timeline

Напротив двери находилось бюро. Он открыл верхний ящик: монеты в небольшом блюдце. Американские долларовые бумажки, скрепленные резинкой. Несколько личных вещей, в том числе перочинный ножик, авторучка и запасные часы — ничего необычного.

Then he saw a plastic case, tucked over to one side.

He brought the case out, opened it up. The case contained eyeglasses. He set the glasses out on the counter.

The lenses were bifocals, oval in shape.

Потом он увидел в глубине ящика пластмассовый футляр. Вынул его. Открыл. В футляре оказались очки. Марек положил их на крышку бюро.

Линзы в очках были бифокальными, овальной формы.

He reached into his shirt pocket and brought out a plastic bag. He heard a creak behind him, and turned to see Kate Erickson coming in through the door.

“Going through his underwear?” she said, raising her eyebrows. “I saw the light under the door. So I had a look.”

Он вынул из кармана рубашки полиэтиленовый пакет и в этот момент услышал скрип двери за своей спиной. Обернувшись, он увидел, что в комнату вошла Кейт Эриксон.

— Роемся в белье Профессора? — спросила она, удивленно вздернув брови. — Я увидела свет под дверью и решила заглянуть.

“Without knocking?” Marek said.

“What are you doing in here?” she said. Then she saw the plastic. “Is that what I think it is?”

“Yes.”

— Без стука? — так же иронично осведомился Марек.

— Все-таки что ты тут делаешь? — уже серьезно спросила Кейт и в этот момент увидела пакет. — Неужели это то, о чем я подумала?

— Да.

Marek took the single bifocal lens out of the plastic bag, holding it with a pair of tweezers, and placed it on top of the bureau, beside the Professor's eyeglasses.

“Not identical,” she said. “But I'd say the lens is his.”

“So would I.”

Марек извлек пинцетом из пакета одну бифокальную линзу и положил ее на крышку бюро рядом с очками Профессора.

— Отличаются, — заметила девушка, — но я готова поспорить, что линза его.

— Я тоже.

But isn't that what you always thought? I mean, he's the only one on the site who wears bifocals. The contamination has to be from his eyeglasses.”

“But there isn't any contamination,” Marek said. “This lens is old.”

“What?”

— Неужели ты не подумал об этом с самого начала? Я хочу сказать: он — единственный из всей экспедиции — носит бифокальные очки. И наша контаминация произошла из-за его стекла.

— Это не контаминация, — возразил Марек. — Линза старая.

— Но...

“David says that white edge is bacterial growth. This lens is not modern, Kate. It's old.”

She looked closely. “It can't be,” she said. “Look at the way the lenses are cut. It's the same in the Professor's glasses and this lens. It must be modern.”

— Дэвид говорит, что белые пятна — это колонии бактерий. Нет, Кейт, эта линза не современная. Она старая.

Девушка наклонилась поближе.

— Этого не может быть, — уверенно заявила она. — Посмотри, как обточено это стекло и стекла в очках Профессора. Оно явно современное.

“I know, but David insists it's old.”

“How old?”

“He can't tell.”

“He can't date it?”

— Я знаю, но Дэвид настойчиво утверждает, что линза старая.

— Какого возраста?

— Он не может сказать.

— То есть он не может датировать это стекло, точнее, плесень на нем?

Marek shook his head. “Not enough organic material.”

“So in that case,” she said, “you came to his room because...” She paused, staring at the eyeglasses, then at him. She frowned. “I thought you said that signature was a forgery, Andre.”

Марек кивнул.

— Недостаточно органического материала.

— В таком случае получается... — начала она. — Ты пришел в его комнату потому, что... — Она умолкла, посмотрела на очки, затем на Марека. Нахмурилась. — Но ведь я помню, Андре, ты утверждал, что надпись поддельная.

“I did, yes.”

“But you also asked if David could do the carbon test tonight, didn't you.”

“Yes...”

— Именно так я и говорил.

— Но тем не менее ты попросил Дэвида сделать углеродный анализ этой же ночью, не так ли?

