Константин Калбазов - Бульдог

Да чего уж, богата земля русская талантами, да только ты поди еще найди тот талант, затерявшийся где‑то среди миллионов подданных. Он может от бога мастер, но уродился в каком‑нибудь сельце Привольном и все его помыслы направлены лишь на то, чтобы отработать барщину, вспахать свой надел, да на молитву, чтобы ниспослал Господь урожай, иначе семья с голоду ноги протянет. Иные даже в такой ситуации творят что‑нибудь, облегчая свой труд или принося пользу барину. Но кто отпустит его из крепости? Уж не барин это точно. Да завтра издай указ о том, чтобы людей с талантами направляли в столицу, так барин лучше разнесет в клочья придумку крепостного, всучит ему в руки древнюю соху и загонит на пашню.

Так что, как ни богата земля русская самородками, скрыты они, что золото, под толщей пустой породы. И проявить себя от того могут очень и очень не многие. Но бывает и вот так, как с Яковом Ивановичем. Попал на службу по рекрутской повинности, да был примечен кем‑то из сподвижников государя. Повезло ему, как повезло и России, так как явился свету еще один талант.

Петр, усадив Батищева на стул перед своим столом, слушал его с нескрываемым вниманием. Он хотел убедиться в том, что этот человек действительно настолько талантлив, как о нем говорил Нартов. Василий то же расстарался и собрал всю доступную информацию. Что и говорить, выясненное им внушало уважение. Правда от Миниха поступила иная, противоречащая вызнанному информация. Так, он не так давно отстранил Батищева от работ по реконструкции Охтинского завода, ввиду того, что тот не справлялся с возложенной на него обязанностью. Сержант Батищев вновь вернулся в Ораниенбургский батальон, в свою понтонную роту, для дальнейшего прохождения службы. Вот теперь Петр и старался составить свое личное мнение об этом талантливом человеке.

Нет, не так. Последние полчаса он просто слушает то, как увлеченно рассказывает Батищев о своем любимом деле. В том, что он не ошибся, юный император убедился очень скоро. Но… Таких людей можно слушать бесконечно долго, даже если ты ничего не смыслишь в предмете. Ты просто не в состоянии оторваться от рассказа по настоящему разбирающегося и знающего свое дело человека. А Петр, с некоторых пор, открыл в себе некую, нет не страсть, но сильную тягу ко всякого рода механизмам. Он даже влез в дедовскую библиотеку, надо заметить довольно обширную по направленности и богатую по насыщенности. Господи, чем только не увлекался покойный император.

— Ты уж прости, Яков Тимофеевич, но чувствую, если тебя не остановить, то ты можешь вещать и до утра. А у меня есть еще дела, да и завтра поутру на занятия. Ты‑то вон, уж мастер своего дела, а мне еще очень многому нужно учиться, — все же решил остановит казалось бы нескончаемый поток Петр.

— Хм. Простите, ваше императорское величество. Увлекся я что‑то, — Батищев поднялся и четко по военному встал во фрунт, — Разрешите идти, ваше императорское величество.

— Ты куда собрался, Яков Тимофеевич, — Петр даже брови вскинул от удивления. — Нешто решил, что мне захотелось сказочку на сон грядущий послушать? А ну садись. Ишь хитрец выискался. Весь вечер вещал как соловей, слова вставить не дал, а теперь — разрешите идти.

— Так… Хм… Ваше…

— С этой минуты, Петр Алексеевич или государь. Понял ли?

— Так точно!

— Да не ори ты, не на плацу. Оглушил. Садись, кому говорю.

А вот этот с дедом накоротке не был. Вон как робеет, хотя и сидит перед ним совсем еще юнец. Правда, тот вьюноша император самодержец, а потому старый солдат со всем политесом. Ничего, старина, привыкай. И лучше побыстрее. Господи, ну чего вы все такие старые‑то, того и гляди богу душу отдадите, а иных‑то и нет. Даже если и есть, кто их искать будет? Не император же. Так что смену себе подготовьте, седовласые умы. А где ее готовить? Правильно. Либо в академии, либо на ратном труде. Ну, в академии Нартов пусть старается, а вот Батищев…

— Знаешь ли, Яков Тимофеевич что такое пенька?

— Знаю конечно, — с некоторым удивлением ответил Батищев.

— А вот и не знаешь, — уверенно возразил Петр. — Пенька это основной товар, который идет на экспорт от нас заграницу. Полтора миллиона пудов, пятая часть доходов казны от торговли, не шутка. И в основном в Англию, которой сколько не пошли, а все мало будет, потому как пенька это в первую очередь разные канаты, тросы, да паруса. На оснастку только такелажа одного не самого большого корабля, тратится до двух с половиной тысяч пудов пеньки. Но кроме этого, у нас с удовольствием покупают и сами канаты. Надеюсь не нужно объяснять насколько разная цена у пеньки и канатов? Но сейчас мы продаем лишь малую часть продукции канатных мануфактур. Причина в том, что переработать всю пеньку мы просто не в состоянии, но и терять доходы то же не хочется, казна прямо‑таки в плачевном состоянии. Как начну думать о том, так и сон не идет, — последнее Петр сказал с такой кислой миной, будто у него зуб разболелся.

— Прости государь, но я‑то тут как помочь смогу. Разве только поставишь меня на строительство новой канатной мануфактуры, — растерянно произнес Батищев. — Дело оно мне конечно незнакомое, но съезжу, посмотрю, примерюсь, глядишь и сумею построить. Если я правильно тебя понял.

— Правильно, да не совсем, — хитро улыбнулся Петр. — Вот тебя на Тульский оружейный завод отправили, так ты там не стал по старинке строить, а свое измыслил. На Охтинском заводе, то же углядел, как можно все переделать к лучшему. Во–от, теперь вижу, что понимаешь. Все именно так, да опять не так. На мануфактуру ты поедешь, а нужно так и не на одну. И торопить я тебя не стану. Но только ты должен будешь измыслить мне не канатную мануфактуру, а завод. Такой завод, чтобы при том же количестве народу, что и на обычной мануфактуре, он мог выдавать в пять раз большее количество канатов. Словом, все что только возможно, должны будут делать машины. Года тебе хватит?

— Не знаю государь. Оно ведь как‑то само находит. Вот гляжу на работу, и вдруг вижу, как оно должно быть, если механизм какой применить, а потом уж додумываю мелочи. Коли озарит, то… А как нет, так…

— То–о. Та–ак. — Передразнил сержанта Петр. — Не того человека я перед собой видел когда ты здесь соловьем заливался.

— Так…

— А вот Нартов, когда я ему свою просьбу о другом высказал, ответил, что расшибется в лепешку, а сделает. Еще и тебя нахваливал.

— Гхм. Год, государь, самое большее и я все сделаю. Вот только получится ли запустить за то время и завод, сомневаюсь.

— Вот это уже другое дело. Ты главное махины измысли а там уж мы разберемся, — «тем более денег на строительство этого завода пока и нет», уже додумал Петр. — Кстати, пока будешь думать, вот тебе еще одна идея. Ты же по вододейственным махинам мастер признанный.