Андрей Земляной - Рокировка в длинную сторону

Сталин молчал и демонстративно не смотрел в его сторону. Александр молча собрал листки, подошел к столу и разгладил их. Внимательно прочитал, осторожно придвинул стул, сел и начал быстро писать. Иосиф Виссарионович стоял, не глядя на мальчика, и только слышал, как скрипит карандашный грифель.

Через четверть часа Саша поднял голову:

— Товарищ Сталин, я вот тут написал… — и внезапно осекся, обнаружив, что Сталин стоит у него за спиной и через плечо читает написанное.

— Хорошо, с этим понятно — сказал Иосиф Виссарионович, забирая исписанные листы. — Теперь по поводу Наркомата Тяжелой промышленности. ЦК уже давно собирается разделить его, но вот в чем дело, швило: Серго… — Сталин задумался, подбирая нужные слова, — Серго, он, понимаешь, сильный вожак, хороший вожак, умный вожак, но… Но только немножечко еще и князь. Там у нас, в Грузии, все — князья…

— И вы, дайде? — съехидничал Белов.

Но Иосиф Виссарионович ответил совершенно серьезно:

— Нет. Теперь нет. Раньше — да, а теперь… — Он улыбнулся, и его улыбка тоже была ехидной. — Теперь в Грузии все князья… и один Сталин.

Они засмеялись одновременно. Шутка разрядила возникшее напряжение, и поставила жирную точку в их ссоре. Но отсмеявшись, Сталин снова посерьезнел:

— Так вот, добром Серго наркомат не отдаст. Будет упираться, вставлять палки в колеса, даже на открытое противостояние пойдет. А у нас… у меня не так уж много сторонников в ЦК. Таких, которые будут верны до конца, совсем мало. Валериан, Вячеслав, Клим, Лаврентий, Сергей, Мануильский вот, Дмитро… наверное и все… — Он вздохнул, — Андреев — исполнительный дурак, Бадаев — преданный дурак, что еще хуже. Ежов — сам думать не умеет, Глеб Максимилианович — совсем сдал в последнее время, в Академии своей зарылся и ничего больше не видит и не слышит… Разве еще Шверник, хотя тут я не уверен… А про Калинина и говорить не хочу.

Белов хотел было спросить: «Почему?», но не осмелился. Вместо этого он лихорадочно вспоминал все, что знал о государственном устройстве СССР того, вернее — этого времени. Получалось откровенно плохо: его познания о государственной власти касались послевоенного времени, причем более-менее связанными — лишь с начала восьмидесятых годов…

— Вот какое дело, товарищ Сталин… — Саша посмотрел Иосифу Виссарионовичу прямо в глаза. — Я вам тут не помощник. Ну не знаю я сегодняшних реалий. Знал бы заранее — историю бы получше учил… — Он виновато улыбнулся. — Ведь когда я жил… буду жить… когда взрослым… то есть когда стал чего-то понимать, уже все по-другому было. Вот был у нас Верховный Совет. В принципе ничего он не решал, но должность Председателя была очень почетной. Вроде президента. А сейчас… — тут он запнулся и просительно взглянул на Вождя.

Сталин тут же принялся расспрашивать его о структуре и функциях Верховного Совета, но почти ничего, кроме «вбитого в подкорку» определения «Верховный Совет СССР есть высший представительный и законодательный орган государственной власти Союза Советских Социалистических Республик» добиться от Сашки так и не смог. С огромным трудом Ладыгин вспомнил, что Верховный Совет избирали на Съездах народных депутатов, что был еще какой-то Президиум, и вроде бы сначала Председатель Верховного Совета был Председателем Президиума ВС. На этом его познания закончились окончательно и бесповоротно.

— У нас есть что-то подобное, — подумав, сказал Иосиф Виссарионович, — но твоя формулировка — как бы это сказать? — чеканнее, как-то понятнее…

— Вроде бы это ваша формулировка — осторожно заметил Белов. — Верховный совет вроде уже в вашей Конституции утвердили, товарищ Сталин, которую мы пятого декабря праздновали…

— Да? — без всякого интереса спросил Сталин. — Ну, это не важно, кто это сказал, важно, что сказано хорошо. А вот идея о Председателе Верховного Совета — хорошая идея. Может быть и удастся обуздать нашего Серго…

Он набил трубку, примял табак пальцами, чиркнул спичкой…

— С кем из оружейников нужно поговорить? Кого ты помнишь, товарищ Саша? — спросил он безо всякого перехода. — Токарев, Коровин, Дегтярев, Федоров, Симонов…

— Дайде, это какой Федоров? — удивленно перебил его Сашка. — Это что, тот самый, что автомат придумал? А он разве еще жив?

Сталин молча кивнул. Белов вспомнил, что когда-то, очень давно он читал книгу Федорова «Эволюция стрелкового оружия», и заявил, что Федоров нужен в первую очередь. Потом ему вспомнились конструкции Симонова, виденные в Музее Советской Армии, и он назвал Симонова. Последним номером стал Дегтярев, которого Белов помнил, в основном, по КОРДу, но рассудил, что если в такой хорошей машинке конструкторы решили помянуть Дегтярева, то это был стоящий человек. Разумеется, он так же знал и про ручной пулемет, и про пистолет-пулемет конструкции Дегтярева, причем в той другой жизни ему даже доводилось ими пользоваться. Хорошие машинки, но не выдающиеся. Впрочем, Белов был в курсе, что советская стрелковка всегда делалась с учетом невысоких возможностей промышленности, так что…

Все эти свои рассуждения он выложил Сталину, и тот согласился с доводами.

— Мы должны сделать самое хорошее из того, что можно производить массово на наших заводах, а не самое хорошее вообще, — подвел итог Вождь. — Еще раз все распиши, швило, и завтра я покажу твои записи этим троим…

Саша уже собрался уходить, когда Сталин остановил его. Указал на кресло, стоявшее возле окна, и скомандовал:

— Сядь. Я еще тебя не отпускал.

Белов повиновался. У него появилось предчувствие чего-то очень важного. Странно, но он вдруг ощутил себя борзой, услышавшей звук охотничьего рожка…

Сталин принялся прохаживаться по кабинету, устремляя взгляд то в один угол, то в другой, старательно избегая встречаться глазами с Александром.

— Скажи мне, товарищ Саша… Скажи мне не как боец командиру, и даже не как коммунист коммунисту, а как сын отцу…

Коммунистом Саша побыть не успел, но решил не заострять на этом факте внимание Сталина и только кивнул.

— Если вдруг… если случайно… вдруг случайно получится так, что… вдруг Серго… если Серго не согласится стать Председателем Верховного Совета… в вашем… в твоем будущем есть способ… чтобы человек просто уснул? Навсегда… Только отвечай мне правду!

Белов задумался. Такие способы были, причем не только в будущем. Что мешает, например, вкатить объекту лошадиную дозу люминала, а потом добавить изрядное количество нозепама? Или тот же рицин?..

— Есть, дайде, — твердо ответил он. И добавил уже чуть менее твердо. — Прикажешь — здесь синтезирую, и…

Он не договорил, но и так было предельно ясно, что за «и…» и кому это «и» предназначается.