Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

Я торопливо бросился к дьявольской ракушке, жар начинает быстро утихать, портал затягивается, но я успел увидеть с той стороны исполинскую красную фигуру, что вскинула правую лапу в приветствии.

— Вельзевул, — прохрипел я Азазелю, — он перекрыл доступ к порталу с той стороны...

— Неплохо, — ответил он стонущим голосом, — теперь он там все разнесет...

— Больше не полезут?

— Эти ребята совсем отчаялись, — сказал он, — если решились применить Портал Люцифера. Теперь сам Люцифер, взбешенный такой кражей, уже не выпустит их из лап!

Он оглянулся на трупы, одни просто рассыпались на горящие угольки, а затем быстро превращались в пепел, другие вспыхивали жарким огнем, словно промасленная бумага, от них тоже только пепел, что неведомо куда исчезает.

На том конце зала Нехаштерон отчаянно сражается с насевшими на него демонами. Когда в портал пролез огненный, отхлынувшие от нас насели и оттеснили Не-хаштерона, сейчас его почти не видно из-за множества противников, мечей, топоров и палиц.

Азазель быстро и яростно начал рубить блестящие потные спины, я швырнул молот в самого огромного. Стальная болванка с силой ударила в поясницу, громко хрустнуло. Демон переломился надвое и упал на пол.

Я полагал, с ним покончено, однако тот вскочил, как ни в чем не бывало. С мечом Вельзевула я бросился к ним, его соседа рубанул со спины в голову, а этот, что остался цел после удара молотом, обернулся и умело перехватил лезвие моего меча своим коротким клинком, но я увидел на его лице страх при виде моего меча с красным рубином, взыграл, заорал люто, корча страшные рожи, и, ускоряя движения, вонзил острие ему в живот.

Он согнулся, выронив оружие и закрывая страшную рану обеими ладонями, но из нее между пальцами брызнула не кровь, а яркий свет.

Я вздрогнул и замер от пронзительнейшего крика детским плачущим голосом. Он упал, скорчился на полу в позе чемоданчика, засучил ногами, и через мгновение от него осталось только пятно света на полу.

Азазель прокричал:

— Ты убил ангела!..

— Вашего? — крикнул я. — Хотя какая разница...

Парировав удар еще одного, я ловко сдвинулся и нанес страшный удар сверху. Лезвие разрубило до-спех на плече и погрузилось на две ладони в грудную клетку.

Воин вскрикнул таким же тонким жалобным голосом, полным боли и страха. Я выдернул меч и приготовился рубить еще, но противник рухнул мне под ноги, дернулся, и моментально исчез в ослепившей на миг вспышке.

— Второй, — прокричал Азазель. — Берегись! Сзади!

Меня в спину мягко толкнуло, я резко развернулся, это Нехаштерон, ухватившись за древки всаженных в него копий, удерживает, не давая выдернуть из его груди. Бледное страдальческое лицо искажено непереносимой мукой, изо рта потекла кровь, слабеет на глазах, но отчаянно цепляется за орудия его убийства.

Я наконец свалил еще одного, перепрыгнул через его тело, в три огромных прыжка достиг тварей, вонзивших в Нехаштерона зазубренные острия копий. Один успел оглянуться, но острие моего меча с силой рубануло его наискось по шее.

Вспыхнул красный огонь, кровь ударила фонтаном во все стороны. Второй выпустил из рук копье, выхватил из-за пояса нож, я нанес тяжелый удар мечом, однако он легко парировал ножом и с такой легкостью отбросил мой тяжелый клинок в сторону, что я едва удержал рукоять в занемевших ладонях, чувствуя, как в страхе застыло сердце.

Второй удар он отразил еще легче, замахнулся сам, я увидел стремительно мелькнувшую тень за его спиной, и голова раскололась пополам, как огромная тыква под ударом широкой секиры.

Азазель, весь залитый кровью, сказал тяжело дыша:

— Последний...

Мы разом повернулись к Нехаштерону. Тот уже опустился на землю, копья так и торчат: одно из груди, другое из живота, я похолодел, только представив, что вытаскиваю, а на зазубринах висят порванные кишки.

Нехаштерон смотрит отчаянными глазами, ангелы чувствительнее нас, любая боль им страшнее стократ, но Нехаштерон даже попытался улыбнуться, прошептал:

— Прощай...

— Прощай, — сказал Азазель тихо. — Мы все сделали, брат, правильно.

Нехаштерон проговорил жалобно:

— Страшно-то как...

Я вскрикнул:

— Но я же могу?.. Или не могу?

— Он ангел, — напомнил Азазель мрачно. — Убить ты его можешь. Вылечить... нет.

Еще один в двух шагах от Нехаштерона дергается в судорогах, но вскоре тело расслабилось, стало непривычно плоским, будто расплылось по земле, одежда вспыхнула ярким плазменным и уже знакомым мне огнем.

Из всех сочленений доспеха ударил яркий свет, словно в кирасе вспыхнуло солнце. Я зажмурился на миг, а когда проморгался, шлем откатился на шаг, стальные наручники упали на землю, даже металлическая кольчуга рассыпалась на отдельные звенья, и мы увидели, что доспех пуст.

Азазель невольно взглянул вверх, хотя понятно, это же не толстожопый голубь взлетел, снова посмотрел вниз, но там только доспех, от его хозяина не осталось и следа во всем этом мире.

— Вот и все, — проговорил он отрешенно.

— Он там возродится? — спросил я. — Это был Темный из ада? Темный ангел? Не демон?

Азазель покачал головой, я никогда не видел, чтоб его лицо выглядело таким, словно перед ним рухнула вся вселенная.

— Гагрателен, — сказал он, — как он мог... Один из самых Первых!

— Пойти против нас?

Он покачал головой.

— Нет, погибнуть... Ты не понимаешь, он не просто погиб, а совсем погиб. От него ничего не осталось. Никакого возрождения! Это вы, люди, получите второй шанс после Страшного суда, ангелы же вечны и бессмертны... так было до нынешнего времени.

Я присел возле Нехаштерона, положил его голову себе на колени. Азазель в самом деле раздавлен горем не только из-за Нехаштерона, но и из-за этого Гаргателена, хотя вроде бы и погиб его враг, но все-таки у него с ним больше родства, чем со мной, смертным.

— Что с того, — проговорил я осторожно, — что этот Гаргателен так древен и силен? Он из Первых, как ты сказал...

Он спросил тяжелым голосом:

— Разве это плохо?

— Он из самых древних, — сказал я, — созданных в первый день творения? Это могло бы стать его преимуществом.

Он посмотрел на Нехаштерона, помрачнел и отвел взгляд.

— Что ты хочешь сказать?

— Он за все тысячи лет, — ответил я, — ничему не научился, гордый своей силой и величием! Азазель, ты же не такой. Ты продолжал развиваться, умнеть. Ты передал людям все, что знал и умел, а дальше уже смотрел, как они развивают полученные дары, и сам учился у них... Кто мешал так остальным? Не-ет, гордыня перворожденных слепила им глаза. Азазель, перестань!.. Ты не один. Вельзевул и другие понимают, что мир должен развиваться, а не пребывать... в пребывании! Почему-то Нехаштерон все понял... Ну почему мы не можем его спасти?