— Да...

“And then you came here, with the glass, because you're worried...” She shook her head as if to clear it. “About what? What do you think is going on?”

— А потом ты пришел сюда со стеклом, потому что встревожен... — Она помотала головой, как будто хотела отогнать муху. — Чем же? Что, по твоему мнению, происходит?

Marek looked at her. “I have absolutely no idea. Nothing makes sense.”

“But you're worried.”

“Yes,” Marek said. “I'm worried.”

Марек посмотрел ей в лицо.

— Совершенно не представляю себе. Полная бессмыслица.

— Тем не менее ты беспокоишься.

— Да, — признался Марек, — беспокоюсь.

The following day dawned bright and hot, a glaring sun beneath a cloudless sky. The Professor didn't call in the morning. Marek called him twice, but always got his voicemail: “Leave me a message, and I'll call you back.”

Следующий день оказался ярким и жарким. Палящее солнце не спеша двигалось по безоблачному небу. С утра Профессор не позвонил. Марек дважды набирал его номер, но оба раза слышал голос автоответчика: «Оставьте ваше сообщение, и я свяжусь с вами позднее».

Nor was there any word from Stern. When they called the lab at Les Eyzies they were told he was busy. A frustrated technician said, “He is repeating the tests again! Three times now!”

Никаких вестей не было и от Стерна. На звонки в лабораторию в Лес-Эйзи отвечали, что он занят. Наконец ничего не понимающий сотрудник сказал: «Он снова перепроверяет анализы! Уже в третий раз!»

Why? Marek wondered. He considered going over to Les Eyzies to see for himself—it was just a short drive—but decided to stay at the storehouse in case the Professor called.

He never called.

In the middle of the morning, Elsie said, “Huh.”

“What?”

«Почему?» — непрерывно гадал Марек. Он даже собрался поехать в Лес-Эйзи — туда было совсем недалеко, — но потом решил все-таки остаться в бывшем складе на тот случай, если Профессор позвонит. Но тот так и не позвонил.

Позже, когда утро уже было в разгаре, Элси выпрямилась за столом и громко произнесла:

— Ух!

— Что еще?

She was looking at another piece of parchment. “This was the document on the stack right before the Professor's,” she said.

Marek came over. “What about it?”

Она рассматривала другой кусок пергамента.

— В свертке он лежал прямо перед тем, где написано рукой Профессора, — сказала она.

Марек торопливо подошел к ней.

— И что там?

“It looks like there are ink spots from the Professor's pen. See, here, and here?”

Marek shrugged. “He was probably looking at this right before he wrote his note.”

“But they're in the margin,” she said, “almost like a notation.”

— Такое впечатление, будто здесь отпечатались чернила от его надписи. Видите, здесь, здесь и здесь?

Марек пожал плечами.

— Скорее всего он рассматривал его перед тем, как написать свою записку.

— Но эти пометки находятся на полях, — возразила Элси, — словно выделяют что-то.

“Notation to what?” he said. “What's the document about?”

“It's a piece of natural history,” she said. “A description of an underground river by one of the monks. Says you have to be cautious at various points, marked off in paces, so on and so forth.”

— «Выделяют»... Где? — спросил Марек. — О чем этот документ?

— О природе, — ответила графолог. — Составленное одним из монахов описание подземной реки. Указано, в каких местах нужно соблюдать особую осторожность, приводятся расстояния в шагах и так далее и тому подобное.

“An underground river...” Marek wasn't interested. The monks were the scholars of the region, and they often wrote little essays on local geography, or carpentry, the proper time to prune orchard trees, how best to store grain in winter, and so on. They were curiosities, and often wrong.

— Подземная река... — Марек не проявил интереса. — Монахи, помимо всего прочего, порой выступали в роли ученых-краеведов и частенько составляли небольшие эссе о местной географии, особенностях плотницкого ремесла, времени подрезки плодовых деревьев, лучших способах хранения зерна зимой и на великое множество других тем. Они были любопытны, но часто ошибались.