Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Один из магов сказал негромко:

— Простите, но это больше похоже на ползучий ганзак. Если кубок этой дряни плеснуть на стену дома, она поползет вверх и вширь. Все вскоре закроет тонкой, но очень прочной пленкой, и уже никто не войдет в дом и не выйдет.

Второй маг размял крючковатые пальцы, заговорил скрипучим, как старое дерево на ветру, голосом:

— В старых летописях описан случай, когда на стену осаждаемого замка выплеснули содержимое целого бочонка. Пленка ганзака расползлась по стенам, затянув окна и даже крышу, а на утро замок исчез.

Я заметил, как и он поглядывает на Азазеля, маги намного чувствительнее простых людей, что мало чем отличаются от коров, которых пасут. Это я по своей невнимательности могу не увидеть в замаскировавшемся под человека Азазеле что-то необычное, но все трое магов явно что-то чуют особое.

Азазель заметил интерес моих новых алхимиков к себе, широко улыбнулся.

— Может быть, и так, — сказал он. — Я старых книг не читал!.. Я вообще читать не люблю.

Карл-Антон заметил:

— Но вы знаете о веществе, что способно вызвать вулкан на ровном месте. Не так ли?

— Слухи, — ответил Азазель так же беспечно. — Я сам не видел, так рассказывали. Там, в дальних королевствах... Ваше Величество, что с этим делать?

— Отнести в мою сокровищницу, — распорядился я. — А магам выдавать для исследований по щепотке. Отмеряя наперстком.

Карл-Антон и оба мага разом и совершенно одинаково поморщились, но Карл-Антон сказал со вздохом:

— Увы, я бы еще и поставил у сокровищницы стражу понадежнее.

— Там не только стража, — заверил я. — А пока враг будет пытаться ломать колдовскую защиту, по тревоге явится охрана и помощнее.

Он поклонился.

— Ваше Величество... Мы это уносим?

— Прямо в Геннегау, — распорядился я. — Я там скоро буду.

Карл-Антон пробормотал:

— И окажетесь в городе явно раньше нас.

Маги посмотрели на него в изумлении. Карл-Антон улыбнулся, дескать, шутка такая изысканная, льстивая даже, но снова посмотрел испытующе на Азазеля, который не успел изобразить на лице даже удивления, словно и сам умеет передвигаться с такой же неспешной скоростью.

Когда за ними закрылась дверь, я спросил тихо:

— Ты уверен, новой попытки не будет?

Азазель кивнул.

— Заговорщики использовали очень редкое и дорогое заклятие. Даже в аду нужно копить колдовскую мощь сотню лет. Кроме того, это был Портал Люцифера, он единственный в своем роде... Раньше он был в общей кладовой, я давно намекал, что его стоило бы под особую охрану, но Вельзевулу все было некогда...

Он перевернул опрокинутый стол и поставил его у стены, придвинул ногой кресло, но садиться не стал, выпрямился, уже Темный и прекрасный ангел, гордый и надменный.

— Ладно, связывайтесь с Михаилом, а я исчезну пока.

— Что стряслось?

Он посмотрел свысока.

— Не выношу этого дурака. Он стал еще тупее.

— Он не стал, — возразил я. — Это ты продолжал развиваться.

— Какая разница, — сказал он. — Меня воротит от его слепой преданности.

— А где ты будешь? Если тебя искать, то где?

— Просто позови, — сообщил он. — Мы обычно слышим, когда произносят наши имена. Это не значит, что обязательно откликаемся, но для тебя сделаю исключение.

— Не для меня, — уточнил я, — для дела.

— Хорошо, — согласился он, — если ты такой скромный, то для ах-ах спасения человечества.

— Это не скромность...

— Конечно, не скромность, — согласился он и нахально ухмыльнулся. — У тебя ее просто море!.. Гондванское.

— Что за Гондванское? — спросил я.

— Теперь там выжженная пустыня, — пояснил он. — Ни капли влаги, ничто не живет... Прощай пока!

Он вскинул руки, явно по привычке, я поспешно прикрыл глаза ладонью, однако Азазель исчез без вспышки, как и без запаха серы.

Я несколько раз набрал в грудь воздуха пополнее, затем выдыхал, пока голова не закружилась, но вроде бы кислородом насытил кровь, должен мыслить быстро и четко, но все равно трушу, все-таки, как ни хорохорься и ни тверди себе, что царь природы — человек, но все-таки помню, что это Михаил со своим войском разгромил и сверг в ад мятежных ангелов, а я что, двуногая птица без перьев да еще, стыд какой, с плоскими ногтями.

— Михаил, — сказал я громко и с усилием, — архистратиг небесного воинства... не знаю, провел ли ты внутреннее расследование среди своих сотрудников, но я провел... И его результаты тебе очень не понравятся.

Я ждал, ничего не происходило, я в самом деле решил, что он слишком горд и отказывается общаться с человеком, уже повернулся и пошел к двери, как грозно заблистало золотом и железом.

Он возник посреди комнаты, огромный и величественный, чуть ли не головой в потолок, в императорских доспехах римского властелина, от шлема до поножей все невыносимо блещет золотом, туника под кирасой победно-пурпурного цвета, надменный и снисходительный к моей ничтожности.

Голос его прогрохотал подобно грому, но одновременно в нем прозвучала и высокая музыкальность:

— Смертный... что ты просишь?

— Михаил, — сказал я с тем же усилием, — я не хочу задираться, дело серьезное. Угроза нависла и над тобой.

Он сказал высокомерно:

— Рассмешить хочешь?

— Михаил, — сказал я, — тебе будет не до смеха.

— И что, — произнес он с предельной надменностью, — ты смог узнать?

— Хорошо, — ответил я, — в самом деле обойдемся без всяких «драсте». Ты на мое приветствие кладешь невнимание, гордыню выказываешь, потому я сразу о деле. Из ада сбежали новые заключенные... Более того, не поодиночке, а в составе преступной группы, что делает ее опаснее, потому меры должны были быть приняты немедленные и весьма жесткие.

Он ответил с той же надменностью:

— И что?..

— Организованная группа, — подчеркнул я, — с преступными, надо полагать, намерениями, а не с чистой совестью к честной жизни в условиях моего монархически-демократичного режима!

Он смотрел высокомерно и бесстрастно, но мне почудилось, на его светлом лице отразилось чувство глубокого удовлетворения.

— И что? — повторил он. — Почему ты смиренно запросил моей помощи?

Я постарался выпрямиться и смотреть гордо, как и было задумано изначально, но человек однажды упустил эту возможность, и с тех пор смотрит снизу вверх, даже простирается, стыдно подумать, ниц.

— Не запросил, — отрезал я, — не помощи, и уж никак не смиренно, и ты это знаешь.

— Да? — переспросил он с победной иронией.

— Предыдущих сбежавших, — напомнил я мстительно, — мы не ловили. Вот не ловили и все! Даже в демократических королевствах по законам военного времени преступников ликвидируют на месте. Что и было весьма сделано. Или нужно объяснить значение такого приятного слова, как «ликвидация»?