Владимир Матвеев - Бастард Бога (Дилогия)

Ладони целителя летали над поврежденной конечностью воина, выполняя сложные пасы. Иногда с них слетало легкое свечение. Пару раз он наклонялся над ногой, вглядываясь в нее прямо через повязку и деревянные дощечки.

– Ну что ж – наконец выпрямившись и встряхнув ладони, произнес он – мне все понятно. Гариэр?

– Вы мне? – удивился Атей.

– Именно – кивнул маг – можно вас ненадолго?

– Конечно – ответил парень, все еще пребывая в недоумении.

Подхватив его под локоть, целитель увлек Призрака в коридор. За ним следом вышел Гурт.

– Видите ли – начал Нимс – у парня сломана нога.

– Это я и так знаю – кивнул Атей.

– Не перебивайте молодой человек, кхм – кашлянул Кудесник, присмотревшись к Призраку – не перебивайте меня добрый молодец. У парня сломана нога и она уже начала срастаться, но неправильно. Кроме того, от кости откололся небольшой кусочек, который впился в мышцу. Все это вместе взятое может привести к тому, что в лучшем случае он останется хромым, в худшем – отрежут ногу по колено.

– Уважаемый Нимс, простите, что снова вас перебиваю – придержал его словоизлияние Атей – вы помочь можете?

– Видите ли, молодой че… гариэр! Это довольно дорогостоящее лечение. Помимо тех снадобий, которые я дам воину, лечение отнимет у меня весь магический резерв, до последней крупицы. Это только далекие от нашего искусства разумные думают, что это просто – махнул пару раз рукой и все готово. Как бы не так. Маг-целитель, излечивая больного, каждый раз жертвует частичку своего здоровья. Оно, конечно, потом восстанавливается, но для этого теперь уже мне нужно будет принимать не дешевые снадобья. А десятицу я, вообще, ни на что не буду способен, как лекарь. А врачевание мой заработок. И если я не заработаю…

Деда несло так, что Атей даже немного восхитился его ораторскому искусству, но все равно остановил Нимса.

– Сколько?

– Тридцать пять данеров. – закончив набивать себе цену, быстро сказал маг.

– Когда воин будет на ногах?

– Утром, как только отойдет от снадобья. Еще два дня будет легко хромать, на третий – никаких последствий перелома.

– Лечи.

– Гариэр, хотелось бы задаток. А то всякое бывает, вылечишь, а потом…

– Иди. Начинай. Лечить – вместе со словами из уст Призрака "посыпался иней", но парень взял себя в руки и более спокойно продолжил – я приготовлю все деньги сразу. Они в соседней комнате.

Лишь только они вошли в гостиную, как Снори попытался что-то сказать, но маг дал воину легкий щелбан и тот обмяк безвольной куклой.

– Он спит – поспешил успокоить хмурого Атея Кудесник – мне так удобнее будет работать.

Призрак только молча кивнул, сходил в соседнюю комнату, откуда потом пришел с зажатыми в кулаке золотыми монетами. Демонстративно выложив их столбиком на столик, он подвинул поближе кресло и принялся наблюдать за магом. Из всего, что происходило на диване, парень не понял ровным счетом ничего. Но лекарь справился, в этом парень почему-то был уверен. И на внешний вид нога после лечения была больше похожа на здоровую, чем больную. Отдав причитающие деньги, Атей, не скрывая своего отношения к нему (не понравилось парню, как тот самым наглым образом вымогал деньги), проводил Нимса до двери и холодно сказал:

– Спасибо, и надеюсь, мы с вами больше не увидимся лекарь.

– Как знать, как знать – улыбнулся довольный гонораром Кудесник – вот как кину сейчас тайком зубную немочь, к примеру, ко мне и прибежите, так как простым вырванным зубом здесь не обойдешься.

– А ты попробуй старик – зашипев, оскалился Атей, выставляя напоказ "мечту зубодера". Насколько он ему понравился своими молодыми глазами в первые мгновения знакомства, на столько отвратителен был сейчас, ухмыляющийся гаденькой улыбкой. – Попробуй, вдруг получится?

Тьма, полившаяся из глаз Призрака, была осязаемой. Ее можно было трогать руками, использовать вместо красок, сматывать в клубок. Именно так на самом деле выглядит первозданная ярость, зарождающаяся сейчас в парне: холодное, вымораживающее душу чувство. Все же остальное называется безумством. Перепугавшийся до дрожи в коленках маг, не придумал ничего лучше, как кинуть в Атея "Параличом", целители часто используют его, чтобы обездвижить пациентов. Легкое светящееся облако, сорвавшись с рук Нимса, ударило в грудь парня и… стекло по нательной рубахе мутным белесым туманом. Призрак усмехнулся, стряхнул ладонью с груди несуществующие пылинки и сказал:

– Я тебя больше не задерживаю маг – развернулся и пошел в комнату, поглаживая правую сторону лица, где почему-то нагрелась татуировка.

Нимс не заставил упрашивать себя дважды. Путаясь в своих длинных одеждах, с широко раскрытыми глазами, он кубарем скатился с лестницы, пробежал обеденный зал и скрылся за входной дверью.

Не менее потрясенным выглядел и стоящий в коридоре Гурт, который во все глаза смотрел на Атея.

– А кто это сейчас из дверей выскочил? – спросил румяный Хальд, кивнув вниз – несся, словно ему хурги пятки жечь собрались.

– Маг – коротко ответил Леденец.

– Так целитель все же приходил? Посмотрел малька моего? – заволновался Северянин.

– Спит Последыш Хальд, успокойся. Завтра уже ходить сможет – улыбнулся Атей – а через два дня будет совсем здоров.

– А деньги? Я уложился в десять золотых?

Гурт, по-видимому, хотел что-то сказать, но Призрак успел быстрее.

– Уложился, я заплатил за его услуги.

– Спасибо Призрак – искренне ответил Хальд и положил на стол, отвязанный от пояса кошель. – Вот, здесь десять данеров.

– Угу – кивнул он, а потом, стукнув по коленям ладонями, резко встал – может, все же пойдем есть? Медая, Дарина выходите, нас ждет праздничный ужин.

Ужин прошел тепло и весело. Повара Гурта расстарались и заставили стол простыми, но очень вкусными и сытными блюдами. Сам хозяин, как и обещал, выставил на стол три увесистых кувшина "Зандийской зари". Воины произносили здравицы, шутили. Девчонки смеялись. В таверну заходили совершенно незнакомые Атею люди и уважительно кланялись. Все, что накопилось негативного за такой долгий день, было смыто открытыми улыбками друзей, светлыми лицами девушек и прекрасной атмосферой, царившей за столом. Атей, как и всегда, пил сильно разбавленное вино. Медая и Даринка следовали его примеру.

В самый разгар веселья в обеденный зал с улицы зашел Танех Стружка, вместе со своим многочисленным семейством. Рядом с деревщиком стояла низенькая женщина, которой не было, судя по всему, еще и тридцати, но пятеро прячущихся за родителей детей и не совсем сытое житье в последнее время успело нанести на нее свой отпечаток. На простом милом лице в уголках карих глаз появились лучики морщин. В каштановых волосах можно было заметить серебряные нити седых волос. А красные глаза говорили о том, что до того как прийти в "Погнутый звонг" они не просыхали от слез.