Комбат Найтов - В небе только девушки! И...я (СИ)

— Спихните мне, мне танкер нужен.

— Ляксандра, ты че, с дуба рухнула, на нем летать? Угробишься, и глазом не моргнешь.

— Найдите бумаги, посмотрим, что там и как.

Бумаги нашлись. Замечания касались двигателя, бомбовых отсеков и гидросистемы. Внутри машины был 10–15–ти сантиметровый слой нанесенного песка. Проводку надо было менять, по меньшей мере, магистральную. Навигационные приборы ни к черту. Загнал туда Иваныча, он, в очередной раз, покрутил пальцем у виска, но, за две недели заменил оба движка 'М-105' на 'М-108ПФНТК', высотные, 2000 сильные двигатели Климова, модернизированные у нас. Плохо, что мы еще им ресурс поднять не успели, только 60 часов, зато у нас их достаточно. Полностью модернизировали самолету навигационное оборудование, воткнули локатор, полугирокомпас, автопилот, наддув кабины, отопление. И во всех местах поместили протектированные танки. А топливная система у него централизованная по умолчанию. Поставили ему четырехлопастные высотные винты 'Ротол', с возможностью флюгирования. Заменили полностью всю гидросистему на бронированные американские шланги с Б-25–го. В середине августа машина была готова. И я попробовал поднять ее в воздух. Винты оказались 'легковаты'. У меня был проект в металле соосных винтов, но, к сожалению, в единственном варианте, и, по расчетам, он был 'тяжеловат' для этой машины. В общем, опять тупик. В 'пустом' варианте — отличная машина, а с грузом — требовал очень длинную полосу. Механизация крыла у него была 'нулевой'. Проект тридцатых годов. Но, ЛИС завода летные подписал, оставалось только пройти приемку ВВС. Переделывать спитфайровский винт мне не разрешили. К этим самолетам уже сложилось отрицательное отношение. И тут я вспомнил о немецком винте с 'кенгуру'. Две таких втулки у нас были. Выполнил расчеты, зашел в столярный цех, и новенькие винты встали на место. Привод ВИШ изменили на немецкий. Машина 'залетала'. С этим 'чудом' лечу в Москву, в НИИ ВВС. Там новый начальник, Лосюков, генерал — лейтенант, недавно он огреб ото всех за 'Ер — вторые', злой на них и на Ермолаева на все сто. Он посмотрел на машину, а она старая, со старым вооружением, ШКАСы две штуки и носовой БТ.

— На хрен ты его притащила, Петровна? Опять по свалкам лазила?

— Ну, да. Чего добру пропадать.

— И для чего он тебе?

— Отработать дозаправку в воздухе, и отбомбиться по заводам 'Гном и Роне' в Париже.

— А что так ты на них так взъелась?

— Помните 'Гиганты', которые окруженным немцам в Таврии жратву возили?

— Ну да…

— А двигатели для них собирают а Париже, на улице Gennevilliers. 12 гигантских цехов. Это — летающий танкер.

— Ну, так танкер защищать надо, а вооружение у него никакое.

- 'Метлу' поставлю сопровождать.

— Ну, давай посмотрим.

Байстрюков взлетел на 'Ер-2', поставил его на автопилот, а я подлетел, зацепил шланг, и меня дозаправили. Немного непривычно, я больше к 'воронкам' привык, но, работает. Но, Лосюков приемку так и не подписал. Уперся, что сильно дорогая машина, пришлось звонить Сталину, что программу дозаправки в воздухе срывают из‑за бюрократизма. Переоборудовали три 'Ме-1п' под дозаправку в воздухе. И я сам полетел прикрывать 'Ер-2', а Тамара и еще две 'Метлы' навестили Париж, преодолев 4800 километров и дозаправившись в воздухе на высоте 12000 метров в районе Львова. Вся Европа наша! Совинформбюро объявило об этом успехе нашей авиации.

Когда я приземлился, мне сразу сказали, что несколько раз звонил Сталин по ВЧ, несмотря на то, что я находился не в Воронеже, а в Прилуках, где базировался 1–й Гв. ОРБАП. Тамара, она сейчас командовала полком, передала приказ Сталина немедленно связаться с ним. Пришлось перелететь в Полтаву, там был ВЧ, позвонил.

— Товарищ Сталин, система дозаправки в условиях ночи и высоты 12000 работает в истребительном варианте.

— Это хорошо, товарищ Метлицкая, но, Вы, лично, проявили совершенно не нужное усердие и лично сопровождали танкер. Пачему Ви так легкомысленно паступаете? Вам орденов не хватает?

— У меня их с избытком, но считаю, что инженер обязан стоять под мостом, который он сделал. Все прошло успешно, я наблюдала, как справляются летчики, на что стоит обратить внимание на тренировках. Считаю этот полет и нужным, и полезным. Но, товарищ Сталин, этот самолет, 'Ер-2,' не годится для тех целей, которые Вы определили. Требуется совершенно другая машина. На этой мы отработали саму систему перекачки топлива, и на этом — стоп. Я разговаривала с Ивченко, он работает над пусковыми двигателями для проекта, тот сказал, что в СТО-103 в Омске разрабатывается машина инженером Бартини, которая позволит решить проблему передачи большого объема топлива. Я искала это предприятие в справочниках, которые есть у меня, но, его не обнаружила. Вполне вероятно, что это предприятие НКВД, к которым я доступа не имею.

Последовало недлительное молчание, затем Сталин сказал:

— Да, это предприятие комиссариата внутренних дел. Я поинтересуюсь возможностью его привлечения к проекту.

Бартини привезли через неделю 'автозаком', освободить его не освободили, просто перевели в Воронеж. Здесь тоже есть тюрьма. Он не сильно доволен, так как 'там' остались его бумаги и чертежи. Само СТО-103 находилось отдельно от тюрьмы, из которой его доставили.

— Кто там может помочь, не из заключенных?

— Пороховщиков. — говорит Роберто Людвигович с довольно сильным акцентом, но, понятно. Я записал фамилию известного конструктора.

— Как вы устроились?

— Пока — не очень, и статья у меня — 58–я, поэтому могут быть проблемы.

— Я попробую оказать помощь.

— Не стоит, Вы — женщина, этого могут не понять. Там другие законы, товарищ генерал.

— Тем не менее, я постараюсь открыть здесь филиал Воронежской тюрьмы. Думаю, что мне это удастся.

— Не преувеличивайте своей значимости. Как говорят русские: От сумы и от тюрьмы никто не застрахован.

— Хорошо, Вы можете считать так, как вам заблагорассудится. Мы с Вами занимались примерно одной тематикой: Вы доводили до серии проект '103', я — проект '103у', оба проекта в серии. Ваш — в массовой, мой — мелкой. Теперь перед нами стоит задача создать машину, способную передать 10–12 тонн топлива на расстоянии 5000 км, и вернуться обратно.

— Передать кому и как? С приводнением или посадкой?

— Нет, в воздухе, на высоте не ниже 12–13 тысяч и на скорости 600–700 км/час.

— Это невозможно!

— Вы регулярно слушаете Совинформбюро?

— Да, это входит в распорядок дня.

— Неделю назад вас ничего не удивило?

— Было странное сообщение, что наши что‑то разбомбили в Париже.

— Вот фотоснимки удара. — я протянул ему фотографии.

— Очень кучно положили, и пожар хороший. С горизонтального полета так отбомбиться большая сложность.