Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – штатгалтер

— Поверьте, это выше моего понимания.

Он ответил с тяжким вздохом:

— Верю, хотя и неохотно. В том смысле неохотно, что обидно видеть тайны, к разрешению которых не знаешь даже, с какого боку подойти. Вы правы насчет развития алхимии! Только она может понять и объяснить все. Но как же нескоро все это будет...

Карл-Антон сказал с подъемом:

— Давайте закончим с затянувшимся предисловием. Ваше Величество, мы выработали ряд дополнительных мер, чтобы защитить скардер. Помочь защитить. К сожалению, не все мы сведущи в военном деле...

Я договорил:

— ...но нет таких мирных технологий, которые нельзя было бы применить для войны.

Он остановился, посмотрел на меня с удивлением и уважением. .

— Ваше Величество... похоже, вы такое уже проделывали?

— Не в этой жизни, — ответил я с оптимизмом, которым можно толковать и как шуточку, и как признание, — но вы начинайте немедленно. Несколько схваток уже было! Враг из своих поражений делает выводы и бьет все сильнее.

Он поклонился.

— Мы тоже, Ваше Величество. Мы тоже делаем выводы. Спасибо за ваше покровительство, которое переоценить совершенно невозможно. При последней атаке противника на холм со скардером священники действовали почти заодно с магами, простите, алхимиками, хотя было видно, что это за алхимики.

Кенангельс хмыкнул:

— Алхимики файерболами не швыряются. Но священники сделали вид, что не заметили. Нам этого вполне достаточно. Теперь мы верим, что сумеем защитить полностью.

Азазель сказал негромко:

— Тогда мы с моим другом можем отбыть обратно.

Карл-Антон поднялся, учтиво поклонился.

— Ваше Величество...

Маги поднимались один за одним, кланялись молча и выходили за ним следом в коридор.

Азазель сказал бодро:

— Ну, а теперь по хорошему кубку вина на дорогу... Даже если Нехаштерону здесь понравилось, хотя он в этом никогда не признается. Сэр Ричард, угостите нас своим дивным вином на дорожку?

— Вас постараюсь снабдить бочонком, — ответил я, — хотя и не пробовал насчет бочонка...

— Все когда-то в первый раз, — ответил Азазель бодро. — По крайней мере, так люди говорят. А силы ваши растут, как у нас там поговаривают. Кто с радостью, кто с тревогой.

— Ну да, — пробормотал я, — вам насчет первого раза сказать было бы непривычно. Вам вообще-то понять такое трудно, если даже я, сам человек, не понимаю человеков. Кто-то из старых мудрецов сказал, что трудно понять и принять психологию благочестивых христиан, которые спокойно мирятся с тем, что окружающие их люди, иногда даже близкие им люди, будут в аду. Нельзя примириться с тем, что человек, с которым я пью кофий, обречен на вечные адские муки. Нравственное сознание началось с Божьего вопроса: Каин, где брат твой Авель? Оно кончится другим Божьим вопросом: Авель, где брат твой Каин?

Стол снова заполнился фужерами с вином, я на прощание постарался блеснуть и наполнил их где шампанским, где коньяком, где спиртом, кто знает их вкусы, Азазель потирал довольно руки, сказал оптимистично:

— Что вас тревожит, сэр Ричард?

— Да вот толерантность, — сказал я. — Разве можно совать нос в дела и поступки другого человека? Ну желает он быть содомитом, это его личное дело и личный выбор, я ни при чем... с другой стороны, разве члены общества не обязаны заботиться и оберегать других членов общества? Не так плотно, как членов своей малой семьи, но как членов большой семьи?

— Ну-ну?

— Когда я был рыцарем, — пояснил я, — а еще лучше — дорыцарем, этих проблем не возникало. Сейчас же я Его Величество, монарх, взявший на свои плечи всю ответственность, даже с парламентом не поделился, так что решай правильно...

Азазель слушал невнимательно, больше следил, как и что возникает на столешнице, не утерпел, начал хватать фужеры и чаши, пить попеременно, в то время как Нехаштерон все поглядывал в окно, откуда дует прохладный ветерок, а мне с моего места видна только сверкающая, как раскаленная игла, вершина скардера.

— Двигайтесь по срединной линии, — посоветовал Азазель и причмокнул: — А вот это вообще-то просто чудо, да простят меня за такое слово...

— По срединной между Сциллой и Харибдой? — спросил я, — это еще так-сяк, но вообще-то золотая середина противна нашему мужскому сознанию, если, конечно, речь не о женщине.

— Почему противна?

— Мы люди крайностей, — пояснил я. — Либо грудь в крестах, либо голова в кустах. Воровать — так миллион... В общем, осторожненько выбирать золотую середину — это признаваться в трусости!

— А что тогда мудрость?

— Мудрость тоже труслива! — заявил я с жаром.

Он посмотрел с иронией.

— Браво. А в короли с такими взглядами не рано?

— Рано, — признался я. — Но я уже король! А короли, как и крокодилы, не умеют пятиться. Нам эта, как ее, мантия сзади мешает.

Он пробормотал:

— Как вы только выживаете... Стоп, там в долине что-то происходит!

Я мигом оказался у окна. Нехаштерон тоже вскочил, мы все втроем оказались у двери на балкон. Там вдали вокруг холма темнеет плотное кольцо защитников скардера, а со стороны Штайнфурта двигается толпа народу, но, судя отсюда, не настолько громадная, чтобы смести защитников массой, да и все пешие, ни одного конного. Впереди, как я разглядел, напрягая зрение, несколько священников, размахивают руками и подбадривают народ.

— С виду не слишком серьезно, — сказал я, — но я на всякий случай...

— Мы тоже, — сказал Азазель, — почему и нет?

Дверь распахнулась без стука, вошел старший управитель замка, на лице довольство.

— Ваше Величество, — сказал он учтиво, — мне нужно вам что-то показать интересное. И даже важное.

Заинтригованные, мы повернулись к нему, раньше он держался с предельной почтительностью и не смел поднять взгляда, а сейчас вид таинственный, словно вот-вот откроет перед нами сокровищницу.

Я не успел открыть рот, вообще чутье подсказывало, что нам не до показываний, но он уже повел перед внешней стеной обеими ладонями. Ее поверхность задрожала, а когда он коснулся ладонями, там высветился круг, налился красным огнем.

Мы насторожились, а он отступил, прикрывая ладонью глаза. Свет не настолько яркий, чтобы резало глаза, но я сам ощутил некие неведомые волны, что пошли с той стороны.

Камни расплылись, как горячий воск, меняя форму. Я охнул, образовался барельеф размером почти в рост человека, изображающий туго закрученную направо ракушку с массивным багровым шаром в центре.

Мне она показалась чем-то похожей на спиральную галактику, даже центральное ядро выделяется зримо и мощно.

— Ну вот и все, — сказал управитель почти ласково.

— Что это? — спросил я.

— Портал, — ответил он мирно, но с торжеством в голосе. — Там мне сказали. Из ада.