Гном - Цивилизаtion

Получалось, что все базовые технологии я открыл. Дальше начинались нужные для сценария захвата планеты, но не востребованные мною «астрономия» и «навигация». «Письмо» давало «литературу» и «математику». Это открывало, в свою очередь, путь к «денежному обращению», «торговле», «университету». Дальше начиналась эра изобретений: «порох», «металлургия», «мануфактуры»… Дойду ли я до такого прогресса в течение своей жизни? Что может помешать мне сделать это максимально быстро?

И тут меня осенило. Я вскочил и нервно заходил по темной комнате. Конечно же! Гениальный Сид Мейер, придумывая игру «Цивилизация», учел то, что я столько времени упускал из виду. Алфавит, письмо, литература — вовсе не бесполезные науки. Это те вещи, которые сохранят мои достижения, ускорив дальнейшее развитие человечества. В одиночку я уже сделал почти все, что мог. И поэтому уперся в стену. Дальнейший прогресс должно делать общество, а я обязан ему в этом помочь. Пусть не это поколение, а через сто, да хоть тысячу лет потомки прочтут об авиации, телевидении, космосе. Но без умения хранить информацию все мои достижения, вероятнее всего, пропадут после моей смерти.

Меня переполняли идеи. Обладая элементарными знаниями, я все-таки смогу нарисовать самолет, танк, подводную лодку, вертолет или велосипед. Да мало ли вещей, которые для нас кажутся обыденными, я смогу описать.

Стоп! Второй раз за вечер я остановился, словно пораженный молнией.

Вертолет, парашют, танк. Это ведь те вещи, которые нарисовал Да Винчи. Гений изображал изобретения, ставшие доступными через пятьсот лет, возможно, руководствуясь теми же принципами, что и я. А может, он был вовсе не гений? Ни путешествие в космос, ни телевидение, ни какие-нибудь лазерные лучи предсказаны не были, но были и танк, и парашют, и вертолет. Возможно, в прошлое попал, скажем, мальчик из 1950-х годов? Скажи мне кто-то о такой версии пару лет назад, я бы покрутил пальцем у виска. А сейчас мне это казалось практически очевидным.

А Уэллс? Как можно было написать про мощную бомбу, которая высвобождает энергию при расщеплении атомов, когда в Англии его времени дома освещались свечами? Или предсказать посудомоечную машину, траволатор или центральное отопление? Погодите, ну а Жюль Верн? В середине девятнадцатого века предсказывать авиацию на основе алюминия, космодром во Флориде и видеосвязь с телевидением? Возможно ли это сделать, не будучи очевидцем? Или все они были? А скольких еще подобных предсказателей мы не знаем, потому что они не удосужились задокументировать свои фантастические мысли, или попросту были сожжены на кострах?

Я понял, что мне нужно было делать, и объяснения для Тыкто явились сами собой. Получив четкое описание своего предназначения, я как будто открыл дверь в новую эру. Мне хотелось бежать и строить новый мир прямо сейчас, и с большим трудом удалось заснуть только под утро.

Позже, сидя напротив Тыкто, я старался донести до его сердца то, что понял ночью сам.

— Когда я пришел и стал кидать дерево в огонь, никто не знал, зачем это. Но сейчас вы всё понимаете. Когда я бил крапиву палками и делал из нее нити — никто не понимал, что я делаю. А сейчас вы ловите веревками зверей и рыбу. Когда я клал в огонь руду — никто не думал, — я продолжал приводить примеры моих простых действий, приводивших к прогрессу. Видно было, что Тыкто понимает, о чем я говорю, но не догадывается, куда я клоню. Простыми словами я старался объяснить ему смысл своего монолога.

— Там, откуда я пришел, люди умеют очень многое. Они видят и слышат друг друга на расстоянии, носят оружие, которое пробивает любую броню, летают по небу как птицы. Я хочу научить твое племя удивительным вещам. И если я делаю то, чего никто не понимает — это потому, что я делаю что-то новое. Вот для чего я прошу помощи твоих людей и буду просить в дальнейшем. Ты их вождь, они покорны тебе. И если веришь мне, то помоги. Чтобы ты тоже смог делать удивительные вещи.

Произнося эти пафосные слова, я старался делать большие паузы, но когда закончил, Тыкто все равно задумался очень надолго. Видно было, что мозг старается изо всех сил понять больше, чем то, на что был способен. Наверное, это как если бы мне кто-то рассказывал теорию струн, убеждая, что именно эта система объясняет устройство мироздания. Я бы понял каждое слово в отдельности, но общий глубинный смысл…

Тыкто внимательно посмотрел мне в глаза преданным взглядом и, наконец, сказал:

— Гным, я хочу летать по небу, как птица. Я верю тебе.

Я не удержался и крепко обнял его.

«Зеленый свет» был получен, и теперь предстояло разработать план для интеллектуального рывка вперед.

Очевидно, что ставку следовало делать на молодое поколение, которое и должно было построить новый мир уже через пару десятилетий. Сравнивая здешних обитателей с современными людьми, я уже давно понял, что самостоятельно взрослый туземец доходит до уровня развития пятилетнего ребенка. Нет, физическое развитие было на высоте. Наблюдалось даже превосходство в реакции, выносливости и силе по сравнению с нынешним, ослабленным вредными привычками и диванным образом жизни населением. Но вот интеллектуальный рост был ограничен: как и пятилетние дети, туземцы умели считать до ста, обладали простыми эмоциями и скудным словарным запасом. При этом у меня была уверенность, что возьми я шефство над младенцем, через пять лет он начал бы считать не хуже Тыкто, а вдобавок выучил алфавит и русский язык без акцента.

Но обучение карапузов хоть и значилось в списке моих задач, сконцентрироваться я решил на подростках. Буквально через пару лет от них можно ожидать серьезного подспорья в быту и производстве. Юный Том был тому наглядным примером. Я решил повторить историю успеха и объявил интеллектуальную мобилизацию.

По всем трем племенам был брошен клич, что мальчики и девочки от десяти до пятнадцати лет должны прибыть на вступительный экзамен. Через три дня около моего лагеря толпилось примерно восемьдесят подростков, которых я расселил по специально построенным шалашам. Во избежание конфузов, были организованы женские и мужские кампусы.

Для начала мне нужно постараться отделить сливки. Подросток проходил десятиминутный тест, в котором я определял его потенциал. Система баллов была простая. Знаешь, сколько тебе лет, проходишь дальше. На глаз сравниваешь кучки из пяти и шести зерен, отвечая, какая из них больше — еще один балл. В куске глины я проделал отверстия, в которые требовалось вставить цилиндр, кубик, треугольник и еще пару форм. Справился за полминуты — отличные мозги. Не понял, что от тебя хотят — возвращайся в кампус.