Наталья Болдырева - Ключ

— Ну-ка, дай-ка сюда.

Подняв над головой тускло мерцавший огонёк, старик шагнул вперёд.

Тьма, много лет царившая в этом склепе, нехотя отступила, открыв взору содержимое караулки. В углу, на широкой кровати, лежал человек, дальше, за ящиками с вином и сваленными у стены алебардами, за столом сидели ещё трое. Оловянные кружки, битое стекло, бочонок с высаженным дном и початая бутыль.

— Они здесь пировали, — сказал старик, подходя ближе и рассматривая багровые пятна на руках и лицах трупов.

Мальчик стал рядом. Обманчивый свет скрывал то, что хорошо было видно вблизи. Жидкие волосы, тёмные глазницы, зубы, просвечивающие сквозь пергаментно-жёлтую кожу, длинные ногти, висящая мешком одежда.

— Что это, деда? — Мальчик без страха взирал на иссохшие, покрытые паутиной мумии.

— Чума, милый. Нам нечего бояться. Это было очень много лет назад. Она уже ушла.

— Уйдём и мы, деда.

— Как только рассветёт, милый. Как только рассветёт…

Наблюдая за продвижением этих двоих, Топь вспоминала, как всё началось. Тогда, сотни лет назад, это была всего лишь разбойничья шайка, нашедшая в лесах покинутую неведомыми хозяевами цитадель и решившая обосноваться в ней. Многочисленные набеги на близлежащий тракт принесли славу и процветание. Атаман превратился в лорда Старой Дороги, шайка — в свиту, набеги — в пошлину. Выросла и окрепла деревенька при Цитадели. Был вырублен лес, распаханы поля.

Топь смотрела на всё это безучастно. Людям не было до неё дела. Каждый год пропадали охотники, лесорубы, дети. Но ведь это было в порядке вещей? Да… только до определённого момента.

Деревня разрослась настолько, что могла бы зваться маленьким городом, земли стало не хватать. И вот тогда впервые была потревожена колыбель, в которой веками дремала Топь.

Глубокие каналы прорезали землю, местные гончары занялись изготовлением труб для планировавшейся дренажной системы, дети кидали камушки в страшную чёрную воду. Впервые Топь испытала нечто очень похожее на панику. Лишь подавив первый приступ страха, она смогла трезво оценить ситуацию. Хищник, притаившийся в глубинах болота, чувствовал, что сейчас ему не помогут ни его мощь, ни смертельная хватка: город нельзя было взять голой силой. И Топь принялась искать ответ. Не надеясь на свой собственный опыт, она обратилась к опыту тех, кто был погребён на её дне. И ответ был найден. Дальше? Дальше всё было просто…

Ласковые руки матери расчёсывали густые, цвета умирающего солнца волосы Ренаты. Чёрная пушистая кошечка, урча, тёрлась о ноги хозяйки. Но зелёные глаза девушки, под бровями вразлёт, казалось, готовы были заплакать. Первая красавица в городке чувствовала себя отвергнутой и покинутой. И ради кого? Ради Азы?!

— Будет, будет тебе, доченька. Да разве мало парней для такой красавицы?

— Ах, мама!

Рената гордо выпрямилась и топнула ногой, сердясь на себя за готовые хлынуть слёзы, метнувшись в комнату, заперлась изнутри. Мать, вздохнув, накинула платок козьей шерсти и присела у окна, глядя на мерцающие огни домов на склонах холма, на яркий свет стрельчатых окон в башнях Цитадели. Так она и заснула чутким, беспокойным сном немолодой, усталой женщины.

Горестные вопли, стук в закрытые на ночь ставни и толпы на улицах ещё до рассвета разбудили город. Крики «Ведьма!» переходили в дикий вой. Толпа, отдирая от заборов доски и поднимая с земли камни, потекла к окраине — к домику Ренаты, стоявшему на отшибе, почти у самого болота. Двери дома были мгновенно выбиты. Полуодетую девушку выволокли на улицу. Мать, скрюченными пальцами хватавшая подол её сорочки, была отброшена в толпу. Другая старуха, страшная, растрёпанная и обезумевшая, вцепилась в роскошные волосы Ренаты. Рядом, безучастно глядя на слёзы несчастной жертвы, стояла смуглая, темноглазая девушка. Лицо её было спокойно, тонкие пальцы перебирали длинные чёрные косы. Толпа одобряюще гудела, глядя на истязание, люди тесно толклись в маленьком дворике, стремясь подобраться поближе, крикнуть погромче, ударить посильнее.

Где-то на улице послышался свист плети и крики «Разойдись!». Вельможа, не сумев пробраться сквозь толпу, загородившую ворота, резко натянул поводья. Вороной жеребец взвился на дыбы, забил копытами и, повалив ветхую ограду, ступил во двор. Люди шарахнулись в стороны, давя друг друга, кто-то вскрикнул жалобно. Конная свита, не жалея ударов плетью, продолжала расчищать дорогу. Священник, яростно колотя пятками, пытался заставить своего ослика переступить упавший заборчик. «Лорд!» — послышалось в толпе.

— Что здесь происходит?

Старуха отпустила волосы девушки, и Рената обессиленно упала под ноги гарцующего коня.

— Эта женщина — ведьма, милорд! — Глаза старухи светились яростью. — Она убила моего мальчика, моего сына. Люди слышали, вчера она желала ему смерти, а сегодня-а-а… — слова старухи перешли в вой, — он задохнулся во сне, она задушила его своими рыжими космами!

Аббат, оставивший упрямое животное по ту сторону забора, смог наконец присоединиться к своему господину.

— Это очень серьёзное обвинение, женщина. Подумай хорошенько. Есть ли следы совершённого преступления, отпечатки на шее?

— Никак нет. Не было. — Местный лекарь, настойчиво подталкиваемый горожанами, нехотя вышел вперёд. — Спокойно так лежал, и одеяло не сбито, и лицо вроде как даже умиротворённое… Может, сам помер?

Аббат, раскрывший было рот для следующего вопроса, был прерван криком:

— Кошка!

Владелец мясной лавки выскочил на крыльцо, высоко над головой держа маленький чёрный комок. Зверёк яростно шипел и извивался в руках мучителя. Смерив взглядом поникшую девушку, аббат произнёс:

— Да, ведьма могла послать вместо себя кошку или сама обернуться кошкой. Это вполне в их обычае.

— Побить её камнями, — едва слышно прошептала черноволосая Аза.

Чуткое ухо священника уловило сказанное.

— Нет. Мы не позволим вам вершить самосуд. — Он поднял глаза на лорда. — Ведьму будут судить публично и сожгут на площади.

— А если она ни при чём? — Лекарь сам испугался своей дерзости.

— Господь не допустит неправого суда. — Аббат внимательно обвёл взглядом селян, заставив лекаря отступить на полшага. — Если девушка невиновна, отец небесный сам спасёт её.

При этих словах зверёк, особенно сильно крутнувшись, расцарапал физиономию мясника и, внезапно очутившись на свободе, под ногами толпы, под копытами коней миновал двор и припустил к городу.

— Десять золотых тому, кто отыщет проклятую тварь! Их сожгут вместе. — Лорд не был намерен упускать хоть одну деталь в предстоящем развлечении. — Ведьму — в темницу, пока не будут окончены приготовления к казни.

Рената не чувствовала рук, грубо поднимавших и толкавших её. Она повторяла имя того, кто был уже мёртв…