это тебе удастся.

Выслушав инструкции, посланник ушел. Франклин Делано Рузвельт удовлетворенно откинулся в кресле. Как он ненавидел сейчас свое старое, изношенное тело, в любой миг готовое подвести! Он не боялся смерти, привыкнув к мысли, что ему уже немного осталось на этой земле. Но чтобы уйти спокойно, надо было завершить не только жизненный этап своей биографии, но и политическую эпоху для Соединенных Штатов, поставить все точки над «i», оставить своему преемнику положение на мировой игровой доске, которым стоило бы гордиться. Но этого не было — да, война была завершена, и месть за Перл — Харбор свершилась, однако то, как это случилось, совершенно не вызывало удовлетворения! Как и положение в Европе, где Америке пришлось довольствоваться крохами, оставшимися после русских. План сделать доллар мировой валютой, что само по себе приносило бы американскому бизнесу и казне десятки, сотни миллиардов финансовой ренты в год, следовало считать если не окончательно проваленным, то отложенным на неопределенный срок, с совершенно неясной перспективой. В отличие от Англии, США из этой войны вышли все же с прибылью — но с меньшей, чем ожидалось, и совершенно не соответствующей затратам. А капитал не может без экспансии, без расширения сфер влияния и завоевания новых рынков сбыта!